Конечно, большое значение для отношений Парижа и Лондона имело общее восприятие нового французского кабинета министров британскими политиками из различных партий. 16 февраля посол Франции в Лондоне Р. Массигли писал Бидо: «Отставка генерала де Голля застала врасплох практически всех англичан»[759]. Не только консерваторы, но и некоторые другие политики выражали опасения в связи с возможным усилением в сложившихся условиях позиций французских коммунистов. По их мнению, де Голль имел больше возможностей успешно противостоять ФКП.
Однако, согласно донесению Массигли, многие либералы и лейбористы высказались в том духе, что генерал напрасно ставил на первый план не экономические, а политические вопросы. Итак, отношение британских политических кругов к произошедшим во Франции изменениям было неоднозначным. Итоги февральских попыток Лондона и Парижа урегулировать вопросы, затруднявшие их взаимодействие не вызвали большого энтузиазма на Туманном Альбионе. 18 февраля Бевин сказал Бидо, что предложения главы МИД Франции (касательно Рура и Рейнской области) «на первый взгляд ему абсолютно не кажутся реалистичными»[760]. 22 февраля Массигли в очередном донесении Бидо предлагал даже не обращаться к правительству Великобритании во главе с К. Эттли с просьбой о заключении двустороннего договора, поскольку считал, что условия для него не созрели из-за позиции Лондона[761].
Следует отметить, что с момента вступления в должность Гуэн призывал активизировать работу по достижению консенсуса с Лондоном. Он был также заинтересован в существенном расширении взаимодействия Парижа и Вашингтона. 30 января американцы узнали о подготавливаемой миссии Блюма в США c целью добиться кредитов для Франции[762]. К 11 февраля 1946 г. подобная информация уже находилась в публичном пространстве[763]. Чуть ранее Госдепартамент посчитал, что наступил удачный момент для урегулирования разногласий с Парижем по германскому вопросу.
6 февраля 1946 г. госсекретарь США Дж. Бирнс направил Бидо телеграмму, в которой попытался убедить его снять вето с проекта создания центральных германских департаментов, сформулированного Большой тройкой по итогам Потсдамской конференции летом 1945 г.[764] В ответ 14 февраля глава МИД Франции высказался о позиции США с уважением, но вместе с тем дал понять, что в существующей форме идея создания центральных германских департаментов Париж не устраивает[765]. Когда о позиции Бидо узнали Гуэн и другие лидеры СФИО, они выразили недовольство его действиями, поскольку стремились минимизировать разногласия Парижа и Вашингтона по германскому вопросу в преддверии миссии Блюма.
В течение первых трех недель февраля 1946 г. Гуэн дважды давал Бидо однотипные поручения — подготовить предложения, направленные на внесение корректив во внешнеполитическую линию Франции касательно германского вопроса[766]. Оба раза глава французского правительства посчитал, что ответы министра не соответствуют требованиям сложившейся обстановки. Тогда Бидо предложил компромисс, подразумевавший создание нескольких общегерманских административных органов с исключительно консультативными полномочиями. Полномочия данных структур распространялись бы на всю территорию четырех оккупационных зон в Германии, за исключением Саара, Рура и Рейнской области. Гуэн вновь отказался солидаризироваться с главой дипломатического ведомства, и социалисты уполномочили Блюма уладить сложившуюся ситуацию. После этого он, выступая за создание центральных германских департаментов в сочетании с введением системы международных «экспертов-гарантов» в Руре, лично направил Бидо письмо, в котором просил его изменить подход к германской проблеме. При помощи появления международного института экспертов-гарантов в Руре Блюм рассчитывал успокоить французское общественное мнение и, в частности, электорат МРП и сторонников де Голля, придававших огромное значение вопросу о судьбе трех западных германских регионов.
На фоне подобных событий пессимистичные настроения царили в департаменте по делам Америки французского МИД. 20 февраля это подразделение дипломатического ведомства докладывало Бидо: «Представляется маловероятным то, что Вашингтон согласится сейчас предоставить Франции долгосрочный кредит такого масштаба, на который мы рассчитываем»[767]. К тому моменту уже состоялась беседа генерального секретаря французского МИД Ж. Шовеля и американского посла Дж. Кэффери. Кэффери тогда весьма настойчиво проводил мысль о том, что американское общественное мнение не высказывает энтузиазма по поводу предоставления кредитов иностранным государствам и, в частности, Франции. Порой её представителям казалось, что позиция Парижа рассматривалась американскими дипломатами как основное препятствие для любого проекта реорганизации германской экономики. Фактически департамент по делам Америки считал, что целью миссии Блюма может быть лишь уточнение позиций сторон в сочетании со сбором информации и что настоящие переговоры о займе следовало начать позже.
27 февраля состоялась встреча Блюма и Бидо, и по её итогам Бидо согласился сделать вопрос о центральных германских департаментах приоритетной частью повестки дня предстоявшей сессии СМИД (Совета министров иностранных дел)[768]. Хотя данное обещание содержало в себе мало конкретики, Блюм остался им удовлетворен и собирался ехать в США с конкретным предложением, которое можно было сформулировать в беседах с представителями Госдепартамента[769].
1 марта Бидо направил письмо Кэффери, в котором отмечалось «Правительство Франции по-прежнему считает, что не следует, если государства, имеющие оккупационные зоны в Германии, намерены продолжать политику децентрализации, начинать создавать разветвленную немецкую администрацию с правом принятия решений. Не может идти и речи о согласии Франции на распространение полномочий центральных германских департаментов на Рур и ещё в большей степени — на Саар»[770]. Глава МИД Франции не считал возможным отказываться от своих требований касательно трех западных регионов Германии.
Следует отметить, что в своих попытках воздействовать на позицию Франции по германскому вопросу Бирнс не ограничился, конечно, посланием от 5 февраля. В середине того же месяца британская газета «Таймс» сообщала, что французское правительство получило от американского Госдепартамента ноту касательно импорта товаров с территории Рура в другие регионы Германии. Французский кабинет министров выразил намерение подробнее проработать этот вопрос в будущем, но не стал выдвигать принципиальных возражений против использования ресурсов Рура для приведения германской экономики в сбалансированную форму[771].
Лидеры СФИО полагали, что ради получения американского кредита Франция должна обязательно пойти на весьма серьезные уступки по германскому вопросу. Однако, по мнению Бидо, их можно было избежать. Он небезосновательно полагал, что американская дипломатия расценит как чувствительное поражение масштабное расширение франко-советского стратегического сотрудничества. Согласно позиции Бидо, в силу подобной особенности сложившегося на международной арене положения дел Франция получала ряд дополнительных козырей, при помощи которых Париж был способен добиться от Вашингтона существенных уступок — в том числе и по финансово-экономическим вопросам.
Дипломатическое взаимодействие СССР и Франции в первой половине 1946 г. можно проследить при изучении ряда исторических примеров и, в частности, процесса урегулирования германского вопроса. Важно охарактеризовать реакцию Москвы и Парижа на одну из инициатив американцев.
25 февраля Бирнс направил в Париж проект четырехстороннего договора о разоружении и демилитаризации Германии, рассчитанного на 25 лет. Реагируя на эту инициативу Вашингтона, 4 апреля Бидо писал Ж. Тарбе де Сент-Ардуэну — политическому советнику главнокомандующего французскими вооруженными силами в Германии: «Согласно мнению Бирнса, мир воцарится в Европе и уверенность в сохранении мира утвердится в умах людей лишь после урегулирования германской проблемы и после исчезновения у СССР и западных демократий страха перед возможным использованием Германии в интересах политики, враждебной по отношению к Востоку или Западу. Основная цель американского проекта договора — успокоить СССР и Францию, доказав Советам, что все союзники желают длительного срока разоружения Германии, и продемонстрировав французам, что США не стремятся избежать ответственности за европейские дела или раньше срока отказаться от своих обязанностей в Германии… Договор, о котором идет речь, предоставит нам на 25 лет международные и в особенности американские гарантии, которых мы просили после войны 1914–1918 гг. и без которых мы окажемся вынуждены содержать многочисленные войска, многочисленные в такой степени, что это скомпрометирует наше финансовое положение. Госсекретарь уверяет, что его проект не может стать предметом возражений Сената и повторить судьбу договоров, подписанных в 1919 г. … Этот текст настойчиво представляется Госдепартаментом как просто „предложение для изучения“, направленное на выработку встречных инициатив правительств СССР, Великобритании и Франции… Недостаток проекта Бирнса состоит в том, что гарантировать мирные намерения Германии в нем предполагается лишь при помощи разоружения, обеспеченного контролирующими органами с правом на суровое наказание. Очевидно, вопрос о разоружении не может быть решен без рассмотрения иных факторов, от которых зависит мировая безопасность, тем более что предлагая нам подписать этот договор и беря на себя обязательства по недопущению ремилитаризации Германии, Бирнс, вероятно, намеревается добиться частичного снятия наших требований по гарантиям которые мы просили, формулируя свои планы касательно Рейнской области и Рура. Однако сохранение войск союзников на Рейне, предусмотренное нашими предложениями, обеспечит нам как минимум настолько же реальную безопасность, как и разоружение под контролем четырехсторонней комиссии»