[683]. Поиск же материалов, которые относились бы к воздействию официальных инстанций на ученых, разрабатывавших концепцию рабовладения, должен был бы (опять же с презумптивной точки зрения) вестись в архивах государственных учреждений и мог представляться делом трудным и с высокой вероятностью безнадежным. Видимо, именно в силу этих презумптивных соображений до сих пор оставался не востребован архивный материал собственно того учреждения, где эта концепция разрабатывалась, – фонды ГАИМК в Рукописном отделе Научного архива Института истории материальной культуры РАН.
Прежде чем перейти непосредственно к этому материалу, уместно вспомнить, что именно накануне 1932 г., когда В. В. Струве оказался связан с ГАИМК, наступает, по сути дела, новый этап во взаимодействии власти с исторической наукой. Как известно, в августе 1931 г. серией последних приговоров (постановлений ОГПУ) завершается «академическое дело», полностью «вписавшее» науку в советскую иерархическую структуру [684]. Вскоре, в начале сентября 1931 г., появляется постановление ЦК ВКП(б)«О начальной и средней школе», в котором обозначается задача «немедленно организовать научно-марксистскую проработку программ» ряда школьных дисциплин, включая историю, чтобы уже «с 1 января 1932 г. начать преподавание по пересмотренным программам» [685]. Таким образом, начинается процесс, результатом которого в 1934 г. стало восстановление полноценного преподавания истории на всех уровнях образования. Однако для того, чтобы это оказалось возможным, нужно было ввести твердые и надежно апробированные идеологические и методологические ориентиры, в соответствии с которыми преподавание истории должно было вестись. В октябре 1931 г. такая задача была актуализирована лично Сталиным в письме в редакцию журнала «Пролетарская революция» под названием «О некоторых вопросах истории большевизма»: речь шла об искоренении влияния «троцкизма» на осмысление истории партии, однако было понятно, что речь идет и об исторической науке в целом [686]. В этом смысле разработка концепций истории древности и средневековья («докапиталистических формаций»), шедшая в ГАИМК в 1932–1934 гг., была частью общего процесса, связанного со становлением нового советского исторического образования и, безусловно, стимулированного импульсом, идущим от власти.
В свете этого весьма логичным представляется определенное изменение структуры секторов ГАИМК в его головной организации в Ленинграде, которое происходит в начале 1932 г. До этого, с 1930 г., в ГАИМК существовали три сектора – доклассовых обществ, античного общества (формации) и докапиталистических обществ, причем античный сектор возглавлял С. И. Ковалев [687]. 1 февраля 1932 г. на заседании Президиума ГАИМК, посвященном утверждению переработанного устава Академии по докладу заместителя ее председателя Ф. В. Кипарисова, секторы ГАИМК были разделены на две группы, к первой из которых был отнесен «первобытный (доклассовый)» сектор, а ко второй – «рабовладельческий, феодальный и капиталистический» [688]. Наращивание числа секторов было, казалось бы, незначительным, однако их номенклатура была приведена в точное соответствие с наименованиями способов производства исторического прошлого: очевидно, что «отработка» узлов проблем, связанных с каждым из них, и становилась теперь задачей секторов. Чрезвычайно примечательна пояснительная записка к плану работы сектора рабовладельческой формации, представленному руководству ГАИМК, очевидно, также в начале февраля 1932 г. (его официальное утверждение последовало 11 февраля [689]): согласно ей, в 1932 г. в секторе планируется разработка таких «проблем общего характера», как «1) проблема рабовладельческой формации (С. И. Ковалев); 2) проблема рабства на древнем Востоке (в Египте и Вавилонии, В. В. Струве); 3) хозяйственный строй эллинистического Египта (А. И. Тюменев)». Подчеркивается, что «все эти 3 проблемы имеют чрезвычайно важное значение, поскольку в них ставится вопрос о рабовладельческом способе производства вне рамок античного общества в узком смысле этого слова (Греция и Рим)» [690]. Характерным образом, эта же задача – «изучение рабовладельческого способа производства вне античного общества» – формулируется и в перспективном плане работы сектора на вторую пятилетку (1933–1937 гг.).[691] Можно сказать, что задача выявления рабовладельческих отношений во всех обществах древности – как античных, так и восточных – была сформулирована в этих документах как директивная уже в начале 1932 г.: точные истоки этой «директивы» неясны, однако она, несомненно, была принята к исполнению руководством ГАИМК, утвердившим явно «под нее» новое название сектора. Правда, конкретные сроки ее реализации оставались туманны: ее отражение в документе, рассчитанном на целую пятилетку, по-видимому, свидетельствует, что они представлялись более далекими, чем случилось в реальности.
В варианте производственного плана сектора рабовладельческой формации на 1932 г., очевидно, поданном президиуму ГАИМК и хранящемся в его документах [692], работа сектора делится на две части: в группах и по индивидуальным заданиям. Характерно, что работа в группах (сельскохозяйственного производства в античном обществе, промышленности в античном обществе, по изучению способа производства в античных колониях Северного Причерноморья) представляет собой реальную интерпретацию археологического материала, разумеется, с перекосом в сторону истории производства и технологий, и явно связана с деятельностью экспедиций ГАИМК (в Ольвии и на Тамани) [693]. «Методологические проблемы, являющиеся стержневыми в работе Сектора», составляют содержание индивидуальных заданий [694]. Максимально насыщенными теоретически оказываются как раз особо выделенные в пояснительной записке задания Тюменева («Проблема способа производства в эллинистическую эпоху – 1 марта»), Ковалева («Проблема рабовладельческой формации – 1 ноября») и Струве («Проблема непосредственного производителя в древнем Египте и Вавилонии – 1 ноября»). Близко к ним задание К. М. Колобовой («Проблема классов в античном обществе – 1 ноября»), а еще два задания развивают в теоретическом ключе традиционную археологическую тематику («Семенов-Зусер С. А. Проблема античной колонизации – 1 июня. Мишулин А. В. Диалектика технического развития в античном обществе – 1 ноября»). Судя по всему, далее формулировки этих «заданий» прошли некоторую корректировку [695], однако для наших целей существенно, что именно для реализации одного из них привлекается В. В. Струве, основным местом работы которого в это время оставался Эрмитаж. В варианте плана, поданном в Президиум ГАИМК, формулировка его задания дополнена словами «условно, в случае включения в штат» [696], и его внешняя аффилиация отразилась в итоговом варианте плана [697]. Однако, судя по всему, уже на протяжении 1932 г. он становится полноправным сотрудником ГАИМК (что, кстати, может быть связано и с конфликтностью ситуации в Эрмитаже, где его конкурентами были супруги-египтологи И. М. Лурье и М. Э. Матье [698]).
К работе над своим «заданием» Струве приступил незамедлительно и результативно. На протяжении 1932 г. эта работа выразилась прежде всего в серии его докладов на заседаниях сектора рабовладельческой формации, каждый из которых сопровождался большой дискуссией («прениями»). К сожалению, протоколы заседаний не отразили содержания самих докладов Струве (к ним, как правило, не прилагались их тезисы, а сами их тексты, возможно, остались в его архиве), однако отчасти их содержание восстанавливается по фиксации в протоколах «прений».
Первый из этих докладов – «Проблема непосредственного производителя в Египте в эпоху Древнего царства» – состоялся на заседании 7 марта 1932 г.[699], а его обсуждение перешло также на следующее заседание 17 марта [700]. Тезисы этого доклада как раз сохранились [701], и, судя по ним, Струве старался представить в нем по крайней мере внешне беспристрастный анализ фактического материала. Источниками доклада послужили изображения на стенах гробниц и так называемые иммунитетные грамоты III тыс. до н. э. [702]; Струве показывал, что «непосредственные производители работают на полях партиями» без какого-либо различия в фактическом положении их групп, обозначенных разными терминами, а также «группами… в мастерских землевладельцев», их работа проходит «под постоянным контролем и наблюдением со стороны надсмотрщиков и писцов», при этом в Египте данного времени «мы имеем доминирование не только крупного землевладения, но и крупного земельного хозяйства», «непосредственные производители не владеют посевным зерном, скотом и другими средствами производства», «пребывают в “рабочих домах”», и «господствующий класс владеет непосредственными производителями коллективно». Последний, 11-й, пункт тезисов сформулирован как «Определение способа производства, доминантного в древнем Египте», и в тезисах соответствующий вывод не сформулирован, однако он ясен из хода дискуссии по докладу и из ответного с