5.1. Словообразовательное гнездо и типология словообразовательных процессов
Овладение лексическим запасом языка (если иметь в виду производные слова и их соотнесенность с источником деривации) можно в известной степени представить как овладение словообразовательными гнездами. При этом не подлежит сомнению, что последовательность усвоения того или иного слова как элемента словообразовательного гнезда отнюдь не зависит от места, занимаемого данным словом в гнезде, а определяется естественными, внеязыковыми причинами. Известно, например, что ребенок, как правило, раньше знакомится с существительными, содержащими модификационные суффиксы субъективно-оценочного значения (уменьшительные, ласкательные и т. п.) и лишь затем, иногда со значительным временным разрывом, – с производящими существительными (симплексами), что объясняется особенностями общения с детьми, традициями, сложившимися во многих семьях. Так, слово «лошадка» попадает в поле зрения ребенка обычно раньше, чем «лошадь», а «пёрышко» – раньше, чем «перо»[179]. Прибегая в случае необходимости к номинации того или другого явления, ребенок опирается на усвоенные им модели типовых, регулярных отношений в словообразовательных гнездах. При этом «словообразовательный процесс может осуществляться на основании любого соотношения, имеющего место в гнезде, – не только мотивационного, но и немотивационного» [Улуханов 1911: 63].
Ниже приведен фрагмент словообразовательного гнезда с исходным словом «соль», включающий ряд словообразовательных инноваций, выявленных в речи детей[180].
Ребенок как бы восстанавливает неизвестные ему элементы словообразовательного гнезда, заполняя как абсолютные (солька, высолить, солилка), так и относительные (солона, сольница, ср. «солонка», пересоливать, ср. «пересаливать») лакуны. При этом он может двигаться в любую сторону: на один шаг вниз (прямая деривация), на один шаг в сторону (заменительная деривация) на один шаг вверх (обратная деривация), и даже, более того, вниз через две ступени: вниз, затем в сторону и т. п., т. е. может иметь место не только одношаговая, но и многошаговая чресступенчатая деривация[181], так как «словообразование может осуществляться с пропуском любого количества опосредствующих элементов» [Арутюнова 1961: 142]. Явление чресступенчатой деривации, обнаруживаемое в речевой деятельности, «может рассматриваться как свидетельство языковой реальности и оперативности деривационной истории» [Гинзбург 1979: 158]. На основе чресступенчатой деривации складываются узуальные и окказиональные словообразовательные модели, использующие в качестве формантов комбинации деривационных аффиксов[182].
Приводимая ниже классификация процессов словообразовательной деривации в детской речи основана на использовании одновременно двух критериев. Во-первых, учитывается количество тактов (шагов), из которых состоит деривационный процесс, т. е. различаются одношаговые и неодношаговые (двухшаговые, трехшаговые, четырехшаговые) деривации. Во-вторых, учитывается направление деривации в каждом такте, т. е. разграничивается прямая, обратная и заменительная деривация.
1. Одношаговая прямая деривация: спать → спун, молоток → молоточить, чистить → исчистить, разбудить → разбудиться, конфета → бесконфетный, ленивый → ленивиться и т. д. Формант может быть одноморфемным (в случае суффиксации, префиксации, постфиксации) или представлять собой комбинацию морфем (префиксально-суффиксальный, суффиксально-постфиксальный и прочие способы смешанного словообразования).
2. Одношаговая обратная деривация (подушка → подуха, мизинчик → мизин, заразить → разить, улыбаться → улыбать). Разновидности этого деривационного процесса: десуффиксация, депрефиксация, депостфиксация. Специфической и очень интересной разновидностью обратной деривации можно считать разложение наречий, которые были образованы путем адвербиализации падежных форм существительного – изолированных или в сочетании с предлогом.
3. Одношаговая заменительная деривация. Разрядить (елку) непосредственно восходит к «нарядить»; аналогичным образом отвесить соотносится с «повесить».
4. Двухшаговая прямая деривация: хулиган → хулиганничать → расхулиганничаться; обгородить → обгородка → обгородочка; гармонь → гармонить → погармонить.
5. Двухшаговая комбинированная деривация, при которой прямая деривация сочетается с заменительной, заменительная – с обратной и т. п. Пример сочетания обратной и прямой деривации: заниматься → занимать → отзанимать (Петя его так отзанимал, что он даже пятерку получил). Пример сочетания заменительной деривации и прямой: вдеть → выдеть → выдеться: Я вдел нитку, а она у меня сразу выделась.
6. Трехшаговые и четырехшаговые деривации[183] различной структуры. Примеры четырехшаговых дериваций, основанных на комбинации трех прямых шагов и одного заменительного: гайка → гайкать → пригайкать → отгайкать → отгайкивать (Будем эту гайку отгайкивать?); ключ → ключить → заключить → отключить → отключивать (Не надо дверь отключивать!).
Разумеется, это не означает, что в каждом случае деривации ребенок последовательно осуществляет ряд деривационных шагов. Скорее можно говорить о том, что, осваивая различные фрагменты словообразовательных гнезд, ребенок овладевает более сложными отношениями, чем отношения в словообразовательной паре, он овладевает правилами конструирования целых блоков, учитывая семантические и формальные соотношения между их элементами.
Далее подробнее рассматриваются два типа деривационных процессов, типичных для детской речи: одношаговая обратная и заменительная деривация.
5.2. Обратная деривация
Под обратной деривацией (редеривацией, реверсией, регрессивной деривацией) понимают обычно такое явление, когда слово образуется от другого не путем прибавления словообразовательных аффиксов, а путем их устранения[184].
Обратная деривация осуществляется по тем же словообразовательным моделям, что и прямая деривация, только «читаемым наоборот»: слово, являющееся результатом деривационного процесса, занимает место не производного, а производящего в словообразовательной модели. «Всякое соотношение мотивирующего и мотивированного может быть прочитано не только слева направо, но и справа налево, т. е. потенциально может быть моделью для обратного словообразовательного процесса. Обратный словообразовательный процесс – это окказиональное заполнение пустующей клетки, предназначенной в неполной словообразовательной цепочке для отсутствующего в ней слова» [Улуханов 2008: 39]. Для подобных случаев становится очевидной необходимость разграничения понятий «производящее слово» и «базовое слово» подобно тому, как мы стремились разграничить понятия «исходная форма» и «базовая форма».
Рассмотрим наиболее распространенные случаи обратной деривации, связанные с устранением одного из словообразовательных аффиксов: суффикса, приставки или постфикса[185] – или того элемента, который оценивается в качестве суффикса, приставки или постфикса.
Десуффиксация часто бывает с окказиональным усложнением морфемной структуры базового слова[186]. Так, нечленимой с точки зрения синхронных словообразовательных связей является основа слова «белка», тем не менее оно может осмысливаться как суффиксальное производное от бела; аналогичным образом переосмысливаются «ложка», «тарелка», «веревка», «будка», «шапка» и другие подобные существительные, что приводит к возможности образования слов лога, тарела, верева и т. д. Отсекаемое от основы -К– имеет статус субморфа, но воспринимается ребенком в качестве значимого элемента основы – суффикса с модификационным значением. Подобное явление зарегистрировано и в разговорной речи взрослых, однако следует подчеркнуть следующее существенное различие: взрослый знает узуальное значение слова, являющегося источником деривации, это слово является для него базовым, а в качестве форманта выступает сама операция усечения субморфа. Слово лога и по смыслу, и по форме оказывается производным от «ложка»: лога – большая ложка. Производное существительное с более короткой основой в разговорной речи взрослых является маркированным стилистически. Что же касается детской речи, то здесь базовое слово выступает в роли не производящего, а производного, ибо моделируется естественное для языка отношение – от более короткой и семантически более простой основы к более длинной и семантически сложной. Для ребенка лога – это предмет, не определяемый относительно своего размера (именно то значение, которое в нашей речи закреплено на словом «ложка»), а «ложка» – маленькая лога.
Членятся в языковом сознании ребенка и существительные, образованные путем метафорической мотивации [Лопатин 1976] и имеющие, как правило, модификационное значение подобия [Милославский 1980]. Вопрос их членимости решается, как известно, по-разному [Янко-Триницкая 1975а: 175–185]. Эти существительные часто выступают в качестве базовых при обратной деривации: Смотрите, какого мы кузнеца поймали!; У стола нога сломалась!;Папа мне новый знак подарил! (т. е. значок[187]); Это ее вон в том ларе купила! (т. е. ларьке).
Характерно, что в речи детей отмечается та же тенденция, что и в разговорной речи взрослых [Янко-Триницкая 1975б: 262]: если субморфу или суффиксу предшествует шипящий, то в существительном, возникшем путем десуффиксации, осуществляется, как правило, чередование с заднеязычным: ложка → лога, фуражка → фурага, подушка → подуха и т. п., хотя встречаются и ложа, картоша и т. п. Как отметил еще А. Н. Гвоздев, ребенок при словообразовании довольно рано прибегает к узаконенным чередованиям согласных.
Нередки случаи, когда десуффиксация бывает связана с окказиональным переразложением основы базового слова: мизинчик → мизин: У меня мизинчик, а у тебя — мизин!; огурчик → огур: Какой этот огур длинный! Нетрудно видеть, что детские пары мизин → мизинчик, огур → огурчик проще в морфонологическом отношении, чем имеющиеся в нормативном языке – мизинец → мизинчик, огурец → огурчик, поскольку отсутствуют чередования, беглость гласных, передвижка ударения, и, следовательно, данные образования в соответствии с избранными нами критериями могут быть охарактеризованы как более системные.
Десуффиксация может и не быть связана с окказиональным изменением членимости базового слова и переосмыслением его семантики. Неверное реконструирование детьми производящего слова бывает обусловлено тем, что в ряде случаев словообразовательная модель допускает образование от слов, имеющих разные формальные характеристики, например от существительных, относящихся к разным типам склонения (ср. ночь → ночка и туча → тучка). В таких случаях по производному нельзя со стопроцентной вероятностью определить производящее, и детский дериват может попасть в разряд инноваций. Отсюда распространенность в речи детей существительных типа лошада (от лошадка – ср. «лошадь»), мыха (от мышка – ср. «мышь»). Отметим, что и здесь явно ощущается приоритет первого склонения над третьим, характерный для детской речи. Распространенность таких явлений в детской речи связана с тем, что в речи, обращенной к ребенку раннего возраста, и в речи самого ребенка число уменьшительно-ласкательных слов очень велико. Диминутив становится достоянием лексикона ребенка часто раньше, чем то слово, от которого он образован. Реконструируя исходное слово, ребенок не всегда может верно восстановить исходное.
С помощью десуффиксации могут быть образованы наименования лиц мужского пола от наименований лиц женского пола: кокетка → кокет: Ну, ты, папа, и кокет! – говорится отцу, причесывающемуся перед зеркалом. Зарегистрированы также истерик (от «истеричка»), прач (от «прачка»), сестрик (от «сестричка»), русал (от «русалка») и многое другое.
Отбрасывание суффикса может привести к изолированному употреблению корня, который в современном языке выступает только в связанном виде. Любопытен такой, например, диалог: Это чье мясо? – Говяжье. – Вы что же, говяж зарезали? В данном случае путем десуффиксации осуществляется образование существительного от прилагательного, что расходится с утверждением Т. А. Мехович относительно того, что при обратном словообразовании в речи детей «исходное и вторичное остаются в пределах одной и той же части речи» [Мехович 1986б: 65]. Можно привести и другие примеры межкатегориального словообразования, например: сверчок → сверчеть (о характерном звуке, издаваемом сверчком); зарядка → зарядить: Сейчас буду своих кукол зарядить (т. е. делать с ними зарядку); прищепка → прищепить: Сколько прищепок я прищепила?
Весьма распространенное в речи детей прилагательное «больный» в значении 'причиняющий боль' (А это не больный укол?) образовано путем десуффиксации от «больно». Очевидно, нет такой словообразовательной модели, которая не могла бы быть использована в речевой деятельности не только в прямом, но и в обратном направлении. Абсолютное преобладание внутрикатегориальных образований модификационного типа свидетельствует о том, что эти модели осваиваются ребенком особенно прочно, раз он может использовать их «в обе стороны». Играет существенную роль и возможность осмысления субморфов в качестве морфов.
Широко распространены в речи детей и процессы депрефиксации. Наиболее типичны две ее разновидности: 1) депрефиксация слов различной морфологической природы, содержащих в своем составе НЕ– или БЕЗ-; 2) депрефиксация глаголов, связанная с образованием видовых пар.
Депрефиксация первого типа чаще всего объясняется неосознанным стремлением сконструировать однокоренной антоним. Регулярно воспроизводимое в речи противопоставление слов типа «высокий – невысокий» приводит ребенка к заключению, что любому образованию с НЕ– должно соответствовать образование без НЕ-, имеющее противоположное значение. Между тем многие слова с НЕ потеряли в силу разных причин соотносительность с теми, от которых были в свое время образованы путем префиксации, в ряде случаев этимологические производящие утрачены в современном языке. В речи детей они как бы рождаются во второй раз – иногда в своих исконных значениях: уклюжий, ряха, лепый и пр. В большинстве случаев детские инновации оказываются «эхо-реакциями» на фразы взрослых, содержащие базовые слова: А ты, оказывается, невежа! – Нет, я вежа; Ну и несуразная! – Очень даже суразная!; Тебе нездоровится? – Нет, здоровится. Ряд слов, содержащих в своем составе НЕ-, мог быть в свое время образован не с помощью префиксации, а префиксально-суффиксальным или суффиксальным путем: Ах ты, ненаглядная моя! – Я очень даже наглядная! Дети в ряде случаев отбрасывают начальное НЕ– в словах, не содержащих этой приставки даже этимологически: Это река Нева, а это — Ва!; Это негритенок? А где же гритенок?
К рассмотренным выше примерам примыкают случаи устранения префикса БЕЗ– в существительных и прилагательных, образованных префиксально-суффиксальным путем: У нас все мальчишки бессовестные, один Игорь совестный!; Ты бесстыдница! – Нет, я очень даже стыдница; Это не бескозырка, это козырка; Ты говоришь, положение безвыходное? А по-моему, выходное. Ребенку говорят: «Эта гусеница безобидная». Он в ответ: Нет, она обидная, она растения ест. В результате возникают окказиональные антонимы.
Депрефиксация второго типа основана на действующем в современном языке правиле перфективации, в соответствии с которым прибавление приставки к бесприставочному глаголу несовершенного вида автоматически превращает его в глагол совершенного вида. Дети используют «обратный ход» этого закона: если это так, то отбрасывание приставки от любого приставочного глагола совершенного вида должно привести к образованию соотносительного по смыслу глагола несовершенного вида. Как правило, бесприставочный глагол оказывается при этом имперфективной парой к исходному приставочному. При наличии в нормативном языке суффиксального вторичного имперфектива образуется семантический круг: хитить → похитить → похищать; сучить → засучить → засучивать. Мать говорит сыну: «Я опешила». Сын: Теперь не пешишь?
Большая часть глаголов, выступающих в качестве базовых, включает так называемые связанные корни, некоторые пережили опрощение и утратили способность члениться на морфемы; в детской речи они эту способность обретают заново.
Депостфиксация – самая распространенная разновидность обратной деривации в детской речи. Это объясняется, видимо, тем, что любой возвратный глагол, даже являющийся непроизводным с точки зрения современных синхронных словообразовательных связей, не утрачивает членимости, что связано с особым, постфлексийным положением -СЯ. В основе депостфиксации (как и в основе широко распространенной в речи детей постфиксации) лежит использование механизма образования возвратных глаголов, действующего в современном языке. Особенно распространены случаи, когда дети путем отбрасывания -СЯ создают каузативную пару, тогда как в нормативном языке соответствующего глагола со значением каузации либо нет вообще, либо он составляет с семантически соответствующим ему возвратным глаголом супплетивную или коррелятивную оппозицию.
Действия, обозначенные глаголами «присниться», «плестись», «улыбаться», «расхохотаться», языком представляются как некаузируемые, ср., однако, в речи детей: Такой сон только Оле-Лукойе может приснить; Он сам еле плетется и меня плетёт; Никто меня так не улыбает, как артист Леонов (из письма в журнал «Юность»); Зачем ты меня расхохотала?; Я хочу тебя поздоровать с Максимом!
Глаголы «разбудить – проснуться» составляют супплетивную оппозицию, атакуемую детьми с двух сторон. Устраняя супплетивизм, дети приходят к более системной оппозиции: разбудить → разбудиться, созданной способом постфиксации, или проснуть → проснуться, образованной путем депостфиксации. Источником деривации может стать и глагол, осмысливаемый как обладающий значением взаимности; особенно часто – «драться». От него образуется путем депостфиксации глагол драть, необыкновенно частотный в детской речи: Меня мальчишки дерут; Лариса меня драла; таким образом, глаголу возвращается его прежнее, уже фактически не существующее в современном языке значение.
Путем депостфиксации образуются не только переходные, но и непереходные глаголы: Осторожно: лед трескает (таким образом, устраняется аномальность в создании видовой оппозиции: пара трескать → треснуть образована более стандартным способом, чем треснуть → трескаться, поскольку нормативная пара, кроме суффиксов, различается также и наличием/отсутствием постфикса).
5.3. Заменительная деривация
Словообразовательный процесс может осуществляться не только по модели «производящее – производное», прочитывамой в любом направлении, но и по модели равнопроизводных (кодериватов), при этом один из кодериватов выступает в качестве базового слова по отношению к другому.
Явление заменительной деривации, как известно, признается не всеми исследователями, см. [Улуханов 1911: 63–11; Тихонов 1911: 264; Кадькалова 1912: 81]. На особенности семантической структуры глаголов типа «отклеить» впервые обратил внимание Д. Н. Шмелев [Шмелев 1913: 109–110], показав, что «отклеить» значит отнюдь не «клея, отделить» (ср., например, «отрубить», «отпилить»), а «отделить то, что было прикленным». Значит, в качестве семантически мотивирующего выступает не бесприставочный глагол «клеить», а приставочный «приклеить»[188]. Деривация осуществляется путем замены префиксов. Заменительная префиксальная деривация широко распространена и в разговорной речи взрослых [Земская, Китайгородская, Ширяев 1981: 137]. В большинстве случаев детский окказионализм выступает в качестве антонима по отношению к базовому слову.
Чаще всего однокоренные окказиональные антонимы образуются с помощью префиксов РАЗ-, ОТ– и ВЫ-.
Приставка РАЗ- активно используется в указанной функции. Она при этом имеет значение (см. [Русская грамматика 1980: 370]) 'аннулировать результат действия, названного мотивирующим глаголом, отказаться или заставить отказаться от чего-нибудь'. В качестве базовых выступают глаголы с разными префиксами, чаще всего – с префиксом ЗА-. Происходит мена префиксов: зачахнуть → расчахнуть: Дерево зачахло. Оно потом расчахнет?; замотаться → размотаться: Я совсем замоталась — А ты возьми и размотайся; запирать → распирать: Не надо было шкаф распирать, т. е. открывать. Реже встречается замена обратного рода: от глагола с приставкой РАЗ– образуется путем мены префиксов глагол с ЗА-: растаять → затаять, т. е. в данном случае – покрыться льдом: Снег растаял, а лужи затаяли; расширить → заширить. Базовым может быть и глагол с приставкой НА-, например надуть → раздуть: Надуй шарик, а потом его раздуй; наряжать → разряжать: Будем сегодня елку разряжать?
Чаще, чем в нормативном языке, в роли базового выступают глаголы с приставкой ПО-, например повесить → развесить (т. е. снять): Флаги сначала повесили, а потом, после праздника, развесили; погасить → разгасить (в значении 'зажечь'): Монтер уже свет разгасил. При образовании от глаголов с префиксом С– значение аннулирования результата действия может совмещаться со значением разделения на части [Русская грамматика 1980: 370]: слепиться → разлепиться: Вареники все слепились… А они потом разлепятся?; столпиться → растолпиться: Ребята, растолпитесь, дайте нам пройти!
Встречаются случаи и обратной замены: от глагола с приставкой РАЗ– может быть образован глагол с приставкой С-, имеющий значение возвращения в исходное состояние: развестить → свестись: Они сначала развелись, а потом опять свелись?; разбираться → сбираться: Лене обещали диван купить, он будет разбираться и сбираться.
Не менее часто, чем префикс ЗА-, в детской речи встречается в аннулирующем значении префикс ОТ-, который образует глаголы от префиксальных же глаголов с префиксами ЗА-, ПРИ– и ПО-. Интересно, что в современном языке этот способ производства глаголов используется крайне редко (иными словами, степень его эмпирической продуктивности ничтожно мала). Зато необычайно высока степень системной продуктивности, что и находит свое отражение в фактах детского словотворчества. Потенции языковой системы, не до конца реализованные в языковой норме, реализуются в детских инновациях. Особенно часто в качестве производящих глаголов выступают префиксальные глаголы с ЗА-: закалиться → откалиться: Я летом у бабушки закалился, а потом откалился; зажмурить → отожмурить: Отожмурь скорей глаза!; завянуть → отвянуть: Цветочки завяли. А когда же они отвянут? В тех случаях, когда в качестве базового глагола выступает префиксальный глагол с приставкой ПРИ-, значение аннулирования результата действия может совмещаться со значением отделения: пришить → отшить: Если будем шапку стирать, то подкладку придется отшить; прислониться → отслониться: Немедленно от стенки отслонись!; прибить → отбить: Папа прибил полку, но криво вышло, пришлось ее отбить. Интересны случаи обратного типа (т. е. образования глаголов с помощью префикса ПРИ– от глаголов с префиксом ОТ-: отодрать → придрать (в значении 'прикрепить обратно): «Вот эту щетку надо с силой отодрать, когда кончите чистить» (речь идет о пылесосе). – А как ее потом придрать?; отказываться → приказываться: «Ты отказываешься от всего, что богато витаминами. – А к чему же я приказываюсь?» В качестве производящих выступают также глаголы с префиксом ПО-, причем такие случаи достаточно широко распространены: погасить → отгасить: Отгасите свет! Читать темно!; повесить → отвесить: Веревка висит, теперь я ее отвесю; подарить → отдарить (в значении вернуть подарок назад): Если будешь плохо себя вести, все подарки отдарю! Будешь без подарков!.
Приставка ВЫ-, широко используемая детьми, употребляется ими чаще всего в значении удаления, направленности наружу, выделения. Это значение в детских окказионализмах часто оказывается совмещенным со значением ликвидации результата действия, названного мотивирующим глаголом, например, вбить → выбить: Крепления надо сначала вбить, а потом выбить?; вступить → выступить: А выступить из кооператива можно? Не менее часто встречается и обратное: образование с помощью приставки В– глагола от производящего с ВЫ-: выбыть → вбыть: Федотенкова от нас выбыла, а Медведев вбыл; выгнать → вгнать: Выгнали и вгнали назад. Интересно, что иногда встречаются и существительные-девербативы, обязанные своим происхождением глаголам, возникшим в результате мены префиксов: У них тут не выступ, а вступ какой-то (в значении 'углубление'). Ср. словообразовательную цепочку: выступать → вступать → вступ. Существительное вступ образовано по той же модели, что и «выступ».
Приставка ВЫ– используется при образовании от глаголов с приставками ЗА– и ПО-: Папа, зажги свет! А теперь выжги!; закапать → выкапать: Выкапай обратно! – ребенку закапали в нос капли, он плачет и говорит это; потушить → вытушить; Высоли обратно! – говорит мальчик, которому не понравилось, что за ужином мать посолила ему яйцо.
Приведенный выше материал показывает, что дети, конструируя собственную языковую систему, в данном случае ее лексический компонент, осуществляют категоризацию языковых единиц, ориентируясь на семантические отношения между ними, в первую очередь – на отношения антонимического характера. Между антонимическими языковыми единицами устанавливаются прочные ассоциативные связи, стимулирующие образование окказиональных слов-антонимов. Подтверждается справедливость утверждения В. А. Михайлова о том, что «антонимия является не только одним из фундаментальных отношений, лежащих в основе классификационной структуры языка, но и операционной структурой, определяющей сам процесс классификации и принцип оппозитивности в языке» [Михайлов 1987: 79].
В некоторых случаях глаголы могут быть образованы друг от друга путем замены приставок и на основании других (не только антонимических) связей между лексическими единицами.
Активно используется в заменительном словообразовании приставка ПЕРЕ- в значении 'превзойти другого исполнителя в совершении данного действия', например: достигнуть → перестигнуть: Я уже до тебя достигла и перестигла (ср. соотношение в нормативном языке «доросла» и «переросла»; сравнять → переравнять: Сейчас я счет сравняю и переравняю – говорится во время игры в бадминтон. Характерно, что в нормативном языке деривация обычно осуществляется от бесприставочных глаголов путем прямой, а не заменительной деривации (спорить → переспорить, расти → перерасти). Материал детской речи в данном случае убедительно свидетельствует о существовании прочных ассоциативных связей между равнопроизводными словами из одного словообразовательного гнезда. Наличия этих ассоциативных связей достаточно для образования нового слова путем мены словообразовательных морфем даже при условии, что аналогичная модель не используется в нормативном языке.
Приставка ПЕРЕ– употребляется и в других своих значениях: в значении 'заново, по-новому, иначе совершить действие, названное мотивирующим глаголом' (ср. в нормативном языке: шить → перешить, красить → перекрасить). Эта приставка активно используется и в детских окказионализмах, например назвать → перезвать: Давай нашего папу перезовем! (т. е. назовем его иначе); Белку неправильно назвали. Надо ее перезвать рыжкой. Та же приставка используется детьми и в значении 'совершить поочередно действие', распространяя его на все объекты: вызывать → перезывать: Марья Ефимовна стала нас всех по журналу перезывать (т. е. вызывать одного за другим).
Трудно подвергнуть систематизации и описать абсолютно все случаи заменительного глагольного словообразования в детской речи. По сути дела, любой префиксальный глагол может послужить базой для возникновения нового префиксального глагола, если в других словообразовательных гнездах имеются аналогичные пары глаголов. Немалую роль могут играть и синтагматические связи, выступая в качестве своего рода катализатора процесса образования слова. Базовый глагол может быть дан в предшествующем контексте, например: раскидываться → укидываться: На этой кровати хорошо раскидываться, можно даже к стенке укидываться. Иногда происходит замена синонимичных приставок, детский словообразовательный окказионализм оказывается однокоренным синонимом по отношению к существующему в языке слову. В таких случаях не всегда возможно разграничить два явления: глагольное словообразование путем мены приставок и так называемую «детскую этимологию» – частичную звуковую модификацию слова нормативного языка, направленную на выявление его внутренней формы, мотивированности. Приведем примеры случаев, допускающих двоякую трактовку – как явления «детской этимологии» или как факт заменительной приставочной деривации: проваливай → уваливай: Мартин, уваливай отсюда!; присвоить → усвоить: Люба книгу мою себе усвоила; утруждать → натруждать: Ну, зачем мне голову свою натруждать?
Детские окказионализмы, образованные путем мены префиксов, часто имеют связанную основу. Мы елку уже разрядили; Его исключили из тренеров, но потом опять включат; Не надо шкаф распирать! В некоторых случаях заменяемая приставка имеет ослабленную степень выделимости (слабая членимость основы): Отнавесь занавеску!; Не напрягайся! – Я, наоборот, распрягаюсь!; Рассучи мне рукава!
В некоторых случаях слова членятся ребенком неверно, что обусловливает не соответствующее норме словообразование: «о-буть» вместо «об-уть». Отсюда: Разбуй сапоги; Сама обулась и разбулась!
В целом заменительная префиксальная деривация распространена в детской речи гораздо шире, чем в нормативном языке.
Не исключено, что в качестве заменительной деривации можно рассматривать и ряд других случаев, например образование родовых коррелятов, и трактовать случаи типа негритянин как дериват от «негритянка», возникший в результате мены суффиксов (ср. англичанин – англичанка).
1. Словообразовательные инновации детской речи есть результат не соответствующей норме реализации словообразовательного потенциала слов, определяемого на разных ступенях грамматической абстракции: на уровне слова как части речи, на уровне лексико-семантической группы, а также применительно к конкретным лексемам. В детских окказионализмах реализуются потенции разной степени глубины, при этом заполняются лакуны, существующие в нормативном языке в силу ряда причин: занятости соответствующего семантического места другим образованием, отсутствия потребности в номинации того или другого явления, наличия формально-структурных и «списочных» ограничений. В ряде случаев снимаются семантические запреты, оказывается семантически расширенным круг производящих лексем.
2. Возможность усвоения той или иной словообразовательной модели на том или ином этапе речевого развития ребенка определяется ее особенностями как в плане содержания, так и в плане выражения. Словообразовательные модели модификационного типа обычно усваиваются раньше, чем модели транспозиционного и мутационного типов, т. е. ребенок овладевает в первую очередь «внутричастеречным» словообразованием, не связанным со сложными преобразованиями исходного знака, служащего источником деривации. Отсутствие идиоматичности у слов, построенных по той или иной модели, облегчает ее усвоение и перенос в сферу лингвокреативной деятельности. Из факторов, относящихся к плану выражения словообразовательных моделей, способствующих их более раннему онтогенетическому усвоению, следует отметить такое существенное свойство модели, как морфотактическая прозрачность построенных по данной модели дериватов, которая проявляется в четкости формального членения, сохранении неподвижности ударения, совпадении границ морфемного и слогового членения.
3. Анализ детских словообразовательных инноваций позволяет доказать реально существующее в языковой онтологии различие между системной и эмпирической продуктивностью словообразовательных моделей: детские словообразовательные инновации возникают там, где существует значительный зазор между тем и другим, где степень эмпирической продуктивности модели в современном языке невысока при высокой степени системной продуктивности.
4. Заслуживают особого внимания весьма распространенные в речи детей случаи образования дериватов по моделям, отсутствующим в современном языке. Однако, как показывает анализ, и окказиональные модели являются скрыто запотенцированным и словообразовательным механизмом языка.
5. Деривационные отношения, существующие в языке, служат моделями разнообразных деривационных процессов в речевой деятельности ребенка, причем направление процессов и количество деривационных шагов, используемых в каждом деривационном акте, могут быть различными. В речевой деятельности ребенка, кроме прямых дериваций, распространены также обратные – в случае обратной деривации действует тот же механизм словообразовательной аналогии, что и при прямой деривации, только искомое неизвестное составляет исходный член словообразовательной пары.
Гораздо шире, чем в нормативном языке, представлена заменительная деривация, осуществляемая путем мены префиксов, причем исходное слово, являющееся источником деривации, чаще всего получает окказиональную антонимическую пару. Во многих случаях образованные детьми дериваты могут быть интерпретированы как результат многоступенчатой деривации, включающей ряд шагов, причем прямая деривация может сочетаться с обратной, обратная – с заменительной и т. п.
6. Наблюдения над словообразовательными инновациями детской речи подтверждают реальное существование словообразовательных значений разной степени обобщенности: как общих, категориальных (относящихся к более глубокой сфере словообразовательного механизма), так и частных – относящихся к более поверхностной сфере, конкретизируемых применительно к лексико-семантическим разрядам лексем и отдельным лексемам. Усваивая семантику производных слов, дети овладевают первоначально общими словообразовательными значениями и лишь позднее – частными.
7. В целом материал детских словообразовательных инноваций подтверждает справедливость слов Л. А. Булаховского: «Область словообразования – одна из наиболее творческих, наименее замкнутых в грамматике языка» [Булаховский 1953: 100–101].