Решительным толчком она валит набок старую бочку от солярки и катит её к окну. Отпечатки на земле остались с прошлого раза, и бочка попадает точно след в след. Харриет подтягивается на крышку бочки. Она должна встать на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Черным-черно, а когда она прислоняет согнутые ладоши к стеклу, чтобы лучше видеть, окно вдруг ускользает. Харриет теряет равновесие и чуть не падает, но успевает ухватиться за оконную раму. Раздаётся глухой звук падения бочки, и Харриет остаётся висеть без опоры.
– Чёрт побери, – шипит она.
Собрав все силы, она подтягивается к окну. Слышит какие-то шорохи внутри сарая и слабые всхлипывания. Прислушивается, пытаясь понять, откуда доносятся звуки. Внутри темно, но слабый луч лунного света достаёт до этого сероватого помещения. Харриет следует глазами за лучом и через некоторое время различает на полу руку, наполовину скрытую за стойлом.
Харриет протискивается в приоткрытое окошко. Когда почти всё туловище уже внутри сарая, ей удаётся дотянуться до потолочной балки, при помощи которой она пролезает целиком, хотя так и остаётся висеть. До пола почти два метра, но у неё нет выбора. Она закрывает глаза и разжимает руки. И хотя время свободного падения короче каких-то миллисекунд, она успевает ощутить холодок, пробежавший по спине. А потом приземляется ногами на твёрдый бетонный пол сарая. Харриет спешит к тому месту, где видела руку. Всего несколько шагов, и она уже там и, несмотря на темноту, в состоянии различить, кто это. Лия. Она лежит, распростершись на холодном бетоне, прижимая ногу к животу. Её худое тело дрожит в такт быстрому дыханию.
– Лия. – Харриет садится на корточки рядом с ней. – Это я, Харриет.
Она осторожно гладит её по спине, и Лия делает попытку встать. Её светлые волосы распущены и прилипли к щекам. Она смотрит на Харриет и, кажется, пытается что-то сказать, но ей не удаётся произнести ни звука.
– Кто-то сделал тебе больно? – Харриет помогает ей сесть, но на лице Лии появляется гримаса боли, когда Харриет трогает её предплечье.
– Что случилось?
Волосы шевелятся на плечах, когда Лия качает головой. Она делает глубокий вдох и собирается с силами.
– Вот, – шепчет она и осторожно задирает толстовку, оголяя живот. Царапины простираются вдоль всего бока и, хотя в сарае темновато, Харриет видит покрасневшую вокруг ссадин кожу.
– Нога тоже повреждена, я почти не могу её вытянуть. Больно, – продолжает она со стоном. Она охватывает колено обеими руками и давит вниз, одновременно вытягивая ногу. – Помоги мне встать.
– Тебя били? – спрашивает Харриет, встаёт, крепко берёт руку Лии и медленно поднимает её. Она не очень тяжёлая, весит меньше, чем Харриет. Лия издаёт придушенный стон.
– Спасибо. – Она пытается улыбнуться, и на её щеках появляются ямочки.
– Что случилось? – снова спрашивает Харриет. – Что ты здесь делаешь, Лия?
Лия не отвечает.
– Лия, я должна знать. Почему ты здесь? Кто тебя ударил?
Лия убирает с лица волосы, но глаза её под длинными ресницами бегают. Она пугливо осматривается, прежде чем начинает говорить.
– Было темно, и я не успела ничего увидеть. Я проходила мимо и услышала звук из сарая, но когда позвала и никто не ответил, то зашла внутрь. Он, наверное, стоял вот тут, сзади. – Она показывает на ближайшее стойло. – Вдруг кто-то набросился на меня сзади. Я пыталась вырваться, и тогда он меня поцарапал. – Она прикладывает руки к боку, и взгляд Харриет застревает на её свитере. Это мог бы быть Никлас.
– Ты видела, как он выглядит?
– Я не успела его увидеть. Я была в шоке, когда он набросился на меня, а когда попыталась обернуться, то получила сильный пинок в ногу. Он намного больше, чем я.
– А руки его ты видела? Татуировка у него на руке была?
Лия немного шире раскрывает глаза, когда Харриет говорит о татуировке, но не отвечает.
– Может быть, ты заметила ещё что-то другое? – продолжает Харриет.
– Я не могла рассмотреть. Он подошёл сзади, – говорит Лия. Глаза её блестят больше, чем раньше.
И Харриет ничего не видела, когда пришла. Площадка перед домом пуста, дом тоже. Дверь в хлев была заколочена снаружи. Он не мог покинуть помещение.
– Он должен быть здесь, – шепчет Харриет и отпускает Лию. – Полиция уже на пути сюда, – говорит она громче на случай, если кто-то подслушивает.
Тихо, слышны только их голоса, и Харриет осматривается. Тракторы стоят рядами, а дальше, за складом инструментов, расположены бывшие стойла. Свет из окон струится слабый, а тени длинные. Здесь много тёмных углов, где можно спрятаться.
– Лия, а как ты попала в сарай? Техники же заблокировали дверь извне.
– Через заднюю дверь, – шепчет Лия и кивает на другой конец комнаты.
– Так здесь есть ещё один выход? – спрашивает Харриет. Она не помнит, чтобы Леннарт им его показывал, когда они были на месте преступления.
Лия кивает, опирается на плечо Харриет и делает шаг вперёд.
– Вон там, – показывает она. Она хромает, но вроде может опираться на ногу, и Харриет тянет её ближе к стене. Они начинают медленно продвигаться в торец помещения, в показанном Лией направлении, и Харриет пытается не терять из виду ни Лию, ни помещение в целом. Единственные движения, которые она видит, – это их собственные тени, колеблющиеся на грязно-белой стене.
– Здесь? – спрашивает Харриет и показывает на зелёную деревянную дверь.
Лия кивает. Харриет чувствует горячий прилив крови, но вынуждает себя сохранять спокойствие. Кто-то может стоять по ту сторону двери. Она осторожно протягивает руку и нажимает на ручку. Дверь открывается со скрипом, и она заглядывает в тесное, тёмное помещение. Комната величиной не больше пары квадратных метров, похоже, использовалась в качестве отхожего места. Вдоль стены доски, прибитые по обе стороны от бочки с фекалиями, но дырка в неё забита. Всё равно воздух спёртый и пахнет старьём. Стены темно-зелёные, а единственный источник света – узкое оконце на самом верху.
– Он ушёл, – говорит Лия. – Я чувствую это по воздуху. Обычно здесь более затхлый воздух. Значит, дверь наружу была открыта.
Теперь Харриет замечает ещё одну дверь на противоположной стороне.
– Значит, ты бывала здесь раньше?
Лия смотрит на неё.
– Да, я здесь жила, – говорит она. – Каждое лето, когда я была маленькая. Я была у них приёмной дочерью.
Харриет останавливается. Значит, Лия была отдана на воспитание в семью Андерссонов? Нигде, ни в одном из поисков по базам, которые она проделала о Лауре и Дугласе, не было и намёка не только на то, что они брали ребёнка, но даже и на то, что они хотели бы быть зарегистрированы в качестве потенциальных приёмных родителей.
– Если будешь плохо себя вести, тебя здесь закроют. Он не любил детей, которые не умели себя вести.
– Что ты имеешь в виду? – Харриет пытается подавить приступ тошноты. Запах застарелых испражнений въелся в стены.
– Дуглас. Он запирал нас, а дверь закрывал снаружи. Тогда не было другой двери в этот хлев, так что приходилось сидеть здесь, пока кто-нибудь не придёт и не заберёт нас отсюда.
Дуглас запирал детей в этом старом нужнике? У Харриет мурашки бегают по телу. Она помнит его как сдержанного, хорошо одетого мужчину, но за этой внешней оболочкой скрывается совсем другая картина. Он был судим за побои, нанесённые Лауре. Может, поэтому её не слишком удивляет, что он мог бы бить и детей. Он, конечно, человек совсем другого поколения, как, впрочем, и её собственный отец, но Эушену и в голову не могло бы прийти применение таких методов наказания в качестве способов воспитания. Максимум, на что он был способен, это отчитать их за непослушание.
– Какой ужас.
– Дуглас – само зло, – восклицает Лия. Её взгляд застыл на двери. Харриет толкает эту дверь так сильно, что та открывается.
Вечер. Это место вызывает в ней дрожь. В третий раз она здесь за короткое время.
– Я всё равно не понимаю, что ты тут сейчас делала, – говорит она. Это ведь место преступления. Лия должна знать, что ей туда нельзя.
– Здесь умерла Лаура. – Лия затихает и опускает взгляд.
– Кто-нибудь знает, что ты сюда пошла?
– Этого я тебе не скажу, до тебя что, плохо доходит? – говорит Лия и высвобождается из рук Харриет, которая инстинктивно делает шаг назад. Лия, похоже, больше боится, чем злится, и Харриет делает новую попытку.
– Когда мы встретились у котлована, ты сказала, что знаешь, кто её убил. Кто?
– Если я скажу, ты умрёшь. Я тоже умру. Все, кто знает, умирают, – говорит она в отчаянии. – Ты не заметила?
– Я работаю в полиции. Мы можем положить этому конец.
Она не успевает закончить фразу, как Лия хватает её за куртку.
– Слышишь, я думаю, кто-то идёт.
Харриет слышит хруст гравия и шум мотора. Она прижимается к стене сарая, одной рукой инстинктивно удерживая Лию, а сама вытягивается, чтобы посмотреть, что происходит за углом дома.
Полицейская машина с погашенными фарами осторожно выкатывается на площадку перед домом.
– Это мои коллеги, – говорит Харриет и берёт Лию за руку. – Пойдём, мы теперь в безопасности.
Воскресенье 3 сентября 2017 года
Харриет сидит в комнате отдыха и ждёт. Стрелки часов на стене только что миновали полночь, когда она слышит в коридоре шаги. Она много раз звонила Полу после приезда сюда, в полицейский участок, но он не отвечает. Она должна выяснить, каким образом он замешан в этом деле и кто напал на Лию в сарае.
– Её полное имя Натали Эрикссон, – говорит Маргарета, останавливаясь в дверном проёме.
Н. Э. опять. Харриет не может скрыть вздоха.
– В телефонной книжке Лауры был контакт под именем Натали.
– Йоран этим занимается и проверяет её в базах данных, – говорит Маргарета. На ней безупречный темно-серый костюм и блузка цвета красного вина.
Когда санитары «Скорой» констатировали, что травмы Лии не такие серьёзные и что нет никаких оснований везти её в больницу, Маргарета приняла решение доставить Лию в участок и допросить её. Харриет попросилась поехать тоже, и Марга