Начиная с ноября 1967 года по апрель 1968 года усилившаяся политизация студенческой среды выразилась в более частом проведении акций и создании новых объединений, представлявших из себя своеобразные «клубы», на встречах которых обсуждались университетские и политические проблемы, велись дискуссии по актуальным вопросам и принимались решения о протестных акциях. Таковы были, к примеру, Движение 22 марта под предводительством одного из будущих лидеров мая 1968 года, студента-социолога Даниэля Кон-Бендита, и Движение университетского действия.
На фоне роста активности учащейся молодёжи, традиционным политическим и профсоюзным структурам становилось сложнее следить за ситуацией. Часть активистов покидала такие организации, как Национальный союз студентов Франции и Союз студентов-коммунистов И в этом одна из главных особенностей наступавшего мая 1968 года требование свободы и становления гражданского общества исходило от человека, а не от организации, оно было индивидуальным, а не коллективным. Партии, профсоюзы и другие объединения лишь следовали за личностью.
Развернувшееся в мае 1968 года движение за становление гражданского общества было стихийным, но этот факт является поразительным доказательством того, что перемены действительно назрели и достаточно было ошибки власти, не понимавшей сути происходящего, чтобы протест охватил всю Францию.
Когда студенты решили провести 2 мая 1968 года «День антиимпериализма» на территории факультета филологии и гуманитарных наук в пригороде Парижа Нантерре, декан принял решение приостановить работу факультета. Когда на следующий день студенты решили собраться уже на старой территории Парижского университета, в Латинском квартале, ректор вызвал полицию, чтобы вывести митингующих с университетской территории. Это было серьёзной ошибкой Студенты были возмущены таким поворотом событий и вступили в силовое противостояние с полицией. Очень скоро в протесте против жёстких действий полиции объединились студенты, преподаватели журналисты и интеллигенция. И в этом единстве зазвучали требования свободы в университете и обществе.
Демонстрация 13 мая 1968 года в Париже, в которой принял участие, по некоторым оценкам, один миллион человек, открыла новый этап движения. Начались массовые забастовки на промышленных предприятиях, стихийное формирование органов самоуправления в университетах и максимально активная работа средств массовой информации. К 20 мая в забастовочном движении участвовало около 10 миллионов человек[620]. Это число составляло примерно 20 % всего населения Франции!
Новизна этого явления заключалась в том, что требования граждан выходили за рамки традиционных протестов индустриального общества. Студенты требовали не только и не столько новых помещений для занятий, а рабочие ожидали не просто традиционного повышения зарплаты или аналогичных экономических уступок. Протестующие заявляли о необходимости принципиально иных отношений между студентами и университетской администрацией, между работниками и работодателями, между властью и журналистами, отношений партнёрства и сотрудничества.
Индивидуализация протеста как одна из главных отличительных черт движения мая 1968 года высвободила колоссальную творческую энергию, энергию свободного человека. Поэтому появились знаменитые остроумные надписи на парижских стенах, афоризмы на транспарантах на демонстрациях и плакаты с яркими и запоминающимися образами.
Несмотря на то что к концу мая 1968 года французской власти удалось представить протест как угрозу порядку и перехватить инициативу у общественного движения, а прошедшие в конце июня досрочные парламентские выборы завершились победой голлистов и их союзников, процесс становления нового общества уже невозможно было остановить.
Удивительно, но президент Шарль де Голль и его сторонники, даже удержав власть, оказались в принципиально иной политической обстановке. Уже летом 1968 года началась разработка новой основополагающей реформы высшей школы. Принятая в качестве закона в ноябре 1968 года, она закрепляла участие студентов в управлении университетами и значительную автономию учреждений высшего образования.
Консервативный, но чувствующий Францию политик, Шарль де Голль выдвинул на первый план реализацию концепции «участия» граждан в решении важнейших государственных вопросов. Была ли это реальная попытка попасть в ритм новой эпохи? Два элемента этой концепции были вынесены на референдум 27 апреля 1969 года: региональная реформа и реформа Сената. На следующий день после голосования, на котором большинство французов отвергло предложения Шарля де Голля, президент досрочно покинул свой пост. Не став революцией, май 1968 года стал подлинным временем перемен для Франции.
Слесарев И. Ю.[621]Проблема условий перемирия и послевоенного мироустройства в франко-американских отношениях (1917–1918 гг.)
Столетие подписания Версальского договора в июне 1919 года, определившего архитектуру системы международных отношений в межвоенный период, обращает взгляды исследователей к предыстории его заключения. Национальные интересы, разные трактовки целей войны, характер взаимоотношений лидеров блока стран Антанты ещё в годы войны заложили основу для нового мирового порядка, впоследствии продемонстрировавшего свою хрупкость и неспособность противостоять угрозе, вызванной неразрешенными в Версале противоречиями. Многие сюжеты этого проблемного поля до сих пор остаются недостаточно изученными, когда заполнение этих пробелов и рассмотрение с новых ракурсов способствуют системному анализу международных отношений и накоплению научного знания.
Можно уверенно утверждать, что наиболее выдающимися акторами переговоров выступили председатель Парижской мирной конференции — многоопытный и непримиримый премьер-министр Франции Жорж Клемансо, и идеалист, автор «Четырнадцати пунктов», принципов, легших в основу договора, президент США Вудро Вильсон, идейный конфликт которых создавал точки напряжения в ходе конференции. С первых дней войны США, находясь в состоянии нейтралитета, демонстрировали верность исторической дружбе двух республик. Установившиеся крепкие торгово-финансовые связи и социокультурная близость, склонили США к вступлению в войну на стороне блока Антанты в апреле 1917 года. Предшествующие этому многократные дипломатические попытки Вильсона выступить в роли посредника и миротворца не были положительно встречены ни во Франции, ни в Великобритании. Положительного результата не дало и предложение Вильсона в декабре 1916 года воюющим сторонам обозначить свои цели в войне. Стремясь занять положение третейского судьи и архитектора нового миропорядка Вильсон, вступая в войну, обозначил США в роли ассоциированного союзника Антанты, заведомо не обременив себя Лондонскими[622] или какими-либо новыми соглашениями Выступая перед обеими палатами конгресса 22 января 1917 года, он заявил, что главным условием будущего мирного договора должен стать тезис «Мир без победы»[623]. В Европе же «мир без победителей и побежденных» восприняли как оскорбление[624]. Позже, в июле того же года Вильсон писал своему другу и доверенному лицу в вопросах внешней политики полковнику Эдварду Хаузу: «Англия и Франция не имеют тех же самых взглядов на мир, которые свойственны по известной причине нам. Когда война кончится, мы сможем заставить их думать по-нашему»[625].
Принимая решение о вступлении в войну, Вильсон и его кабинет очевидно исходили из расчета, что к моменту окончательной готовности американских войск летом 1919 года война уже закончится[626]; что флот Германии и флот Великобритании будут ослаблены, а американский флот усилится новыми современными военными судами и сделает США крупнейшей морской державой; что США обретут реальную военную мощь на суше. При этом большие военные потери могли сильно ударить по авторитету американских властей, которые послали своих солдат воевать за демократию, но всё же не за свободу и независимость собственного государства. Вот почему активно участвовать в боевых действиях американцы стали лишь с сентября 1918 года, то есть за два месяца до окончания войны, и в итоге понесли сравнительно незначительные потери: 50 тыс. убитыми и 230 тыс. ранеными. Для сравнения: за 4,5 года войны Германия потеряла убитыми 2,3 млн. человек, Россия — 1,8 млн., Франция — 1,3 млн., Англия — 744 тыс.[627]
Первые крупные переговоры после вступления США в войну состоялись во время обмена дипломатическими миссиями. В апреле 1917 года в Вашингтон отправился маршал Жоффр (герой Марны, главнокомандующий французскими войсками в 1915–1916 годах) и политик Рене Вивиани. Их целью было согласование с американским командованием размера подготавливаемого контингента, сроки проведения перебросок и совместная выработка инструкций по кооперации сил, а также обсуждение вопросов финансовой поддержки[628]. За несколько дней до них в США прибыла английская миссия во главе с Артуром Бальфуром. Государственный секретарь Роберт Лансинг вспоминал, что французов американское население чествовало более радостно чем англичан. «В то время когда Франция, как и другие союзники, нуждалась в деньгах, маршал Жоффр умолял нас немедленно послать войска во Францию. Он намекал, но не сказал прямо, что моральный дух французской нации ослабевал под давлением войны, а военные неудачи существенным образом угнетают французские армии. Им было необходимо что-то, чтобы восстановить их дух и надежду, и ничто не было бы столь эффективным, как присутствие американских солдат на французской земле» — писал он