Однако оникс и как бы хрустальные колонны – нечто большее, чем изысканные атрибуты присутствия Веймарской республики на мировой арене. Оникс, в европейских недрах отсутствующий, – экзотика. И это райское блаженство, ибо сказано: «И золото той земли хорошее; там бдолах [хрусталь. – А. С.] и камень оникс»437.
Проектные чертежи виллы выполнены на модульной сетке. Я вижу в этом исходное, предшествующее проекту нежелание Миса вписывать план здания в какую-либо предзаданную простую форму и подчинять его симметричным отношениям. Модуль виллы – квадрат со стороной, равной длине шага, то есть восьмидесяти сантиметрам. Уж не подражал ли Мис японцам438? Отсутствием симметрии смягчено впечатление от прямых углов и безукоризненно гладких плоскостей. Полукруг главной и круг винтовой служебной лестниц, эбеновый полуцилиндр столовой с круглым столом дают почувствовать удовольствие, с которым Мис противопоставлял эти округлости ортогональной структуре целого.
Опоры стального каркаса расставлены с интервалами между центрами 4,8 метра в продольном направлении и 5,6 метров в поперечном. Перекрытия железобетонные, стены кирпичные оштукатуренные и выкрашенные в белый цвет. Высота комнат равна четырехкратной стороне модульного квадрата: 3,2 метра. Следовательно, линия горизонта человека среднего роста делит вертикальное измерение интерьеров пополам. Таким образом, интерьеры виллы зеркально-симметричны относительно линии горизонта стоящего человека439.
В противоположных концах гостиной есть выходы на наружные лестницы. По двадцати травертиновым ступенькам можно спуститься в сад, объединенный с садом отца Греты, подарившего ей часть своего участка и деньги на строительство виллы. Виллу любят фотографировать из сада, снизу вверх, в острых ракурсах, пытаясь придать ей выразительность преодолевающего волны корабля. Но эта эстетика ей чужда. Мис хотел, чтобы большие и маленькие Тугендхаты жили без тревог, непринужденно. По их воспоминаниям, так и получилось. В те годы Мис общался с немецким философом и католическим богословом Романо Гуардини – одним из лидеров немецкого христианского персонализма. Вероятно, Тугендхаты были знакомы с идеями этого феноменолога или обсуждали их с Мисом. Гуардини говорил, что хорош дом, в котором есть уровни, ведущие вглубь440. В виллу Тугендхат погружаются. Ее архитектура медитативна.
Что такое ее белизна? Что такое вообще белизна европейской модернистской архитектуры 20‐х годов прошлого века? «С тем, чтобы скрыть применение таких традиционных материалов, как кирпич и камень, здания покрывались слоем белой штукатурки… Европейские архитекторы были в восхищении от получающегося впечатления. Под штукатуркой исчезали все следы ручной отделки, маскировались швы между различными составными элементами. Казалось, эта отвлеченность предвещает наступление сверхтехнической эпохи, когда здания станут одним из изделий индустриального производства», – писал Артур Дрекслер441. Ричард Мейер говорит, что «белизна лучше всего разграничивает, что сделано человеком, а что – природой». Его, как в свое время превозносимого им Ле Корбюзье, белые здания привлекают тем, что они «постоянно меняются, отражая и преломляя природные оттенки»442. Я полагаю, белизна модернистского здания в городском окружении имеет несколько значений. Это современность, молодость, легкость, максималистское требование чистоты тела здания и чистоты воздушной среды. Благодаря ассоциации с белым мрамором – это скульптурность сооружения. А через ассоциацию с белизной ватмана – это преодоление разрыва между проектным образом, закрепленным в чертеже, и воплощением проекта в жизни.
Вилла Савой
«В строительстве роскошных вилл никто не может сравниться с Ле Корбюзье, кроме Миса ван дер Роэ», – утверждал Генри-Рассел Хичкок в посвященном французскому архитектору очерке в каталоге выставки современной архитектуры443, устроенной им вместе с Филипом Джонсоном в нью-йоркском Музее современного искусства в 1932 году, на которой Ле Корбюзье был представлен макетом виллы Савой в Пуасси, под Парижем. Эту виллу он начал строить для владельцев крупной страховой компании Пьера и Эмили Савой и их сына Роже годом раньше виллы Тугендхат, а въехать в нее они смогли годом позже – в 1931‐м.
Глагол «въехать» уместнее других, обозначающих попытку обосноваться в этом доме, потому что, как подчеркивал сам Ле Корбюзье444, габариты его плана заданы радиусом разворота лимузина. Въехав в парк (до войны гораздо более обширный, чем ныне), Пьер и Эмили проезжали под кронами деревьев метров шестьдесят и, выехав на поляну, видели справа, в полуста метрах, свою виллу – не столько материальный объект, сколько, как сказал Муратов о пизанской Площади Чудес, «белизну стен и свежую зелень окружающего их луга». Так выглядит в первый момент приподнятый над землей на тонких белых столбах плоский белый параллелепипед длиной около двадцати метров с темнеющими горизонтальными прорезями окон, которые оставляют нетронутыми только углы здания.
Дорога поворачивала к нему, и через полминуты лимузин, проехав в навес между столбами и свернув налево, останавливался перед дверью в полукруглой стеклянной стене. Хозяева входили в дом, а шофер, завершив разворот, заводил лимузин в гараж, к которому примыкает его жилище. Покидая виллу, хозяева садились в авто, поданное к двери задним ходом, и выезжали из-под дома на дорогу, параллельную вышеупомянутой. Радиусом разворота машины определен радиус стеклянной стены, ограждающей вестибюль.
Вилла двухэтажная. Над нижним этажом, представляющим в плане квадрат плюс полукруг и включающим вестибюль, гараж, прачечную, квартиру шофера и две комнаты для прислуги, нависает, опираясь на столбы, квадратный в плане параллелепипед жилого этажа, на крыше которого с помощью бетонных ширм устроен солярий. При взгляде снаружи кажется, что весь железобетонный каркас здания держится на опорах, расставленных с шагом 4,75 метра, однако внутри столбы расставлены неравномерно. Выходящая на юго-запад часть жилого этажа занята висячим садом под открытым небом. Он огражден стеной высотою в полный этаж с прорезью ленточного окна, ложность которого обнаруживается по отсутствию остекления. Без этого ограждения была бы видна терраса, занимающую треть жилого этажа, вокруг которой гостиная, кабинет и рампа подъема на солярий сгруппированы с такой непринужденностью, заметил Хичкок, как если бы это был двор на уровне земли445. Устроенные Ле Корбюзье обманы зрения должны убеждать нас, что вилла Савой – простая правильная архитектурная форма, своего рода платоновское тело, опустившееся на поляну. Ее планировка образована не свободным сочетанием помещений необходимых размеров, а, наоборот, расчленением исходного квадрата.
Невозможно противостоять неземной прелести этого объекта, запоминающегося сразу на всю жизнь. Мало непосредственного первого впечатления: представим, что план нижнего этажа, сориентированный по странам света, – это вертикальный разрез некоего здания, – и мы увидим вписанную в квадрат арку приятных пропорций, основание которой совпадает с южным фасадом виллы.
При входе в вестибюль бросаются в глаза подобное большой абстрактной скульптуре ограждение винтовой служебной лестницы (изнутри дома эту форму можно прочитать как латинскую букву S – инициал семьи Савой) и, прямо против входа, – рампа, предназначенная для хозяев и гостей. Подальше от входа – фарфоровая раковина рукомойника446. Столбы, потолок, стены, отделяющие вестибюль от хозяйственных помещений, парапеты лестницы и рампы – белые. Под ногами серо-голубая керамическая плитка. Чернеют прямоугольники дверей и металлические перила. Белизна, обилие света, льющегося сквозь стеклянную стену, выглядывающий из‐за столба фарфор рукомойника, и, главное, рампа, вызывающая ассоциацию с передвижением в инвалидной коляске, – всё это, вместе взятое, создает больнично-стерильную атмосферу.
Зачем Ле Корбюзье заставил семью Савой подниматься и спускаться по рампе, при том, что даже удвоенной ширины лестница заняла бы втрое меньший объем?447 Вероятно, он ответил бы без тени сомнения: «Лестница разделяет этажи, рампа их соединяет»448. Справедливость этого утверждения трудно доказать или опровергнуть. Замечу, однако, что рампа не позволяет человеку непринужденно стоять на ней, скажем, в момент приема гостей. Понуждая двигаться вверх или вниз, рампа – путь не для шагающих существ, а для механизмов. Ле Корбюзье пренебрег свободой хозяев виллы, желая произвести художественный эффект: протяженные наклонные поверхности рампы и коноидальная форма служебной лестницы образуют пластический контраст, остро воспринимаемый при первом посещении виллы. Но задумывался ли он о том, что, в отличие от какой-нибудь выставки современной скульптуры, лестницу и рампу обитатели дома вынуждены видеть по много раз в день?
Поднявшись по рампе на жилой этаж, оказываемся в просторном холле, часть которого занята той же винтовой лестницей – единственной связью между комнатами прислуги и кухней. Прямо перед нами дверь в гостиную, слева – выход в висячий сад, справа – вход в коридор между кухней и гостиной.
Гостиная, занимающая северо-западную часть дома, равна площадью всем остальным жилым помещениям, вместе взятым: спальне родителей (26 м2), кабинету (19 м2), комнате сына (24 м2) и гостевой (13 м