Отглагольные дериваты абсолютно преобладают среди детских словообразовательных инноваций, что объясняется прежде всего тем, что связь с действием – наиболее очевидный для ребенка признак явления, который часто оказывается положенным в основу его номинации. Это обнаруживается и при собственно словосочинительстве, и при модификации узуальных слов. Ср. узуальные номинации, связанные с действием, и детские номинации тех же предметов: молоток → колоток (Я же им колочу!); автомобиль → автовозиль; пластилин → вылеплин и т. п. Число отглагольных образований велико еще и потому, что глагол по сравнению с другими частями речи обладает наиболее богатым деривационным потенциалом [Соболева 1970]. Деривационный потенциал глагола исследован в ряде работ [Альтман 1981, 1982, 1983; Морозова 1981, 1984; Яруллина 1980; Грушко 1985; и др.].
От глагола образуются существительные, прилагательные, глаголы, т. е. дериваты глагольно-субстантивного, глагольно-адъективного и глагольно-глагольного классов. Дериваты, относящиеся к первым двум классам, возникают в результате так называемого транспонирующего деривационного шага, дериваты последнего класса – в результате идентифицирующего деривационного шага[128].
Каждый из классов обладает обобщенным (категориальным) словообразовательным значением: дериватам глагольно-адъективного класса свойственно значение 'признак, связанный с действием'; дериваты глагольно-глагольного класса обладают общим значением, которое можно представить как 'действие, являющееся модификацией (пространственной, количественной, временной и пр.) другого действия'; дериваты глагольно-субстантивного класса распадаются на два разряда. Те из них, которые принадлежат к числу синтаксических дериватов[129], обозначают опредмеченное действие ('действие, представляемое в качестве субстанции'); другие, относящиеся к разряду лексических дериватов, имеют значение 'предмет, связанный с действием'. Категориальные словообразовательные значения могут быть конкретизированы. Так, например, значение 'предмет, связанный с действием' может быть конкретизировано как 'лицо, совершающее действие', 'орудие, предназначенное для совершения действия' и т. п. Каждое из конкретизируемых значений соотносится с определенным кругом словообразовательных моделей суффиксального, префиксально-суффиксального, постфиксального, префиксального, префиксально-постфиксального и других типов.
2.1. Глагольно-субстантивный класс
2.1.1. Синтаксические дериваты
Можно, очевидно, утверждать, опираясь на исследования, разграничивающие языковую семантику и смысл, что «рисовать» и «рисование», «грабить» и «грабеж» и т. п. совпадают на уровне смысла, так как предполагают тождество денотата, но существенным образом различаются в плане языковой семантики, ибо «…уже само опредмечивание свойств и процессов, процессуализация признаков и предметов, атрибутивация предметов и действий представляет собой сложные процессы семантического переосмысления исходной единицы и редистрибуции ее семантических признаков» [Кубрякова 1978: 4]. Если производящие глаголы обозначают действие как процессуальный признак того или иного предмета (что обусловливает возможность их использования в роли предикатов), то производные существительные – синтаксические дериваты служат для обозначения действий, интерпретируемых языком как независимая субстанция (что определяет возможность изменения их синтаксических функций – использование их в роли подлежащих и дополнений). Наличие в языке отглагольного субстантива обеспечивает возможность номинализации процесса, требующейся в ряде случаев для его повторной номинации в тексте: «Она смеялась. Ее смех был беззаботным».
Все ли глаголы современного языка имеют параллели в виде синтаксических дериватов? Хотя системой языка и предполагается такая возможность[130], на уровне языковой нормы имеется ряд запретов, ограничивающих действие системных потенций. Во многих случаях тот или иной синтаксический дериват может по форме соотноситься с одним из глаголов, а по смыслу – с двумя или более, что делает избыточным образование синтаксических дериватов от одного из этих глаголов. В русском языке, как правило, членам видовой оппозиции соответствует один общий синтаксический дериват[131], хотя по форме он восходит к одному из ее членов: например вязать/связать → вязка; строить/построить → строительство. Ср. «Строительство школы продолжается», т. е. продолжают строить; «Приняли решение о строительстве в селе школы», т. е. о том, чтобы построить школу[132].
Синтаксический дериват соотносится не только с видовыми, но и с залоговыми коррелятами[133]. В орбиту его действия оказываются втянутыми целые группировки однокоренных глаголов, представляющих собой модификации исходного глагола; например, синтаксический дериват «плач» соотносится по смыслу не только с «плакать», но и с «заплакать», «расплакаться» и т. д.
В современном языке имеется значительное число суффиксов, служащих для образования отглагольных субстантивов – синтаксических дериватов: -НИj-/-ТИj-/-Иj-, -К-, -СТВ-, -Б– и некоторых других. Наиболее широкое распространение имеют первые три суффикса. Как правило, в силу действия принципа языковой экономии для образования синтаксического деривата в нормативном языке избирается один из возможных суффиксов, причем выбор его обычно является непредсказуемым. Ср. «ворчать → ворчание», но «кричать → крик»; «варить → варка», но «грабить → грабеж» и т. д.
Таким образом, можно сказать, что система языка предопределяет возможность номинализации любого действия, существующая норма либо накладывает запрет на образование синтаксического деривата, либо осуществляет выбор одного из путей его образования. При этом выявляется вариативность двух планов: 1) вариативность производящих глаголов (и, прежде всего, при наличии видовой корреляции – возможность выбора одного из членов видовой пары); 2) вариативность используемых словообразовательных моделей. Следует также учитывать возможность вариативности морфов, представляющих одну морфему, а также возможность различных морфонологических преобразований основы. Последнее обстоятельство обусловливает возможность появления словообразовательных модификатов в различных областях, в том числе и в детской речи.
Заметим, что ребенок отнюдь не на ранних стадиях речевого развития начинает употреблять и продуцировать синтаксические дериваты, поскольку в первую очередь овладевает первичными функциями частей речи (каковой для существительного является значение конкретного предмета) и лишь значительно позднее – вторичными функциями, в которых выявляется асимметрия языкового знака.
В данной сфере имеется значительное число абсолютных и относительных лакун, которые могут заполняться детскими окказионализмами.
Особенно часто используется суффикс -НИj-: смеяние: У меня аж кисло во рту от баловства, от смеяния; боление: Надоело мне уже боление да боление; лепление, стуканье: Слышишь стуканье дятла?; кричание, хохотание и т. п. В нашей картотеке зарегистрированы также кашляние, ловление мяча и пр. Любопытны случаи, когда детский дериват образуется не от той из двух возможных глагольных основ, которая использована при образовании нормативного деривата: ср. «пение» и поение: Не хочу слушать ее поение, т. е. то, как она поет. Такие факты помогают вскрыть еще один резерв формальной вариативности – возможность параллельного употребления при отглагольной деривации открытых и закрытых глагольных основ (ср. «пе-ть» и «поj-у»).
Детские синтаксические дериваты с -НИj– часто оказываются семантически эквивалентными по отношению к существующим узуальным дериватам, образованным с помощью синонимичных суффиксов или от соотносительных по семантике производящих глаголов (иногда имеет место и то и другое одновременно). Ср. лепление и «лепка», ловление и «ловля», пропущение и «пропуск», хоронение и «похороны». Необычайно активное использование данного суффикса для создания окказиональных дериватов объясняется, очевидно, морфотактической прозрачностью создаваемых с его помощью производных, а также совпадением места ударения в производящем слове и деривате, обеспечивающем сходство их звукового облика.
Второе место по частоте использования в детских словообразовательных инновациях занимает нулевой суффикс: пахнуть → пах; падать → пад: Прокатились на горке и никакого паду!; ворчать → ворк; скулить → скуль; поднимать → подним: Мы сегодня делали балерические поднимы ноги. Следует заметить, что синтаксические дериваты двух указанных выше типов отчасти различаются своими аспектуальными характеристиками. Если синтаксические дериваты с суффиксом -НИj– чаще всего используются детьми для передачи процессов (что обнаруживается в возможности соответствующих трансформаций), то синтаксические дериваты с нулевым суффиксом чаще употребляются для обозначения конкретных фактов, что также выявляется в трансформациях: Из-за поссора к ней не пойду (из-за того, что поссорились); характерно сочетание с числительным «один», подчеркивающее конкретно-фактическое значение: Еще один робкий царап в дверь. Это один из многочисленных случаев, свидетельствующий о том, что в речи детей могут подчеркиваться в некоторых случаях такие тонкие семантические различия, которыми наш «взрослый» язык жертвует ради стремления к экономии.
Распространены конструкции типа «не таким гудом гудит», «другим пахом пахнет», являющиеся аналогами наших узаконенных оборотов типа «смеяться звонким смехом», «любить отеческой любовью» и т. п.
Третье место по частоте использования в детском словотворчестве у суффикса -К-: лежка, забежка, держка, шарка, ческа, пилька и т. п. В большинстве случаев отчетливо выявляется общефактическое аспектуальное значение, что подтверждает высказанную выше мысль о наличии некоторой семантической специализации каждой из данных словообразовательных моделей. Те тенденции к семантическому разграничению, которые в нормативном языке только намечены, могут с большей отчетливостью выявляться в детских новообразованиях[134]: Я его обучаю после лежки стоять (о собаке); Ты забыла про кваску капусты?; А кукла может стоять без держки?; Для чего тебе пистолет? – Для стрилки! (т. е. для того, чтобы стрелять).
Реже для образования синтаксических дериватов используются другие словообразовательные модели: с суффиксом -Б-/-ОБ-: нырьба: Тут такая нырьба у нас началась!; кольба: В боку опять кольба; хвальба, лечёба (очевидно, не без воздействия пары «учить → учёба»): После лечёбы можно будет почитать?
Встречаются случаи использования суффикса -СТВ-: кланяться → кланство: Почему актеры уходят без кланства?; болтовство: Мама, иди ко мне, а то все болтовством занимаешься.
2.1.2. Лексические дериваты
К настоящему времени является общепризнанным положение о том, что набор лексических дериватов, возможных для глагола, целиком определяется его содержательней валентностью, выявляемой в наборе актантов. Впервые это было обнаружено и описано Е. Л. Гинзбургом и получило дальнейшее развитие и обоснование в работах [Морозова 1981, 1984; Яруллина 1980; Земская 1992 и др.]. Система глагольных актантов наиболее подробно была разработана Ю. Д. Апресяном, выделившим ряд их разновидностей: субъект, прямой объект, результат, орудие, средство, побочный результат, цель, место действия [Апресян 1974]. Данная классификация (применительно к целям словообразовательного анализа) была дополнена Т. О. Морозовой, которая ввела понятия векторной валентности, валентности степени интенсивности, валентности меры выполнения действия [Морозова 1984]. Как убедительно показал Ю. Д. Апресян, актантные валентности глагола обусловливают возможности не только словообразовательной, но и внутрисловной семантической деривации, лежат в основе регулярных метонимических переносов.
Ясно, что не все глагольные валентности оказываются реализованными в производных словах и значениях на уровне языковой нормы, но очевидно также и то, что не может получить словесного выражения путем слово– или семообразования ни одно значение, которое не было бы предусмотрено валентностью производящего глагола.
Существительные – лексические дериваты образуются путем суффиксации, а также префиксально-суффиксальным способом[135].
Используются суффиксы -ТЕЛЬ, -НИК, -ЩИК/-ЧИК, -ЛЬЩИК-, -ЛЬНИК, -ЕЦ, -ЛЕЦ, -УН, -АЧ-, -ЛК- и ряд других. Как правило, каждый из суффиксов связан с несколькими словообразовательными категориями. Так, например, суффикс -ТЕЛЬ может использоваться в нормативном языке для номинации субъекта (покупатель), орудия (распылитель), средства (проявитель), места (вытрезвитель) действия, названного производящим глаголом. Имеются суффиксы, употребляющиеся в одной функции, например суффикс -ЛЬЩИК, использующийся в нормативном языке лишь для наименования субъекта действия.
Такие дериваты возможны от всех глаголов, которые являются агентными, т. е. обозначают действие, имеющее активного производителя. Отсутствие отглагольных дериватов с данным значением от таких слов, как светать, знобить, морозить и т. п., объясняется запретом, существующим на уровне языковой системы; следовательно, они не могут возникнуть даже окказионально.
В исследованиях дериватологов выявлена значимость модальных характеристик действия, сохраняющихся в производных субстантивах [Гинзбург 1979; Максапетян 1986]. Разграничиваются существительные со значением субъекта актуального, единичного, конкретного действия; субъекта, склонного к выполнению действия (крикун, лжец), – это значение обычно совмещается со значением характеристики субъекта по выполняемому действию; субъекта, профессионально выполняющего то или иное действие (фрезеровщик, учитель). Первая разновидность агентивных существительных для русского языка не является характерной, ср. распространенность дериватов с данным значением в других языках, например в английском. Так, слово «singer» употребляется не только в профессиональном значении, но и в значении 'тот, кто поет в данный момент'. Условие возникновения отглагольного деривата для русского языка – неоднократное повторение действия субъектом, превращающееся в его свойство или определяющее его профессию. Человек, читающий объявление на столбе, не может быть назван читателем, а тот, кто напевает песню, – певцом. Что касается детских словообразовательных окказионализмов, то они часто бывают созданы именно для номинации конкретных, единичных явлений: Гулять собираешься? – говорит четырехлетняя девочка собаке. – Собираха какая; Смотри — вылезатель из окна вылезает! Очевидно, в этом случае можно видеть проявление семантической сверхгенерализации, осуществляющейся на глубинном уровне системы. Характерно, что аналогичное явление отмечают и исследователи разговорной речи[136].
Рассмотрим основные словообразовательные модели, используемые в речевой деятельности ребенка для образования существительных с агентивным значением.
-ТЕЛЬ (женск. -ТЕЛЬНИЦ-(А)[137]. Этот суффикс в детской речи дает наибольшее число окказиональных образований, что объясняется, очевидно, в первую очередь тем, что он легко вычленяется из производных основ в силу простоты морфонологической структуры – отсутствия чередований на морфемном шве, наращений и усечений основы и т. п. Зафиксированы многочисленные образования с данным суффиксом: грузитель, подговариватель (о суфлере), водитель (тот, кто водит в игре), смотритель (зритель), соритель, предупреждатель (тот, кто всех предупреждает), чинитель (Какой я чинитель — будильник сам починил!), понижатель (Ты совсем понижатель! – сказано мальчику, который долго не мог понять, о чем ему говорили[138]) и, наконец, проигрыватель (о том, кто проигрывает в шашки), развлекатель, звонитель (Ты будешь пожарник-звонитель: о пожаре будешь звонить), сниматель (о фотографе), помогатель, выступатель, носитель (о носильщике), разбиватель (о том, кто разбил строение из кубиков, построенное детьми), отдыхатель (Я не барин, я просто отдыхатель – говорит, развалившись на диване), выключатель и приниматель (о тех, кто выключает из игры и принимает в игру), ломатель и т. п. В нормативном языке агентивные имена на -ТЕЛЬ образуются от глаголов как несовершенного, так и совершенного вида. Вид производящего глагола никак не связан с аспектуальной характеристикой существительного, это относится фактически ко всем отглагольным дериватам[139]. Чаще всего в роли производящего по форме в нормативном языке выступает глагол несовершенного вида; глаголы несовершенного вида преобладают в качестве производящих и в детских окказиональных образованиях (см. все примеры, приведенные выше). В ряде случаев в одном и том же значении употребляются дериваты, формально мотивированные обоими членами видовой пары; такие параллельные образования встречаются иногда в речи одного и
Того же ребенка: защититель и защищатель, объявитель и объявлятель (и в том, и в другом случае речь идет о конферансье), спаситель и спасатель и т. п.
В ряде случаев детское слово и его эквивалент в нормативном языке оказываются разными звеньями одной словообразовательной цепи, образуя так называемый семантический круг: сторож → сторожить → сторожитель, при этом в отглагольном деривате подчеркивается процессуальное начало.
Распространены и параллельные образования со значением женскости, образованные с помощью -ТЕЛЬНИЦ-, например продавательница, помогательница: Продавательница взяла у меня чек; Можно я буду ваша помогательница?
-НИК (женск. -НИЦ-(А). Данный суффикс также активно используется в детской речевой деятельности при образовании отглагольных дериватов со значением лица – субъекта действия: починник (Ботинки надо отдать починнику), советник (кто все всем советует – интересно в данном случае окказиональное «оживление» реальной внутренней формы существующего в нормативном языке слова), уборник (кто все убирает), красник, возник, успокойник (кто всех успокаивает), стрельник (кто стреляет), ездник (о лыжнике), слушник (кто слушается, хорошо себя ведет).
Часто используется суффикс -НИЦ– для наименования лиц женского пола: нападница (та, которая нападает): Мой папа – защитник. Он нас от мамы защищает. А мама — нападница. Только утром глаза откроет и сразу на нас нападает; ловница: Ой, какая я ловница!(поймала бабочку); печатница: Когда вырасту, буду печатницей, ну… это… машинисткой; путаница (кто все путает); сорница (кто сорит).
-ЩИК (женск. -ЩИЦ-(А), -ЧИК (женск. -ЧИЦ-(А). Эти суффиксы используются детьми преимущественно для обозначения профессий: уловщик: Ты будешь рыбой, а я — уловщиком; гримировщик (гример); фотографирщик (фотограф); характерен семантический круг, возникающий в данном случае: фотограф → фотографировать → фотографирщик; стройщик (о строителе); продавщик (продавец). В последнем случае можно видеть и факт заменительного словообразования от наименования лица женского пола «продавщица». Шестилетний мальчик: Папа у нас молодец, находчик (грибы хорошо ищет). Распространены также слова приказчик и приказчица (тот/та, кто любит приказывать): Ты что приказываешь? Приказчица какая!
Очевидно, и в этом случае, как это иногда бывает, восстанавливается утраченная в процессе изменения языка внутренняя форма слова.
Значительной словообразовательной активностью в речи детей отличается суффикс -ЛЬЩИК (женск. -ЛЬЩИЦ-(А): игральщик, плювальщик, победильщик, брильщик (тот, кто бреет), чинильщик, ложильщик, возильщик, мочильщик, сочиняльщик, помогальщик, стругальщик, смотрельщик и т. п. Характерна критика нормативной номинации: Почему говорят носильщик? Надо бы возильщик! – говорит девочка на вокзале, увидев носильщика с тележкой. Не менее распространены женские параллели: помогальщица: Я мамина помогальщица: всю посуду вымыла!; подметальщица, варильщица и т. п. Отмечены случаи снятия грамматического запрета: если в нормативном языке данный суффикс используется исключительно при образовании от переходных или, во всяком случае, обладающих сильным управлением глаголов, то в детской речи встречаются образования от непереходных, не способных к сильному управлению глаголов: Петя – такой улыбальщик! Все улыбается и улыбается; Мы с тобой терпельщики; Что плюешься? Плювальщик какой!
В отмеченной выше деривационной функции используется детьми и суффикс -ЛЬНИК (женск. -ЛЬНИЦ-(А), причем любопытно, что нормативному языку такое использование данного суффикса неизвестно. В соответствии с существующим на уровне нормы правилом этот суффикс применяется для образования отглагольных дериватов, называющих предметы, а не лица (паяльник, купальник и т. п.)[140]. В детской речи происходит расширение семантических функций данного форманта, которое можно интерпретировать как проявление семантической сверхгенерализации: починильник (о человеке, который все чинит), копальник (о том, кто копает), поливальник, красильник, спальник (о любящем спать), подметальник, целовальник (кто всех целует). Женские параллели с формантом -ЛЬНИЦ-: резальница: Хорошо работатьрезальницей — резать хлеб в столовой; вязальница, подметальница и т. п.
Суффикс -УН (женск. -УНj-(А) употребляется преимущественно для образования дериватов с четким значением характеристики, оценки лица. В нормативном языке данный суффикс обладает очень низкой эмпирической продуктивностью, что дало основание ряду исследователей зачислить его в разряд непродуктивных. Однако системная продуктивность его весьма высока (хотя на уровне нормы реализуется лишь в единичных случаях). Активность данной модели в детской речевой деятельности является косвенным, но весьма существенным аргументом в пользу ее системной продуктивности. Примеры словообразовательных окказионализмов с данным суффиксом: Ишь, боюны какие!; Какой ты страшный спун; Саша — визгун, визжит все время; Он драчун, а я смеюн (отчетливо ощущается воздействие изоструктурного образования «драчун»); Ты не мужчина, а плакун. Зарегистрированы также терпун (тот, кто терпит), ломун (тот, кто игрушки ломает) и др. Не менее продуктивен этот способ и при образовании наименований лиц женского пола: Вяземская все орет. Такая орунья!; Не умеешь мечтать. Плохая ты мечтунья; пивунья – та, кто любит пить.
Суффикс -ЛК-(А) в нормативном языке для образования номинаций со значением лица практически не используется[141]. Однако в детской речи он обнаруживает значительную продуктивность при использовании его именно в этой функции. С его помощью возникают существительные, относящиеся к женскому или (чаще) общему роду: Просиха ты, просилка; Ты опять лопатку не принесла? Ну, ты, бабуля, и забывалка!; Я тут главная ходилка. Дериваты имеют, как правило, значение 'тот, кто характеризуется склонностью к выполнению данного действия':Ничего-то ты не знаешь! Ты просто незналка![142]
Весьма активен также суффикс -К-(А) (со всеми своими морфами: -УШК-, -АНК-, -УЛЬК-, -ОВК- и др.). С помощью его также образуются дериваты со значением характеристики лица: Ты промахайка: никогда не попадаешь! (во время игры); Мама у нас — роняшка, роняет все…; Ты — разбивашка (тому, кто разбил чашку); Лиза – себе, идя по горке: Какая ты боюшка!; Мы с тобой забывки, забыли зубы почистить; Сережа — забирака — забрал у Веры машину; Молчи, молчи, молчанка! – говорится бабушке, которая пообещала, что не будет с внучкой разговаривать[143]. Зафиксированы также руганка (та, что ругается), карка (о вороне), авка (о собаке); двухступенчатая инновация: ав → авать → авка; колдовка (колдунья) и т. п. Реже встречаются обозначения лиц по профессии: дойка (доярка) – в ответ на вопрос: «Кто ухаживает за коровами?»; пойка (певица). Характерна критика нормативной номинации: Почему – певица? Она ведь не певичит, а поет! Надо бы – пойка! Портниха именуется шиткой; на предложение поесть следует недовольный ответ: Что я, жровка какая-нибудь? Распространены дериваты от глаголов с НЕ-: Ну что ты все не веришь и не веришь! Неверка какая-то!; Я ничего не забуду никогда, потому что я незабудка. Продавщица в магазине именуется продовкой. В последнем случае можно видеть не только прямую суффиксальную деривацию от глагола «продавать» (продавать → продовка), но и деривацию путем мены суффиксов от родового коррелята «продавец». Родовая оппозиция продавец → продовка устроена более «правильным» образом (ср. «комсомолец → комсомолка»), чем существующая в нормативном языке оппозиция «продавец → продавщица»[144].
О стремлении детей к логичности деривационных пар свидетельствует следующий разговор: Давай играть: я буду продавец, а ты покупец. – Не покупец, а покупатель. – Ну ладно, давай играть: ты будешь покупатель, а я буду продаватель.
Значительно число отглагольных дериватов с суффиксом -ТЕЛЬ-. Дети часто конструируют слова, обозначающие внутреннее устройство, предназначенное для совершения какого-либо действия, предполагая, что такое устройство непременно должно существовать. Эквивалентных по смыслу узуальных номинаций может не быть по причине отсутствия самих реалий. Так, после разговора о несчастных случаях на железной дороге последовал вопрос: А где у поезда губитель? В ответ на вопрос: «И как это ты все помнишь?» – последовало: А у меня внутри вспоминатель есть! Пятилетний мальчик, получивший приз за то, что хорошо отгадывал загадки, сообщает: У меня в голове есть такой специальный пониматель. Любопытно, что глаголы «вспоминать», «понимать» принадлежат к числу интенсиональных глаголов, которые в нормативном языке не способны к образованию лексических дериватов. В данном случае происходит отмена лексико-семантического ограничения, ведущая к расширению круга производящих глаголов, языковое правило оказывается сверхгенерализованным.
Услышав разговор взрослых о том, что они собираются купить проигрыватель, ребенок предлагает: Купите лучше выигрыватель! Поводом к образованию окказионального деривата послужила неверная (а возможно, шутливая) интерпретация слова нормативного языка, обусловленная омонимией производящих основ. В детской речи зафиксированы также зажигатель, замыкатель, охранятель и т. п. Детское слово колотель четко указывает на функцию предмета в отличие от нормативной номинации «топор». Детское слово гретель (устройство для нагревания воды в аквариуме) отличается от нормативного эквивалента «нагреватель» тем, что образовано от первичного, а не от вторичного имперфектива. Ср. словообразовательную цепочку греть → нагреть → нагревать → нагреватель в нормативном языке и более простую греть → гретель в речи ребенка.
Продуктивен в «орудийной» функции и суффикс -ЛЬНИК-, а также -ЛЬНИЦ-(А). Так, полотенце именуется вытиральником (четкая номинация с указанием функции), наушники — слушальниками. Многие дети называют утюг гладильником, обозначая этим функцию данного предмета (ср. также распространенное образование по типу народной этимологии: утюг — гладюк). Ручка именуется писальницей. Характерно слово припаяльник, заменяющее нормативную номинацию паяльник: детское слово более точно указывает на функцию данного предмета, подчеркивая значение присоединения, осуществляемого в процессе его использования. При этом снимается запрет, существующий на уровне нормы: в современном языке в качестве производящих в данной модели выступают лишь глаголы несовершенного вида.
Чрезвычайно велико число детских словообразовательных окказионализмов с орудийным значением, в которых используется суффикс -ЛК-(А). Потенциальная запрограммированность существительных с -ЛК– очень высока, они с легкостью возникают и в разговорной речи взрослых [Земская, Китайгородская, Ширяев 1981: 91–98].
Можно, очевидно, считать, что дериваты с -ЛК– обладают чрезвычайно общим «орудийным» значением, но не содержат семантических приращений. Так, например, вытиралка служит обозначением предмета, предназначенного для вытирания, чем и исчерпывается лексическое значение этого слова. Это может быть и ткань, и кусок замши, и специальная щетка (вопрос в аптеке: У вас есть вытиралки для стекол?), и что-нибудь другое. Приведем некоторые примеры из речи детей: Где заводилка от твоей машины?;Нужно сделать специальную чесалку из проволоки (собаку расчесывать); Струйка — резалка! (говорит ребенок, видя, как струйка воды разрезала кусочек сахара); стучалками названы барабанные палочки; чертилкой – ручка, закрывалкой – крышка, поливалкой – лейка, стиралкой – ластик. Ср., например, пару в нормативном языке: лить → лейка – и в детской речи цепочку лить → полить → поливать → поливалка. Дериват, созданный ребенком, более точно отражает функцию предмета: с помощью лейки именно поливают, а не просто льют воду. В другом случае поливалкой названа поливальная машина, в третьем – специальное устройство типа фонтана для поливания газона в парке. Градусник именуется измерялкой, плуг — пахалкой, щипцы для волос — завивалкой; приспособление для того, чтобы молоть кофе, – мололкой (ср. узуальную номинацию «кофемолка», включающую эксплицитное указание на объект) и т. п. Слово слушалка употребляется разными детьми в разных значениях. Один мальчик назвал так телефонную трубку, другой – фонендоскоп (при игре «в больницу»), третий, рисуя фантастический корабль, изобразил специальное устройство «для слушанья» и назвал его этим словом.
Суффикс -Л-(О) в детских словообразовательных окказионализмах используется сравнительно редко. Пятилетний мальчик назвал словом поливало водопроводный шланг, указав таким образом на его функцию. Другой мальчик назвал тормоз тормозилом, продлив словообразовательную цепочку и замкнув семантический круг: тормоз → тормозить → тормозило.
Весьма активен в данной функции суффикс -К-(А). Так, шестилетняя девочка назвала фотографиркой кинокамеру, которой ее собирались снимать: Уберите вашу фотографирку! При ответе на загадку, в которой речь шла о плуге, среди прочих ответов (пахалка, пахальник – оба слова относятся к словообразовательным моделям, рассмотренным выше) было названо и слово пашка. Ветка, которой пятилетний мальчик хлестал воображаемого коня, была названа им хлёсткой, а палка получила наименование ударки.
Особенно активен в этой функции формант -ЛК-(А), что отчетливо выявляется и в детском словотворчестве. Так, место для стоянки машин именуется стоялкой: Надо увезти машину на другую стоялку; ср. в нормативном языке «стоянка» – семантический дериват от наименования отвлеченного действия. Телефонная будка именуется звонилкой; ремонтная мастерская — чинилкой: Грузовик весь разбитый. Наверно, поехал на чинилку, где чинят. Во многих случаях значение места совмещается со значением функционального назначения данного предмета.
Не менее часто используется и суффикс -К-(А). Так, место, где осуществляется ремонт, называется не только чинилкой, но и ремонткой; место, где можно спрятаться во время игры, – пряткой: Я себе две такие прятки нашел!; кладбище именуется хоронкой. Вместилище для мыла (мыльница) именуется кладовкой – местом, куда кладут; в последнем случае используется морф -ОВК(А).
Реже для номинации места используются другие суффиксы, например -ЛЬНИК. Этот суффикс был применен, например, для создания деривата продавальник (магазин). Любопытно, что спустя некоторое время тот же ребенок назвал магазин покупальником, использовав в качестве производящего глагол-конверсив. Другой ребенок, забравшись в пластмассовый таз, предназначенный для купания, объявляет: В купальнике сижу!
Дериваты, относящиеся к данной словообразовательной категории, в детской речи представлены скупо. Объектное значение при этом, как правило, совмещается с функциональным. Так, постелилка – это не просто 'то, что можно постелить', но и то, что специально предназначено для этой цели. В этой функции употребляются форманты -ЛК-(А) и -Л-(О): игрушка на длинной нитке, приводимая в действие вращательными движениями, именуется вертелкой, папироса — курилкой, колпачок, надеваемый на фломастер, именуется надевалкой. Характерен следующий диалог: Зачем ты катушку на пол бросила? – Это не катушка; это бросилка (т. е. предмет, предназначенный для того, чтобы его бросать). Сон (то, что приснилось) именуется приснилкой.
Суффикс -Л-(О) использован для наименования сапожного шила. Характерен диалог: Как это называется? – Шило. – А я думал, втыкало. Словообразовательная структура слова «шило» послужила образцом для создания деривата втыкало, но источник деривации заменен более подходящим, с точки зрения ребенка, точно фиксирующим специфику осуществляемого при ремонте обуви действия. В ряде номинаций обозначается не единичный объект, а совокупность объектов, т. е. налицо вторичное значение собирательности. Так, словом обувало трехлетний мальчик обозначил совокупность предметов – ботинки, галоши, чулки и гамаши – все то, что надевается на ноги.
2.2. Глагольно-адъективный класс
Система словообразовательных значений, свойственных отглагольным прилагательным, также определяется актантными возможностями производящих глаголов. Основными значениями являются следующие: 1) 'являющийся субъектом (одушевленным или неодушевленным) действия'; 2) 'являющийся объектом действия'; 3) 'предназначенный для выполнения действия'. Другие значения, такие как 'расположенный в том месте, где происходит действие' или 'происходящий в то время, когда совершается действие', в чистом виде встречаются редко. Обычно они бывают совмещены с функциональным значением: 'предназначенный для выполнения действия' – например «наблюдательный пункт» – это одновременно 'пункт, откуда наблюдают' и 'пункт, предназначенный для наблюдения'. Эти периферийные значения, к тому же чрезвычайно редко встречающиеся в нормативных и окказиональных дериватах, нами не рассматриваются. Перечисленные значения представляют собой конкретизацию категориального значения, свойственного всем дериватам глагольно-адъективного класса: 'относящийся к действию, названному производящим глаголом'.
Среди окказиональных отглагольных прилагательных, образованных детьми, абсолютно преобладают слова со значением'предназначенный для действия', при этом используются суффиксы -Н-, -ТЕЛЬН-, -ЛЬН-, -ОВ-. Примеры прилагательных с суффиксом -Н-: лежная коляска, отравные цветы (цветы, которыми можно отравить), шейная машинка, ср. с нормативной номинацией «швейная», содержащей нестандартное чередование; клейная кисточка; с суффиксом –: опирательная палка, утихательная песня (реакция на то, что по радио после громкой музыки звучит спокойная), кушательная машина (слово девочки, которую вынуждают есть: Я что, кушательная машина?), отдыхательные упражнения, усыпательные таблетки, отказательный билет (интересен в последнем случае контекст, содержащий изоструктурное образование: Сначала мы им послали пригласительный билет, а теперь пошлем отказательный?).
Примеры с суффиксом -ЛЬН-[145]: объезжальная тележка, помогальное лекарство, стиральный карандаш (о карандаше с резинкой на конце), загоральный лифчик, гуляльный наряд, хоронильное платье; с суффиксом -ОВ-: сморковый платок, сгребовая машина, обменовые календарики, обмановые движения и т. п.
Широко распространены девербативы со значением'являющийся субъектом действия', как одушевленным, так и неодушевленным. Примеры прилагательных с суффиксом -Н-: забывной человек (кто все забывает), трусный заяц, кольная шуба (шуба, которая колется), царапные когти, переливной стакан; с суффиксом -ТЕЛЬН-: несдержательный мальчик (не держит своего слова), объяснительная учительница (умеет все объяснить), царапательный карандаш, закрывательные глазки (у куклы); с суффиксом -ЛЬН-: шевелильная рыба, протекальные боты; Вот крокодил самый страдательный. У него все… очень много отбито (о глиняной игрушке); с суффиксом -ЧИВ– (-ЛИВ-): угадливая мама (правильно угадала задуманное слово), забудливый (Я такой забудливый: пообещаю и забуду – ср. с узуальным «забывчивый», образованным от парного глагола несовершенного вида), работливый гном, влюбивчивый мальчик – ср. с узуальным «влюбчивый», неповерчивый человек; с суффиксом -УЧ-/-АЧ-: цапучие ветки, деручий мальчик, клевачий петух, непонимучая мама, брызгучая вода, кусачая крапива, ломачий мальчик (кто все ломает).
Достаточно велико среди детских окказионализмов и число прилагательных со значением'являющийся объектом действия', при этом используются суффиксы -Н-: вышивная накидка, разводной браслет, растяжные колготки, вырывные зубы, продувная кофта (кофта, продуваемая ветром)[146]; -ТЕЛЬН-: сгибательная часть, надувательный шар, менятельные марки; -ЛЬН-: сосальный леденец, бросальная палка; -УЧ-/-АЧ-: носячий проигрыватель (переносной), сосучая конфетка (так иногда говорят и взрослые, возможно, это заимствование, а не самостоятельное образование).
Дериваты с суффиксом -Л- объединены значением'находящийся в состоянии,возникшем в результате действия, названного производящим глаголом'. Большая часть образований восходит к глаголам совершенного вида: утонулая лодка, подохлый ежик, пропалая посылка, потухлый костер, завялые цветы, зарослый пудель, замерзлое мясо, а также похуделый, вспотелый и т. п. В нормативном языке этим прилагательным соответствуют причастия «утонувший», «подохший», «пропавший» и т. д. Менее распространены, но все же достаточно часто встречаются адъективы на -Л– от глаголов несовершенного вида. В данном случае реализуется перфектное значение несовершенного вида, нормативные эквиваленты представляют собой причастия от парных глаголов совершенного вида: Не хочу из тухлого самовара чай пить! – из потухшего; У меня пальчики мерзлые были – т. е. замерзшие; А у меня волосы уже сохлые – высохшие; Этот костер уже тухлый – потухший.
Интересно, что функции ряда формантов в детской речи оказываются расширенными. Так, суффикс -ЛЬН– в соответствии с правилами, существующими в нормативном языке, используется для создания дериватов, объединенных значением 'предназначенный для выполнения действия, названного производящим глаголом'. Однако, как показывают приведенные выше примеры, в речевой деятельности ребенка функции его могут расширяться, с его помощью образуются прилагательные с субъектным значением, а также прилагательные со значением объектным. В данном случае можно видеть характерный пример сверхгенерализации, типичной для речевой деятельности ребенка. Происходит как бы повышение ранга модели – она используется в категориальном, а не конкретном значении[147].
2.3. Глагольно-глагольный класс
Внутриглагольное словообразование осуществляется в детской речи, как и в нормативном языке, несколькими способами: путем префиксации: расти → обрасти (Я тебя уже скоро обрасту); постфиксации: разбудить → разбудиться (Дети громко кричали, и я разбудился); суффиксации: играть → игрануть (Разочек играну, и пойдем); разрушить → разрушивать (Зачем он нашу крепость разрушивает?); префиксально-постфиксальным способом: есть → заесться (Я так заелась, что не слышала, как вы пришли); префиксально-суффиксальным способом: ныть → поднывать (Мартин не ныл, а так… поднывал); префиксально-суффиксально-постфиксальным способом: лаять → перелаиваться (Марина на даче со всеми собаками перелаивалась).
В дериватах глагольно-глагольного класса представлены разнообразные словообразовательные значения модификационного типа: темпоральные, аспектуальные, локативные, субъектно-объектные и пр., в ряде случаев (при так называемом смешанном словообразовании) – комбинации значений разных типов.
2.3.1. Префиксальные глаголы
Префиксация распространена в детской речи необычайно широко, что объясняется, очевидно, перцептивной выпуклостью приставок, облегчающих их выделение в составе нормативных дериватов и, соответственно, овладение словообразовательными моделями префиксального типа. В составе детских окказионализмов встречаются все глагольные префиксы, за исключением книжных и малочастотных ДЕ-, ДИС– и РЕ-, причем каждый из них представлен рядом своих значений. Мы не имеем возможности рассмотреть все разновидности окказиональных префиксальных глаголов, регистрируемых в детской речи. Остановимся на двух семантических группах дериватов: со значением направленности действия в пространстве и со значением характера совершения действия во времени. Всюду, где возможно, будем параллельно рассматривать антонимичные словообразовательные модели.
А. Глаголы со значением направленности действия в пространстве
Приближение
Для создания производных с данным деривационным значением используются два префикса: ПОД– и ПРИ-.
ПОД-. В нормативном языке этот словообразовательный тип представлен широко (подойти, подвезти, подтащить и т. п.). Исследователями отмечается его продуктивность в современной разговорной и художественной речи. Любопытно при этом, что в нашем материале не встретилось ни одного детского окказионализма, образованного по этой модели. Очевидно, это объясняется тем, что круг производящих глаголов ограничен глаголами движения, причем на уровне нормы языковые потенции реализованы практически полностью – нет, по-видимому, ни одного глагола движения, от которого не существовало бы узуального деривата, созданного с помощью данной приставки. Можно сказать, что в этом случае системная продуктивность модели совпадает с эмпирической продуктивностью, исчерпывается ею, что практически не оставляет простора для окказиональных образований детской речи. Окказионализмы, отмеченные в разговорной и художественной речи (типа подмаршировать, подхромать)[148], созданы за счет окказиональной актуализации потенциальных сем в производящих глаголах. Оба глагола (маршировать и хромать) обозначают не собственно движение, а способ движения; отсюда — подхромал (т. е. хромая, подошел, приблизился). В детской речи такая семантическая перестройка встречается значительно реже, чем и объясняется отсутствие дериватов данного типа.
ПРИ-. Модель, использующая данный формант, отличается продуктивностью в разговорной и художественной речи, однако в детской речи имеет ограниченное использование, что связано с необходимостью актуализации потенциальных сем в производящем глаголе: Я припутал веревку к санкам; Стой, стой! Ты совсем уже к ёлке приплясал! (т. е. во время пляски приблизился).
Удаление
ОТ-. Данный префикс отличается продуктивностью[149]в детской речи: Зачем ты, папа, от меня отложился?; Отбери у меня немножко каши; Собаки с лаем отнеслись к другому дому; Ты от меня не отляжешь?
У-. Этот префикс, так же как и предыдущий, отмечается исследователями как очень продуктивный в художественной и разговорной речи. Он отличается продуктивностью и в детской речи: Куда же ты от меня удвинулся? (наличие лакуны в нормативном языке объясняется, видимо, существованием синонимичного, хотя и не полностью совпадающего по значению глагола «отодвинуться»); Смотри, не умети мою открытку (деривация становится возможной вследствие актуализации потенциальных сем в производящем глаголе «мести», т. е. метя, перемещать нечто). Распространены образования от глаголов движения: Сейчас от моста унырнем!; Никак мне от вас не уплавать! – ср. в нормативном языке дериват с аналогичным значением от соотносительного глагола, обозначающего однонаправленное движение, «уплыть»[150].
По-видимому, большую роль в активизации той или иной словообразовательной модели играет приставочная антонимия. Скрытое воздействие на словообразовательный процесс могут оказывать существующие в нормативном языке глаголы с антонимичными приставками. Так, «прикидываться» могло быть обязано своим происхождением глаголу «откидываться». Возможно и обратное: глаголы со значением удаления, убытия могут возникать под воздействием антонимичных глаголов со значением приближения, прибытия. Так, например, глагол «удвинуться» мог быть обязан своим происхождением антонимичному глаголу «придвинуться», а не бесприставочному «двинуться». Как показывают наблюдения, ощущение антонимичности языковых единиц – как слов, так и морфем – очень рано формируется в языковом сознании носителей языка.
Соединение
В этой деривационной функции употребляется приставка С- (склеить, сгрести, созвать и т. п.). Несмотря на продуктивность данной модели в разговорной и художественной речи, в «креативной» деятельности детей она используется сравнительно редко – очевидно, из-за отсутствия ощутимого расхождения между системной и эмпирической продуктивностью. В случае образования дериватов по данной модели, как правило, осуществляется актуализация потенциальных сем в значении производящего глагола, например: Наседка скричала всех своих цыплят (т. е. созвала, крича).
Разъединение
Значение разъединения передается приставкой РАЗ-, активно использующейся при создании детских словообразовательных окказионализмов:«Я разодвинула кусты (ср. с нормативным „раздвинула“); Я рассыпал весь сахар и раскапал молоко (налицо воздействие имеющегося в контексте изоструктурного слова); Ты все мои вещи распрятала по комнате?; Мама разделывает макароны на вермишели (т. е. ломает их, измельчает)». Несмотря на антонимичность приставок С– и РАЗ-, они присоединяются к разному кругу производящих глаголов.
ДО-. Данный префикс особенно часто употребляется в указанной деривационной функции. Он соединяется преимущественно с глаголами движения, перемещения. Окказионализмов в этой сфере сравнительно немного, так как эмпирическая продуктивность в современном языке не находится в конфликте с системной: любой глагол, способный обозначать однонаправленное движение, практически имеет дериват, образованный по данной модели. Окказионализмы могут возникать преимущественно за счет расширения семантического круга производящих глаголов. Так, например, глагол «пахнуть» имеет значение 'издавать запах', но, поскольку запах обладает свойством распространяться, глагол способен иметь окказиональные дериваты, подобные тем, которые имеют глаголы движения: Смотри: кофе сюда из кухни допахло! Часто встречается в речи детей глагол докоснуться: Можно я докоснусь до вашей собачки?;Дед Мороз докоснулся до нее своей палкой, и ей сразу стало холодно (не исключено воздействие синонимичного глагола «дотронуться»).
Движение внутрь
В-. Продуктивность словообразовательной модели, использующей в качестве форманта данный префикс, в детской речи (так же как в речи разговорной и художественной) определяется возможностью расширения круга производящих глаголов за счет включения их в число глаголов, имеющих сему движения в качестве периферийной или потенциальной: Я машину впрятал в шкаф, никто не найдет (т. е. пряча, поместил); Нужно вмешать в это тесто сахар (т. е. мешая, добавить, поместить); Я ввязла в большую грязь; Ой, я нечаянно в канаву вступила!; В избушку вскакали семь богатырей – пересказ «Сказки о мертвой царевне и о семи богатырях» (ситуация, которую трудно себе представить, но ребенок, очевидно, полагает, что богатыри с коней вообще не слезают).
Движение изнутри, наружу
ВЫ-. Данный префикс отличается значительной активностью в детской речи. Он способен создавать окказиональные дериваты от глаголов, обозначающих способ движения типа мчаться, ковылять и т. п.: Откуда-то вымчались два мотоциклиста;Люба уже коньки надела. Сейчас из подъезда выковыляет. Особенно интересны случаи употребления в качестве производящих глаголов, не содержащих семы движения даже в качестве периферийной: Я крутила-крутила ложечкой в чашке и выкрутила весь чай на скатерть!;Я вышарила кошелек из твоей сумки (т. е. шаря, извлекла, вытащила); А я кошку с дивана выпугала! (т. е. пугая, выгнала); Все выстелили свои коврики на лестницу.
Движение на поверхность
НА-. Словообразовательная модель, использующая данный формант, характеризуется продуктивностью как в разговорной и художественной, так и в детской речи. В качестве производящих чаще всего выступают глаголы движения: Я напрыгнул на ступеньку;Не намчись на дерево! Однако возможна деривация и от глаголов других лексико-семантических групп: Кот Васька вчера насел на гвоздь;Он на меня наплюнул и т. п.
Префикс ЗА- в аналогичной деривационной функции в детской речи непродуктивен.
Движение с поверхности
Префикс С- проявляет значительную продуктивность, присоединяясь преимущественно к глаголам движения: Не клади сюда, отсюда спадет (т. е. упадет); Лодку пятит, спячивает (двухступенчатое образование: пятить → спятить → спячивать); С горы скатались (т. е. скатились) – в качестве производящего избран глагол неоднонаправленного движения (ср. уплавал).
6. Движение вокруг чего-нибудь
В этой деривационной функции употребляются префиксы О- и ОБ-. Особенной продуктивностью в детской речи отличается префикс ОБ-: Он обкутал слониху попонами (т. е. укутал со всех сторон); Облезай вокруг них. Выразителен глагол «обсесть» в значении 'сесть вокруг': Обсядьте меня! Префикс О-, синонимичный первому, употребляется реже: Эклер (собака) опрыгал всего папу.
ПРО-. Образование детских окказионализмов с помощью данного префикса также становится возможным за счет расширения семантического круга производящих глаголов; в роли таковых может выступать любой глагол, содержащий хотя бы в качестве потенциальной сему движения: Мартин (о собаке), если будет так лизать, пролижет все бинты; Ты так весь барабан пробарабанишь; Славик простучал дырку насквозь!;Ты прощекотал через одеяло.
Модель, использующая в качестве форманта префикс ЧЕРЕЗ-, неизвестна нормативному языку. Однако в детской речи она используется весьма активно: Смотри: я чересшагнул через эту большую лужу; Черезлезли через забор; Как же мы выйдем – за дверем же волк?; Что ли, череспрыгнем через дверь?; Бабочка черезлетела через забор;Здорово я сейчас череспрыгну через канаву!;Хочу через дерево чересшвырнуть. Данные дериваты можно трактовать как образованные по окказиональной модели, которая сложилась по аналогии с узуальными моделями локативной семантики и основана на параллелизме приставки и предлога (ср. «вбежать в дом», «отскочить от стены»). Возможность этих дериватов также запрограммирована словообразовательным механизмом, только в основе креативной деятельности ребенка лежит в данном случае то, что мы называем сверхмоделью.
Префикс ПЕРЕ-, продуктивный в разговорной и художественной речи, проявляет значительную продуктивность и в детской речи: Ты можешь эту реку перенырнуть? У другого берега вынырнуть? («перенырнуть» здесь означает 'ныряя, переместиться с одного места на другое'); Белка пересела на другое дерево. В нормативном языке глагол «пересесть» употребляется в значении 'встав с одного места, сесть на другое', например: Он пересел с кресла на диван. В ситуации, описываемой в детском высказывании, способ перемещения иной – белка сидела сначала на одном дереве, затем, перепрыгнув, оказалась на другом, где тоже сидит[151].
Б. Глаголы со значением характера совершения действия во времени
Авторы «Русской грамматики» [Русская грамматика 1980: 596597] разграничивают две разновидности «начинательности». Первая определяется ими как приступ к действию, его начальная фаза. Для образования дериватов, имеющих данное значение, используется формант ЗА-, в качестве производящих выступают непереходные глаголы с непредельным значением. Это глаголы неоднонаправленного движения, звучания и речи, многоактные, состояния и некоторые другие. Вторая разновидность начинательности определяется как совмещенность начала и продолжения действия в одном комплексе, не членимом на фазы. В качестве форманта используется при этом префикс ПО– (поплыть), ВЗ– (вскричать).
Существенной особенностью детской речи является то, что формант ЗА- расширяет сферу своего использования (сверхгенерализация) и применяется для передачи не только первой, но и второй разновидности начинательности. Приведем сначала примеры выражения с помощью префикса 3А– значения приступа к действию (первая разновидность начинательности): Слон затаращил глазами (начал таращить); Он несколько дней не ел, а сегодня вдруг заел (т. е. начал есть). Примеры использования префикса ЗА– для выражения второй разновидности начинательности: Она зажалела, что не помогла ему (ср. в нормативном языке «пожалела»); Меня позовут, и я как замчусь домой (ср. «помчусь»); Я только книжку сел читать, а вы мне замешали! (ср. «помешали»).
Приставка ПО- в детских дериватах используется крайне редко. Витя О.: Шеф им (гангстерам) говорит: «Действуйте!» И они подействовали! (3.07). Почти не употребляется и приставка ВОЗ-/ВЗ-, очевидно в силу ее книжного характера[152].
ПО-. В нормативном языке дериваты с данным значением, включающие префикс ПО– в качестве форманта, образуются от глаголов несовершенного вида и, как правило, бесприставочных.
Семантический круг производящих глаголов ограничен – это глаголы неоднонаправленного движения (поплавать), перемещения (пошляться), звучания и речи (пошуметь), существования (погостить), положения в пространстве (посидеть), значения занятости каким-нибудь делом (почитать). В детской речи сфера использования данного форманта существенно расширяется. Во-первых, есть случаи образования от глаголов совершенного вида: Поотдохнем и пойдем дальше; Ничего, долго она не поскроет (т. е. не сможет скрывать). Во-вторых, в качестве производящих могут выступать приставочные глаголы, префикс ПО– оказывается, таким образом, второй приставкой: Пообъясняй мне немножко; Порассказываешь мне про собачку?;Немного попереношу и тебе помогу. В ряде случаев имеет место и расширение семантического круга производящих глаголов. Так, глагол «скрыть» не принадлежит к названным выше семантическим группировкам, как и ряд других глаголов, используемых детьми в качестве производящих.
Дериваты, образованные с помощью префикса ПРО-, означают, что действие охватывает значительный по длительности период. Примеры детских словообразовательных окказионализмов с указанным значением: Пролепить целый час и не устать (о занятиях по лепке); Целый год пропользовалась твоими коньками.
Формант ПЕРЕ- употребляется для создания дериватов, объединенных значением 'провести в действии какой-нибудь отрезок времени': перезимовать, переночевать. Круг производящих глаголов ограничен словами, восходящими к существительным, называющим периоды времени. Знаменательно образование в детской речи окказионального деривата перевесновать (Синицы перевеснуют в городе?). Налицо двухшаговая деривация: весна → весновать → перевесновать. Факт использования той или иной словообразовательной модели на втором шаге деривации свидетельствует о четкости ее восприятия ребенком, подчеркивает ее системную значимость и продуктивность.
Чаще всего в этой деривационной функции в детских словообразовательных инновациях выступает префикс ОТ-. В нормативном языке он используется для образования дериватов от непереходных глаголов неоднонаправленного движения (отъездить), звучания и речи (отшуметь), состояния (отгрустить). Примеры детских окказионализмов: В садик отхожу, потом в школу пойду? Сначала радовалась, а потом отрадовалась. Во многих случаях оказывается снятым грамматический запрет, поскольку в качестве производящих используются не только непереходные, но и переходные глаголы: Я его сначала любил, а потом отлюбил; Я оторала стихи громче всех; Помнил-помнил, а потом отпомнил.
В данной деривационной функции употребляется префикс ПЕРЕ-, создающий дериваты со значением 'повторно, заново, иногда по-новому совершить действие'. В нормативном языке производящими обычно бывают переходные глаголы (делать → переделать). В детской речи это ограничение зачастую оказывается снятым: Плохо сегодня погуляли. Надо бы перегулять; Ты уже перемылся? (т. е. вымылся заново). Может сниматься и другой запрет – на образование от глаголов несовершенного вида: Надо перекрикнуть, а то она нас не слышала (т. е. крикнуть еще раз). Круг производящих глаголов может быть расширен и семантически. Так, мальчик, которому велели взять нож из одной руки в другую, поинтересовался: Это называется — перебери? Многочисленны случаи вторичной префиксации – образования глаголов с данным префиксом от глаголов, уже имеющих приставки: Надо бы перепричесаться; Плохо куклу назвали, надо переназвать; Учительнице пришлось переобъяснять материал; Не звонит? А вы перенажмите на звонок! Ребенка не останавливает даже то, что глагол, избранный в качестве производящего, может уже включать в свой состав префикс ПЕРЕ-: Я уже перепередумал (т. е. сначала передумал, а затем вернулся к исходному решению).
В этой функции употребляется префикс ДО-, который может присоединяться как к бесприставочным, так и к приставочным глаголам: Потом пол доподметешь. Употребляется и префикс ПОД-: Шарик сдулся, надо его поддуть (не исключено воздействие разговорной речи взрослых); Тебе надо бы еще пятерок подполучить.
2.3.2. Суффиксальные глаголы
О способе суффиксальной имперфективации см. в разделе, посвященном категории глагольного вида. Здесь мы рассмотрим суффиксацию, осуществляемую с помощью форманта -НУ-/-АНУ-. Данный формант служит для образования глаголов одноактного способа действия. Он присоединяется обычно к основам глаголов, обозначающих действие, способное к расчленению на множество однородных актов: прыгать → прыгнуть; свистеть → свистнуть. Дети весьма активно используют данную словообразовательную модель в своей лингвокреативной деятельности. Среди созданных ими словообразовательных окказионализмов число одноактных глаголов очень значительно. Образованные детьми окказиональные дериваты можно разделить на три группы.
Первая группа – глаголы, имеющие производящие, обозначающие расчлененное на акты действие, например: лаять, стрелять, колотить: Мартин лайнул разок; Дай мне хоть разочек стрельнуть (этот глагол необыкновенно частотен в речи детей); Я его тоже колотнул разок, пусть не дерется. Подобные дериваты характеризуются высокой степенью системной запрограммированности, причины их отсутствия в языковой норме объясняются чаще всего тем, что соответствующее семантическое место занято (ср., например, детское слово стрельнуть и нормативное «выстрелить»).
Вторая группа – дериваты, имеющие в качестве производящих глаголы, обозначающие действие как длительность нерасчлененную, но все же поддающуюся делению на кванты (можно говорить о потенциально расчлененной длительности): Дашь мне на твоей машинке печатнуть?; Только разочек рисовну и приду; Щенок пивнул и перестал; Резни-ка мне сыру!
Третья группа – дериваты, образованные от тех глаголов, которые обозначают действия, не поддающиеся квантованию: Что ты кривляешься? – Я только разочек кривнулся; Зуб болит… глотну, а он как больнет!; Ловун (о рыбаке) совсем чуть-чуть ловнул, а рыбы много; Смотри: сейчас Кощей как колданет! Суффикс -АНУ- выступает здесь как вариант суффикса -НУ-. Окказиональные дериваты и в данном случае обнаруживают глубинные семантические возможности глаголов.
2.3.3. Префиксально-суффиксальные глаголы
Лишь одна из словообразовательных моделей префиксально-суффиксального типа, отмечаемых авторами «Русской грамматики», обнаруживает активность в детской речевой деятельности. Мы имеем в виду модель, использующую формант ПОД– + -ЫВА-/-ИВА-. Закрепленное за ней значение 'слабо, с небольшой интенсивностью совершать действие': Все время приходится подплакивать; Мартин как-то немножечко поднывал… Не ныл, а так… Используется модель с формантом ПОД– + -ЫВА-/-ИВА– и в другом значении – значении сопроводительного действия: Мартин тебе подпискивает (человек играет на гитаре, а собака издает какие-то звуки).
Значительная часть зафиксированных в детской речи окказиональных дериватов префиксально-суффиксального типа не имеет прямых аналогов в нормативном языке и не может быть рассмотрена как результат использования какой-нибудь определенной словообразовательной модели. Их можно квалифицировать как двухступенчатые образования (сначала префиксация, затем суффиксация) или образования по окказиональным моделям: Ты что хромаешь? – Я не хромаю, а так… дохрамываю (хромать → дохромать → дохрамывать); Пора костер растушивать (тушить → растушить → растушивать); У тебя из-под пальто платье вытарчивает (торчать → выторчать → вытарчивать). Характерно, что во всех этих случаях двухступенчатого словообразования второй формальной операцией оказывается имперфективация, осуществляемая суффиксальным способом. Чрезвычайная «грамматичность» данной операции позволяет ей участвовать в качестве составного звена в чресступенчатой деривации.
2.3.4. Префиксально-суффиксально-постфиксальные глаголы
В детском окказиональном образовании активно используется лишь одна модель данного типа, которая отличается продуктивностью и за пределами детской речи. Это модель с формантом ПЕРЕ– + -ИВА-/-ЫВА– + -СЯ, по которой образуются дериваты со значением 'обмениваться тем действием, которое названо производящим глаголом' (ср. в нормативном языке глаголы «перешучиваться», «перешептываться», «перезваниваться»). В качестве производящих выступают глаголы речи и звучания. То же и в детских новообразованиях: Мы на даче с собаками перелаивались; Мы с Мариной переикивались. Она – ик, и я – ик. Другие префиксально-суффиксально-постфиксальные глаголы являются образованиями по окказиональным моделям, представляющим собой комбинации узуальных моделей, например: кидать → прокидываться: Я бросаю мячик, да все прокидываюсь (попадаю мимо).
Приведем еще примеры префиксально-суффиксально-постфиксального образования глаголов, достаточно часто встречающегося в речи детей: Я выкашливаюсь, выкашливаюсь, никак не получается; У них у всех глаза намусорились: я песок в них бросал;У меня деньги все искупились – нету больше.
2.3.5. Постфиксальные глаголы
Классификация постфиксальных глаголов, восходящая к Ф. Ф. Фортунатову, разрабатывалась потом А. А. Шахматовым, В. В. Виноградовым, Н. А. Янко-Триницкой и другими исследователями. При всех индивидуальных различиях в подходе и терминологии в основных чертах наблюдается совпадение типологии этих глаголов. Семантические классы постфиксальных глаголов (собственно-возвратные, взаимно-возвратные и т. д.) одновременно представляют собой и словообразовательные разряды и могут быть поэтому рассмотрены с позиций дериватологии. Объединяет все словообразовательные разряды общность форманта – постфикса -СЯ, главной функцией которого, как писал В. В. Виноградов, является «устранение переходности глагола или усиление его непереходности» [Виноградов 1972: 495]. Эта чрезвычайно общая «интранзитивирующая» функция -СЯ по-разному преломляется в разных словообразовательных разрядах. Словообразовательные разряды неодинаковы по количеству образующих их глаголов: есть разряды, насчитывающие около 2000 глаголов, как, например, декаузативные (общевозвратные); имеются такие, которые включают всего несколько глаголов, как, например, косвенно-возвратные. Различаются они и степенью системной и эмпирической продуктивности, а также степенью идиоматичности значений слов, составляющих разряд.
Рассмотрим основные группировки постфиксальных глаголов применительно к фактам детского окказионального словообразования.
(по А. А. Шахматову – общевозвратные): Я сломал карандаш → Карандаш сломался. Деривационное значение может быть сформулировано следующим образом: 'претерпеть/претерпевать изменение в состоянии, обычно вызываемое действием, названным производящим глаголом'. Каузативный и декаузативный глаголы составляют каузативную оппозицию[153]: ломать → ломаться, катить → катиться, огорчить → огорчиться. Постфиксация – наиболее регулярный и отвечающий системе способ образования каузативных оппозиций. Однако наряду с ним в нормативном языке существуют и другие: супплетивная оппозиция (жечь → гореть; кормить → есть) и так называемая коррелятивная оппозиция (поить → пить, смешить → смеяться). Системная продуктивность постфиксальной модели чрезвычайно велика: теоретически от любого каузативного глагола может быть образован декаузативный с помощью -СЯ. Однако в нормативном языке эта возможность часто остается нереализованной, так как семантическое место оказывается занятым супплетивным или коррелятивным образованием. В детской речи, как это обычно бывает, языковая потенция реализуется до конца, оппозиция «каузативный глагол – декаузативный глагол» выступает как строго деривационная и сводится к словообразовательной оппозиции «невозвратный переходный глагол – образованный от него возвратный глагол»: Не смеши меня, все равно не рассмешусь (ср. «не рассмеюсь»); Ой, ложка уронилась! (ср. «упала»); Сейчас утоплюсь! (ср. «утону»); Все кричали, и я разбудился (ср. «проснулся»); Пулемет как заавтоматит, и все фашисты убились. Дети без труда осваивают эту модель, потому что слова, построенные по ней, лишены идиоматичности. Очень многие декаузативные глаголы, зафиксированные в лексике разных детей, отличаются высокой частотностью: разбудиться, погаситься, высушиться, урониться и др.
Эти глаголы, как известно, обозначают действие, совершаемое субъектом над самим собой («Он застрелился», ср. «Он застрелил сам себя»). Глаголов такого типа в нормативном языке немного, что объясняется, очевидно, ограниченностью семантического круга производящих глаголов – не так велико количество действий, которые субъект может произвести сам над собой. Эти дериваты характеризуются идиоматичностью, содержат в своей смысловой структуре семантические приращения. Так, «застегнуться» означает 'застегнуть (на все пуговицы свою одежду)', «причесаться» – 'причесать (свои волосы)' и т. д. Более распространенным, регулярным способом выражения обращенности действия на себя в нормативном языке является использование возвратного местоимения: «Он успокоил себя» («успокоился» в данном случае не выражает того же смысла). Все эти обстоятельства затрудняют вычленение этой словообразовательной модели из словообразовательной системы «взрослого» языка и использование ее при конструировании глаголов. Однако некоторое количество окказионализмов данного типа все же зафиксировано: Ну пососись, пососись! – говорится щенку, который сосет ушибленную лапу; Вот возьму в себя стрельну и убьюсь! – угроза; После гибели Констанции он хотел убиться; Буду рисоваться (т. е. рисовать свой портрет); Чуть я не погубился – о случае, когда устроил аварию: подставил свой велосипед под велосипед другого мальчика; Ты что, моей щеткой чистилась? – речь идет о зубах (ср. в нормативном языке: «чиститься» – чистить одежду, обувь). Детский дериват отличается от нормативного другим семантическим наращением.
Объединяющее их значение – 'производить действие над одушевленным субъектом и одновременно подвергаться такому же действию'. В нормативном языке число взаимных глаголов невелико. Существует много «взаимных» ситуаций, которые не могут быть тем не менее описаны с помощью возвратных глаголов. Так, в русском языке (в отличие, например, от словацкого) нет реципрока от глагола «любить», т. е. невозможно преобразование «Они любили друг друга» – «Они любились». Однако отсутствие идиоматичности у дериватов, созданных по данной модели, позволяет ей проникнуть в детскую грамматику и служить образцом для образования новых глаголов – реципроков: Мы с этой тетей еще помнимся (т. е. еще помним друг друга); Вчера еще орались, а сегодня уже помирились (т. е. орали друг на друга) – последний глагол непереходный, но способный к сильному управлению. Я тебя так давно не видел! Давай посмотримся! (т. е. посмотрим друг на друга).
Производящие глаголы обозначают действие, переходящее на объект, но не меняющее его состояния (т. е. они являются переходными, но не каузативными): «Корова бодает» – «Корова бодается». Если активно-безобъектный глагол употребляется в плане абстрактного настоящего, то он приобретает дополнительное значение характеристики субъекта[154]. Эта словообразовательная модель традиционно считается непродуктивной, поскольку насчитывается сравнительно незначительное число глаголов, образованных таким образом. Однако эмпирическая непродуктивность в этом случае не свидетельствует о системной непродуктивности. Системная продуктивность этой модели необычайно высока, свидетельством чего является огромное число детских словообразовательных окказионализмов. Особенно распространен глагол «биться» в значении 'драться': Сережа опять бьется!; Он толкнулся!; А папа в лоб щелкается!; А этот воробушек не клювается?; Ну что ты опять шлепаешься? (т. е. шлепаешь меня) и т. п. Реально существующее расхождение между системной и эмпирической продуктивностью обусловливает наличие большого числа лакун, заполняемых в детской речи. В качестве «разрешающего» момента выступает низкая степень идиоматичности дериватов – по этой причине модель легко «добывается» детьми из речи взрослых.
Те же механизмы, которые были рассмотрены выше, действуют и при депостфиксации – разновидности обратной деривации, только направление производности меняется: возникает беспостфиксальный глагол от существующего в нормативном языке постфиксального (улыбать, приснить, проснуть и т. п.).
2.3.6. Префиксально-постфиксальные глаголы
Число окказиональных дериватов, образованных префиксально-постфиксальным способом, весьма значительно. Используется весь набор формантов, имеющийся в нормативном языке, а в ряде случаев и окказиональные модели, сложившиеся на основе комбинации префиксальных и постфиксальных моделей. Рассмотрим несколько наиболее распространенных словообразовательных типов, широко представленных в детской речи.
Активно используется формант НА– + -СЯ, служащий для образования дериватов, объединенных значением 'дойти до удовлетворения или пресыщения в результате совершения действия': наскучаться: Долго ты не приезжал! Мы тут наскучались без тебя!; наклеиться: Ух, наклеилась, больше не хочу; нажиться: Ты что, на земле уже нажился? – вопрос, обращенный к старому дедушке; навызываться: Мы вчера духов навызывались! – об игре, которая заключалась в вызывании привиденний. Особенно частотен глагол наспаться, отмеченный в речи многих детей.
Широко используется модель с формантом ОБ– + -СЯ, точнее – две модели с омонимичными формантами, по одной из которых образуются дериваты со значением 'с излишней интенсивностью совершить действие, причинив этим себе неприятности', а по другой – со значением 'неверно, ошибочно, неудачно совершить действие'. Примеры дериватов первого типа: Горло болит. Вчера холодной водой обпилась (т. е. слишком много пила); Весь облежался! И не встанешь теперь!; Вставай! Обоспишься! Характерно при этом объяснение – реакция на вопросительный взгляд матери: Говорят же — объешься!
Примеры дериватов второго типа: Я обселась! – слова плачущей девочки, сидящей на полу, которая села мимо стула; Я пошел за ним, он за мной, мы обошлись (т. е. разминулись, не встретили друг друга), но потом уже в кино встретились.
Самая продуктивная из префиксально-постфиксальных моделей из числа активно используемых детьми – модель с формантом РАЗ– + -СЯ, по которой образуются дериваты со значением 'достичь большой интенсивности в совершении действия': Расхлопались! – о громких аплодисментах в театре; Что вы так расскакались?;Совсем уж развралась, никто ей уже не верит; Что ты так распопрошайничался? – собаке, которая просит подачки; зарегистрированы также расшиться (увлечься шитьем), распиться – слишком много и долго пить и т. п.
Значительное число окказионализмов свидетельствует об имеющемся разрыве между системной и эмпирической продуктивностью, характеризующем функционирование данной модели.
2.3.7. Глагольные междометия
Так называемые глагольные междометия служат для передачи мгновенных действий. По семантике они напоминают одноактные глаголы и имеют поэтому тот же состав производящих. Дублирование их в контексте (прыг-прыг) служит для выражения повторения ряда актов однородного действия. В речи детей окказиональные образования этого типа распространены необычайно широко. Круг производящих глаголов значительно расширен по сравнению с тем, который имеется в нормативном языке. Это и глаголы звучания, и глаголы движения, и глаголы, обозначающие самые разнообразные физические и даже психические действия: Бутылка — грох и разбилась!; Воробей — парх и улетел; Налепили мне горчичников, а они: щип-щип… Расщипались; Мартин пробегал и лиз меня в ногу; Я ключиком — верть, а пружина — лоп и сломалась; Я леплю — лип, лип… Интересен и несколько необычен пример: Я такая зоркая: зор – и нашла гриб! Очевидно, имеет место двухступенчатое словообразование. Реконструируется путем обратной деривации глагол «зреть» и от него образуется глагольное междометие: зоркий → зреть → зор. Приверженность детей к глагольным междометиям, очевидно, связана с тем, что они (при своей очень низкой частотности по отношению к речи в целом) довольно часто используются взрослыми в речи, обращенной к детям (прыг-скок, топ-топ и т. п.)[155]. Наличие таких слов в ближайшем контексте может вызывать эффект своего род естественного прайминга: девочка 4–5 лет в ожидании автобуса прыгает на одной ножке и приговаривает: Прыг-прыг-прыг, потом на другой: Скок-скок-скок, потом начинает бегать и кричит: Бег-бег-бег.