За докладом Авдиева о злосчастных сборниках следует второе приложение к его письму Берии – собственно докладная записка, в которой нет конкретики, связанной с работой ленинградского института и изданием «Советского востоковедения», а намечаются теоретические ориентиры для дальнейшего развития этой отрасли науки. Указав, что высказывания классиков марксизма «должны были лечь и отчасти легли в основу целого ряда трудов советских историков», Авдиев констатирует, что историки древности допускают грубые теоретические ошибки, причиной которых является «еще не полностью изжитое влияние буржуазной науки» [987]. Далее докладчик много говорит об источниках таких ошибок в трудах западных мыслителей и ученых от Гегеля до У. Тарна [988], останавливается на раннесоветских теориях «организаторов хозяйства» [989] и «азиатского способа производства» [990], прямо связывая их появление в 1920–1930-е гг. с деятельностью Бухарина и Радека; однако в общем текст записки кажется эклектичным и не ведущим ни к какой цели. Такая цель, однако, обнаруживается ближе к концу документа, и ею оказывается критика первой монографии И. М. Дьяконова «Развитие земельных отношений в Ассирии». Авдиева не устраивает вся схема эволюции ассирийского общества, которую намечает Дьяконов [991]. Мнение, что Ашшур до XVIII в. до н. э., «будучи непосредственно и государством, и сельской общиной, является коллективным собственником всей земли на территории общины» [992], а также что все его «свободное рабовладельческое население, вероятно, принимало какое-то участие в управлении» [993], для Авдиева составляет «отрицание принципиального различия между доклассовым и классовым, раннерабовладельческим обществом» и «неизбежно приводит к идеализации ассирийской деспотии» [994]. Схема же, в рамках которой первым классовым делением в Ассирии было деление общества на классы не рабовладельцев и рабов, а свободных землевладельцев и рабов, при том что рабы имели определенные права, а землевладельцы стали далее «дробиться на сословие свободных рабовладельцев и сословие зависимого крестьянства» [995], ведет, по словам Авдиева, к антиисторическому признанию Ассирии обществом сначала «военной демократии», а затем феодализма [996]. Наконец, Авдиев считает невозможным и противоречащим одному из тезисов Энгельса в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» мнение Дьяконова о высокой роли торговли в Ассирии до XVIII в. до н. э., т. е. на этапе, который «очевидно еще является эпохой родового строя» [997]. При этом критика Дьяконова хотя и ведется со ссылкой всего на две страницы его книги, но занимает в докладной записке Авдиева пропорционально больше места, чем выпады против кого бы то ни было еще из советских историков и обществоведов, не исключая и предполагаемых подручных Бухарина и Радека.
Здесь мы вернемся к тем самым моментам, важным для Авдиева и проявившимся в его письме к Берии, разговор о которых мы отложили. Первый из них – это как раз выпад против работы Дьяконова, в которую просочилась «теория древневосточного государства в виде “организатора хозяйства”», имеющая целью «затушевать классовый характер древнейшего рабовладельческого государства и идеализировать древневосточную деспотию» [998]. Авдиев специально обращает внимание своего адресата, что подробно разбирает эту книгу в приложении. Второй момент сформулирован более туманно: по словам Авдиева, критика реакционных западных теорий будет успешна, если советские историки древности сосредоточатся на самых актуальных задачах, в частности, если особое значение для них приобретет «не изучение истории древнего Рима, Римской империи, служившей прообразом и образцом для всех империй последующего времени, а изучение истории тех восточных народов, которые создали в глубокой древности элементы высокой культуры и историческая жизнь которых тесно связана с исторической жизнью древнейших народов Советского Союза, в частности древних народов Кавказа и Средней Азии». Для этого понадобится реорганизация изучения древности «в Институте истории Академии наук СССР и на кафедрах древней истории исторических факультетов, гл<авным> обр<азом> университетов, а также в редакции журнала “Вестник древней истории”, который еще не в достаточной степени актуализировал тематику своих статей». «Во всех этих учреждениях еще до сих пор преобладает интерес к истории древнего Рима, векового угнетателя различных, в частности восточных народов. Во всех этих учреждениях до сих пор руководят работой гл<авным> обр<азом> специалисты по истории Рима», – говорит Авдиев [999]; и эти его слова обозначают реального героя этого странноватого пассажа совсем ясно. Вплоть до своей смерти 15 сентября 1950 г. руководителем кафедры древней истории МГУ и сектора древней истории Института истории АН, а также заместителем главного редактора «Вестника древней истории», фактически ведшим его текущую работу, был крупнейший историк древнего Рима, автор фундаментальной монографии «Принципат Августа» Н. А. Машкин [1000].
В таком случае документы В. И. Авдиева, хранящиеся в РГАСПИ, приобретают вполне определенный и неприятный «персонализованный» оттенок. Понятно, что демарш Авдиева имел своей целью реорганизацию Института востоковедения, причем без участия его прежнего руководства: главная цель документов и состояла в том, чтобы показать его предельную оторванность от злобы дня и отчасти дискредитировать несоответствием ведущихся в институте работ идеологической догме. Вместе с тем вторая и, видимо, очень важная цель Авдиева сводилась к «точечному удару» по монографии Дьяконова: очень похоже, что все идеологические трели его докладной записки составляют своего рода рамку для претензий к этой книге. Трудно поверить, что эти претензии Авдиева носили чисто академический характер, пусть и в советском идеологизированном смысле этих слов; и уж совсем невозможно в это поверить применительно к завуалированному, но четко опознаваемому выпаду против Машкина. Понятно, что в докладной записке о ситуации в востоковедении нападки на антиковеда-романиста выглядели бы странно; однако в письме Берии выпады против Дьяконова и Машкина имеют практически равный вес и, как мы уже говорили, выделены специально.
Прояснить ситуацию позволяет еще одна группа документов В. И. Авдиева, хранящаяся в его фонде в Архиве РАН. Это письма, датированные концом февраля и началом марта 1950 г. и адресованные членам редколлегии «Вестника древней истории» – заместителям главного редактора Н. А. Машкину [1001] и С. Л. Утченко [1002]. Как указано в письмах, главный редактор ВДИ археолог Южной Сибири С. В. Киселев в данный момент отсутствовал, и Авдиев, видимо, сначала написал Машкину, а затем, узнав о его отъезде в санаторий «Узкое», Утченко. Тема этих писем – рецензия на учебник В. И. Авдиева «История древнего Востока» (1 изд. – 1948), написанная И. М. Лурье и И. М. Дьяконовым и опубликованная в № 1 ВДИ за 1950 г.[1003] Авдиев возражает против критики тезиса о существовании на древнем Востоке исконной собственности царя на всю или почти всю землю в пределах его владений [1004]. При этом он прибегает к уже знакомому приему передергивания (см. прим. 32), представляя дело так, будто неприятие его оппонентов вызывает не конкретный, хотя и очень значимый тезис его учебника, а в целом то, как он «характеризует основные черты древнейшего рабовладельческого государства на древнем Востоке» [1005]. Авдиев заявляет, что, «постулируя существование… особой постоянной общины, которая держится “на совершенно иной основе, чем община первобытная, а именно на совместном владении или пользовании землей” [1006]» уже в историческое время, «рецензенты совершенно стирают принципиальное различие между доклассовым обществом и первым классовым, раннерабовладельческим обществом…» и «снимают вопрос о раннерабовладельческом государстве как об аппарате насилия, как об аппарате принуждения, который был необходим рабовладельцам для подавления трудовых масс». По мнению Авдиева, такое уклонение от идеологической догмы требовало реакции со стороны журнала, и он настаивал, чтобы данное положение рецензии было сопровождено редакторским замечанием: «Редакция считает совершенно и принципиально неправильными утверждения Дьяконова и Лурье, которые при своем дальнейшем развитии приводят читателя к глубоко ошибочному и неправильному пониманию классовой структуры древнейших раннерабовладельческих государств, существовавших на Востоке в период возникновения древневосточной деспотии» [1007].
При обращении к этим документам существенно сопоставление их дат с датой подписания этого номера ВДИ в печать – 20 февраля 1950 г.: Авдиев написал Машкину 28 февраля и Утченко – 1 марта. Похоже, будучи членом редколлегии ВДИ, он тем не менее не знал о принятии к печати этого материала. Узнав об этом уже на заключительном этапе сдачи номера, он попытался купировать ущерб для себя от этой рецензии: понятно, что ее критика редакцией по важной идеологической позиции фактически дезавуировала бы ее. В итоге в опубликованном варианте рецензии появилось примечание, согласно которому редакция считала не неправильным, а лишь «весьма спорным» тезис рецензентов (собственно, ассириолога Дьяконова) о наличии в Лагаше времени Лугальанды и Уруинимгины («Урукагины») общинной земли; кроме того, редакция не солидаризовалась по данному вопросу с мнением Авдиева хотя бы в плане его внятной поддержки в полемике