16 сентября 1928 г.
<…> На днях выйдет книга VI…
<…> Должен Вам честно сказать, что, заканчивая дело по изданию «Записок» Главнокомандующего, я чувствую громадное моральное удовлетворение. Конечно, нужно было бы сделать лучше, но далеко не все доступно. Во всяком случае, дело сделано, и записки вышли в свет!! Завет Петра Николаевича исполнен! Но какие суки все состоятельные эмигранты – все в один голос говорили мне о ценности записок и ни один не пришел на помощь материально! <…>
[Ранее 14 октября 1928 г.]
Дорогой Алексей Александрович.
От лица детей и своего сердечно благодарю за пять именных экземпляров. От души благодарю Вас также за Ваше письмо. Я не могу Вам сказать, как горячо я тронута Вашим любовным отношением к изданию «Записок», потому что действительно чувствуется Ваша любовь. Издано прекрасно <…>
Генерал барон Петр Николаевич Врангель отдал предсмертное распоряжение сжечь оба экземпляра подлинника его «Записок (Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г.)», напечатанных на пишущей машинке, после того как эти «Записки» появятся в печати в «Белом деле», за исключением лишь одного экземпляра Главы четвертой Части первой «Записок» – «Крамола на Кубани», где имеются разговоры по прямому проводу между генералом бароном Врангелем, генералом Покровским, генералом Науменко, полковником Колтышевым и телеграммы, не напечатанные, согласно распоряжению генерала барона Врангеля, в «Белом деле» с целью сокращения размера «Записок».
Ввиду того, что «Записки» без каких бы то ни было изменений и сокращений подлинника уже изданы – напечатаны в пятом и шестом сборниках «Белого дела», – сего 31 октября 1928 года оба экземпляра подлинника «Записок» нами сожжены, за исключением:
I. Одного экземпляра подлинника главы четвертой части первой «Крамола на Кубани».
II. Нижеследующих страниц одного из экземпляров подлинника, кои издатель «Белого дела» генерал Алексей Александрович фон Лампе сохранил для архива «Белого дела»:
Части I-й:
1) первых двух заглавных страниц 1-й части;
2) главы 1-й «Смута и развал армии» – одной последней страницы – 145-й;
3) главы 2-й «Освобождение Северного Кавказа» – одной последней страницы – 106-й;
4) главы 3-й «На Москву» – одной последней страницы – 106-й;
5) главы 4-й «Крамола на Кубани» – одной последней страницы – 80-й (66-й);
6) главы 5-й «Развал» – двух последних страниц – 135 и 136-й.
Части II-й – «Последняя пядь родной земли»:
1) главы 4-й «Перед наступлением» – одной последней страницы – 190-й (181-й);
2) главы 5-й «Вперед» – одной последней страницы – 37-й;
3) главы 6-й «В Северной Таврии» – одной последней страницы – 119-й,
4) главы 7-й «На Кубань» – одной последней страницы – 109-й;
главы 8-й «Все на Врангеля!» – одной последней страницы – 63-й;
5) главы 9-й «За Днепром» – одной последней страницы – 52-й (50-й);
6) главы 10-й «Последняя ставка» – двух страниц – 24-й и 32-й.
Протокол сей составлен в четырех экземплярах, которые передаются на хранение баронессе Ольге Михайловне Врангель, генералу Алексею Петровичу Архангельскому, Николаю Михайловичу Котляревскому и генералу Алексею Александровичу фон Лампе.
Генерал П.Н. Врангель в его изречениях
«Слушайте, русские люди, за что мы боремся:
За поруганную веру и оскорбление ее святыни.
За освобождение русского народа от ига коммунистов, бродяг и каторжников, вконец разоривших Святую Русь.
За прекращение междоусобной брани.
За то, чтобы крестьянин, приобретая в собственность обрабатываемую им землю, занялся бы мирным трудом.
За то, чтобы истинная свобода и право царили на Руси.
За то, чтобы русский народ сам выбрал бы себе Хозяина.
Помогите мне, русские люди, спасти Родину». (1920)
«По ту сторону нашего фронта, на севере, царит произвол, угнетение рабство. Можно держаться самых разнообразных взглядов на желательность того или иного государственного строя, можно быть крайним республиканцем, социалистом, даже марксистом и все-таки признавать так называемую советскую республику образцом самого небывалого, зловещего деспотизма под гнетом которого погибает и Россия, и даже новый ее, якобы господствующий, класс пролетариата, придавленный к земле, как и все остальное население. <…> Гнездо реакции в Москве. Там сидят поработители, трактующие народ как стадо. Только слепота и недобросовестность могут считать нас реакционерами. Мы боремся за раскрепощение народа от ига которого он не видел в самые мрачные времена своей истории». (1920)
«Когда опасный для всех призрак большевизма исчезнет, тогда народная мудрость найдет ту политическую равнодействующую, которая удовлетворит все круги населения. Пока же борьба не окончена, все партии должны объединиться в одну, делая внепартийную деловую работу. Значительно упрощенный аппарат управления мною строится не из людей какой-либо партии, а из людей дела. Для меня нет ни монархистов, ни республиканцев, а есть лишь люди знания и труда.
На той же точке зрения я стою в отношении к вопросу о так называемой “ориентации”. “С кем хочешь – но за Россию”, – вот мой лозунг». (1920)
«В борьбе с главным врагом Святой Руси – коммунистами нам по пути все те русские люди, которые, как мы, честно стремятся свергнуть кучку насильников – большевиков, обманом захвативших власть». (1920)
«Я всей душой жажду прекращения гражданской войны. Каждая капля пролитой русской крови отзывается болью в моем сердце». (1920)
«Программу свою я объявил и от проведения ее не отступлю. Благо и свобода народа; внесение в русскую жизнь оздоровляющих начал гражданского строя, чуждых классовой и племенной ненависти; объединение всех уцелевших от разгрома живых сил России и доведение военной и идейной борьбы до желанного часа, когда русский народ властно выразит свою волю: как быть России.
Для проведения этой программы мне нужны люди сильные духом, знающие народную жизнь и умеющие ее строить. Партийная или политическая окраска их для меня безразлична: были бы преданы Родине и умели бы разбираться в новых условиях». (1920)
«В заботах материальных не забудем, что не менее хлеба насущного России нужна здоровая жизненная энергия. Будем беречь ее истоки – религию, культуру, школу, будем готовить для России деятельную и знающую молодежь и ревностно оберегать святыню народных надежд – Церковь» (1920).
«Меня постоянно спрашивают о “политическом кредо” Армии. Русская армия не может быть назвала аполитичной. Сама природа гражданской воины зачисляет каждую из борющихся сторон в тот или иной политический лагерь, в данном случае – большевистский-интернациональный или антибольшевистский-национальный.
Будучи прежде всего национальной, Русская армия собрала под своими знаменами всех тех, кто в стремлении освободить Родину от врага народа, врага общего для всех национальных партий, борется за русскую национальную идею.
Доколе эта борьба не закончена, вокруг Армии должны… объединиться все – от республиканца до монархиста.
Армия ставит себе задачей свержение большевизма для обеспечения народу свободного волеизъявления по вопросу о будущей форме государственного устройства России. Впредь для выражения народом своей воли Русская армия будет вести борьбу не за монархию, не за республику, а за Отечество.
Будучи сам по убеждениям монархистом, я как Главнокомандующий Русской армии вне партий» (1921).
«Я неоднократно говорил и писал, что мне хоть с чертом, да за Россию. Однако в моем понимании этот черт не должен был в вознаграждение за свои услуги получить возможность оседлать Россию» (1922).
«Хотелось бы, чтобы творимые противниками Армии легенды о ее реакционности, о ее бонапартизме были рассеяны, хотелось бы, чтобы русские люди поняли наконец, что Армия – живой символ национального бытия, что в ней фундамент того живого стройного здания, которое придется воздвигать на развалинах советской России.
Политическое кредо Армии ясно, и высказывалось и мной, и моими ближайшими помощниками: Армия ведет борьбу не за монархию, не за республику, а за Отечество. Она не пойдет за теми, кто захочет навязать России, помимо воли народа, тот или иной государственный правопорядок, но станет на страже того порядка, который будет установлен действительно свободным волеизъявлением народной воли» (1922).
«Все прошлое России говорит за то, что она рано или поздно вернется к монархическому строю, но не дай Бог, если этот строй будет навязан силой штыков или белым террором… Кропотливая работа проникновения в психологию масс с чистыми, национальными лозунгами может быть выполнена при сознательном отрешении от узкопартийных, а тем более классовых доктрин и [наличия] искренности в намерениях построить государство так, чтобы построенное удовлетворяло народным чаяниям» (1922).
«Нужна длительная работа, чтобы в народном сознании оба эти понятия[24] вновь слились воедино. Пока этот неизбежный процесс не завершится, причем вне всякого насильственного воздействия со стороны, пока оба эти понятия не станут вновь однородными, пока понятие “монархизм” не выйдет из узких рамок политической партии, Армия будет жить только идеей Родины, считая, что ее восстановление является реальной первоочередной задачей.
…Идея служения Родине сама по себе так велика, диктуемые ею задачи так многообразны, что в ней, в этой всем понятной идее, надо искать то начало, которое должно объединить Армию, народ и все государственно мыслящие и любящие Родину элементы» (1922).