левоенных лет эта инициатива не имела перспективы и так или иначе должна была вызвать сомнения в лояльности того, кто с нею выступал.
14. «Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович!» Из документов В.И. Авдиева 1950 г.[965]
Среди документов, хранящихся в Российском государственном архиве социально-политической истории, есть два, о существовании которых историки отечественного востоковедения знают достаточно давно [966], однако их содержание до сих пор оставалось в большей своей части неизвестно. Это письмо профессора исторического факультета МГУ и одного из руководителей т. н. Московской группы Института востоковедения АН В. И. Авдиева [967] заместителю председателя Совета министров СССР Л. П. Берии, датированное 30 мая 1950 г.[968] Письмо не несет на себе никакой официальной «шапки» или обращения с указанием должности адресата, а начинается сразу со слов: «Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович!» [969] Пометы в документе есть только на первом листе, который несет на себе карандашную резолюцию адресата «Т-щу Маленкову Г. М. 10/VI 50 Л. Берия» и отметку о последующей регистрации документа в ЦК ВКП(б). Подпись к письму тоже не сопровождается указанием должности его автора, а лишь датой и указанием его адреса и телефона. В конце письма перед подписью указано «приложение» – «доклад В. И. Авдиева на заседании Московской группы Института востоковедения и особая докладная записка о теоретических ошибках в области истории древнего Востока» [970]. Начальный лист первого документа, входящего в приложение, несет заглавие «Доклад В. И. Авдиева на заседании Моск<овской> группы Института Востоковедения». Второй документ приложения не имеет заглавия или «шапки», однако граница между ним и первым обозначена отчетливо: на л. 42 архивного дела заканчивается машинописная пагинация первого документа (страницы 1–14 – соответственно, л. 29–42) и на л. 43 начинается пагинация второго (страницы 1–18 – соответственно, л. 43–59) [971]. Письмо Авдиева и приложение к нему перепечатаны явно одновременно, на двух пишущих машинках [972], и, судя по качеству перепечатки, профессионально. Известный нам экземпляр письма Берии не подписан Авдиевым, но несет на последнем листе помету «Верно» с подписью без расшифровки, очевидно, это машинописная копия, снятая с оригинала письма Авдиева для передачи Маленкову. По-видимому, весь известный нам комплекс документов из РГАСПИ и представляет собой копии с поданных Авдиевым Берии оригиналов. Сохранились ли эти оригиналы, нам неизвестно.
Содержательно письмо Авдиева Берии было посвящено критике работы находившегося тогда в Ленинграде Института востоковедения АН, для которой, по словам автора документа, характерны «аполитичность, безыдейность и полный отрыв от современной политической жизни и актуальных научных проблем» [973]. Основой для этой критики становится в значительной степени содержание выпусков 5 и 6 сборника «Советское востоковедение», подготовленных институтом соответственно в 1948 и 1949 гг. Для подкрепления своих аргументов Авдиев ссылается на статью И. С. Брагинского «В стороне от актуальных вопросов», которая появилась 11 января 1950 г. на страницах газеты «Культура и жизнь» (органа Агитпропа ЦК, известного своей ролью в разгроме в конце 1940-х гг. ряда произведений литературы и искусства [974]): в этой статье с полностью аналогичных позиций рассматривались те же самые выпуски «Советского востоковедения». Брагинский говорил о том, что редколлегия сборника «избрала для себя позицию в стороне от жизни, от острых и актуальных вопросов… культивирует отсталое, аполитичное и по существу ненаучное востоковедение» [975]. Авдиев говорит, по сути дела, о том же самом. В письме Берии, обратив его внимание на выпуски сборника, в которых якобы проявились давние проблемы работы института, он заявляет, что победа народной демократии в Китае и Корее, антиколониальная борьба во Вьетнаме ставят перед советским востоковедением новые задачи, для решения которых «должно быть полностью преодолено прежнее отставание советского востоковедения, прежнее гнилое, эстетское любование восточной экзотикой». Любопытно, что к этим задачам он не относит подготовку кадров для практической работы в странах Востока, а формулирует их все же как чисто научные: изучение текущих процессов на Востоке, «крестьянских восстаний и демократических движений», «возникновения и развития государства у восточных народов», наконец, культуры Востока [976]. Потребность в новых кадрах связывается им с необходимостью разработки на качественно ином уровне этих направлений, и именно для этой цели нужна реорганизация Института востоковедения с его переводом в Москву [977]. Вслед за этим на последних страницах письма Авдиева всплывают еще два момента, очевидно, имеющие для него особое значение (переход к ним даже специально выделен в тексте с помощью большого пробела); но об их сути мы скажем несколько позже.
Доклад Авдиева, ставший первым приложением к его письму Берии, сохранился не только в РГАСПИ, но и в фонде его документов в Архиве РАН в Москве [978]. Как показывает его описание в последнем архивном деле («Выступление на заседании Московской группы Института востоковедения АН СССР о задачах советского востоковедения в свете статьи к. и.н. И. С. Брагинского “В стороне от актуальных вопросов”, опубликованной в газете “Культура и жизнь” (1950, 11 января)»), а также приложение к нему вырезки из газеты с пресловутой статьей, это заседание было проведено в порядке реакции на «сигнал» газеты «Культура и жизнь». Датировать это заседание трудно: в описи фонда Авдиева в АРАН данное архивное дело датировано «не ранее 11 января 1950 г.», однако эта датировка, вероятнее всего, основана на дате номера газеты со статьей Брагинского. Более вероятно, что заседание Московской группы Института востоковедения прошло примерно одновременно с открытым партийным собранием группы 13 февраля 1950 г.[979], которое было посвящено организационным вопросам, вытекавшим из критики института в статье Брагинского. В докладе Авдиева подробно рассматриваются два выпуска «Советского востоковедения», раскритикованные в статье. Разбор начинается со статьи ответственного редактора сборника В. В. Струве «Родина зороастризма» [980], открывшей выпуск 5, который в целом был посвящен древней и средневековой Средней Азии. По словам Авдиева, сам выбор статьи такой тематики в качестве передовой «указывает на то, что редколлегия не понимала тех задач, которые стоят перед ней». Хотя статья Струве и признается «серьезным научным исследованием, проливающим яркий свет на проблему самостоятельности культуры древнейших народов Средней Азии», ее автор допускает «серьезную методологическую ошибку», когда, «следуя за буржуазными историками… идеализирует зороастрийскую религию» и считает, что «“в религии Зороастра может быть установлена действительно сильная демократическая тенденция”». Согласно Авдиеву, Струве «не учел того, что это была религия правящего класса рабовладельцев», в которой, однако, «нашли свое отражение древние народные представления о пользе земледельческого труда», поскольку «не использовал глубокого указания Ленина о наличии двух культур в каждой культуре» [981]. О статье Е. Э. Бертельса «Литература на персидском языке в Средней Азии» Авдиев сообщает, что тот «антиисторично, искусственно и совершенно неправильно конструировал не связанный по существу воедино этнически абстрактный восточный космос, в котором как бы сливаются в один комплекс персы, азербайджанцы, узбеки, таджики и другие народы Азии. Такая точка зрения и проведение ее в научной литературе несомненно способствует реакционному паниранизму и наносит большой вред развитию советского востоковедения, а также развитию национальных культур народов Советского Востока» [982]. Критика еще нескольких статей (Н. В. Пигулевской, А. А. Фреймана, А. Л. Тройцкого, О. И. Смирновой, А. Э. Розенталя) свелась к вопросу настолько риторическому, что его формулировка в тексте документа обходится без вопросительного знака: «Неужели основные задачи советского востоковедения сводятся к изучению артикля в хорезмийском языке и арго цеха артистов Средней Азии» [983]. В целом же, «авторы статей, помещенных в этом сборнике, сознательно уклонились от разрешения политически актуальных проблем, уйдя с головой в далекое прошлое, в далекий мир филологии, куда не проникает живое дыхание современности» [984]. Было бы утомительно подробно рассматривать схожие по стилистике и аргументации выпады Авдиева против выпуска 6 «Советского востоковедения»: скажем лишь, что ценной в нем ему показалась лишь статья А. П. Баранникова «Индийцы о русской литературе» [985], а статью В. И. Евгеновой «Законодательная цитата в памятнике XXII династии» он назвал «типичным образцом крохоборческого исследования нескольких слов в одной египетской надписи IХ в. до н. э.»