– Сделаем паузу, если вы собираетесь говорить по телефону? – быстро говорит Шарлин и поворачивается к Маргарете: – Я бы очень хотела сделать сейчас перерыв.
– Я не буду говорить по телефону, – отвечает Харриет.
– Мне нужна пауза. – Голос Шарлин звучит жёстко. – Мой клиент явно не чувствует себя хорошо. Я не считаю приемлемым продолжение допроса.
Маргарета кивает, и Харриет встаёт.
– Пол не собирался сбегать с тобой, – говорит Харриет Лие, выходя из комнаты.
В коридоре она отходит от комнаты для допросов, и Маргарета идёт за ней.
– Она психически больная, так что неизвестно ещё, что Конрад скажет о допросе, – говорит Маргарета. Она почти не шевелит губами, хотя Шарлин и Лия не могут её услышать. – Лия, разумеется, изменит свои показания, как только мы войдём обратно.
Харриет согласно кивает. Лия каждый раз играет новую роль. Чувствительная, осторожная, испуганная и решительная. Похоже, что заплакать для неё так же легко, как другим щёлкнуть пальцами.
– Что-то стряслось? – Маргарета показывает на мобильный Харриет. Ещё один пропущенный звонок и сообщение на весь экран. От Рикарда.
Позвони мне немедленно. Речь о твоём отце. Срочно. Еду в больницу Лунда.
У Харриет темнеет в глазах. Она едва удерживается на ногах, прислонившись к стене.
– Харриет, что с тобой? – Маргарета берёт её за плечо.
Харриет нажимает на кнопку «перезвонить». Рикард отвечает ещё до того, как сигнал прошёл, будто он сидел с телефоном в руке и ждал.
– Харриет, я еду в неотложку с Эушеном. Я нашёл его на склоне холма возле Хенрикехилла.
Пульс Харриет достигает панической частоты. «Вот оно, – думает она. – Эушен умер». Она думала об этом раньше, что она будет чувствовать, когда ей кто-то это скажет, но потом постаралась вытеснить эти мысли.
– Он лежал на холме?
– Да. У него полный упадок сил. Но он сказал, что его зовут Эушен Вестерберг и что у него есть дочь по имени Харриет. Я понял, что это должна быть ты.
Харриет закрывает глаза. Весь вчерашний вечер, когда она пыталась дозвониться до Эушена, его телефон был отключён, а когда она проезжала ночью его дом, в окнах не было света. Она думала, что он спит, а он, наверное, всю ночь пролежал на склоне холма.
– А где он? Я могу с ним поговорить? – Слезы выкатываются у неё из глаз, когда она говорит.
– Мы на пути в Лунд, я везу его в приёмную неотложки. – Голос Рикарда звучит так спокойно, будто он этим занимается каждый божий день. – Не похоже, чтобы Эушен мог с тобой говорить прямо сейчас, но ты не беспокойся.
– Не беспокоиться?
– Мы уже почти приехали, – говорит Рикард. – Позвони, когда появишься здесь.
Положив трубку, Харриет поворачивается к Маргарете.
– Я слышала разговор. Езжай немедленно. Не думай о допросе, мы будем её допрашивать ещё много раз.
– Где Пол? Я должна взять с собой Пола.
– Твой брат в допросной комнате номер три. Допрос ведёт Йоран.
– Мы можем его прервать? Я хочу, чтобы мой брат поехал со мной.
Маргарета прикасается к седым волосам за ухом.
– Ты ставишь меня в трудное положение, Харриет, – говорит она. – Но ладно, прерви допрос и возьми с собой Пола. Но я исхожу из того, что ты не позволишь своему брату никуда уехать одному и что ты привезёшь его сюда опять, когда прояснится ситуация с вашим отцом.
– Спасибо. – Харриет незаметно вытирает мокрые щёки и торопится в путь.
Они оба, стиснув зубы, сидят в гражданской машине, которую Харриет взяла напрокат в полицейском гараже, и, когда Харриет боковым зрением подмечает мину Пола, то впервые думает о том, что они похожи. Одинаково стискивают зубы и выпячивают подбородок, когда думают.
– Я видел, что полицейский выстрелил в Никласа. Он выжил? – спрашивает он и упирается взглядом в АЭС Барсебек и покрытые водой луга, мимо которых они проезжают.
– Я не знаю. – Харриет считает ужасным врать, но она обещала Маргарете не разговаривать с ним о расследовании или о том, что с этим связано, и она сдержит своё обещание.
– А теперь папа болен. Насколько он плох, как ты думаешь? – продолжает Пол.
– Не знаю. Я на самом деле не знаю. Я пытаюсь думать, что ему окажут самую лучшую помощь, которую только можно получить, но эта его забывчивость и спутанность сознания меня действительно беспокоят.
– Меня тоже, хотя сейчас ты, может быть, так и не думаешь, – говорит Пол и опускает глаза. – Эти сутки были самыми страшными в моей жизни.
Его лицо подтверждает эти слова. Волосы растрёпаны, а щетина, которой он никогда не давал отрастать, украшает подбородок и щёки. Щетина тёмная и растёт не равномерно, а как бы островками – кое-где густыми, в других местах реже, – из-за чего лицо его выглядит грязным.
– Мне тоже трудно переварить всё, что случилось, – говорит Харриет. – Даже то, что ты тут сидишь.
– Я знаю. – Пол вздыхает. – Прости, что я тебе лгал, но я действительно не мог тебе рассказать, почему я вернулся в Швецию. Мне позвонила Лия. Она была вне себя из-за завещания и проклинала Дугласа и Лауру. Я не понимал, почему она так возмущается, это ведь никакое не право человека – наследовать кому-то, но я знаю, что она бывает капризной, и я ничего не знал о предыстории. Мне не было известно о том, что случилось в усадьбе. Когда ты позвонила и сказала, что Лауру убили, я понял, что в этом может быть замешана Лия, хотя мне и не хотелось так думать. Я был вынужден вернуться и выяснить, правда ли это. – Он наклоняется и крутит ручку кондиционера. – Думаешь, что знаешь людей, доверяешь им, и вдруг они оказываются совершенно иными. Я был так отчаянно влюблён в неё, а теперь я уже и не понимаю, кто она, что она за человек.
– Я вообще не понимаю, как ты мог иметь с ней близкие отношения, – говорит Харриет. – Я не могла поверить, что это правда, когда Ивонн мне рассказала.
– Я был идиотом.
– В Лии я увидела беспощадного человека, к тому же умеющего манипулировать другими людьми, – говорит Харриет. И вспоминает, как она сама поверила Лие, как легко было попасться на крючок и пойти на поводу её вранья.
Пол вздыхает.
– Хотя я никогда больше не хочу её видеть, после того как узнал, что она натворила, всё равно мне грустно, что всё так закончилось. Она была так зла на меня, когда мы встретились в хлеву. Я думаю, она вбила себе в голову, что я могу понять её и то, что она совершила. Но это невозможно. – Пол нажимает на кнопку, опуская стекло на дверце машины. – Когда я ей это сказал, она просто как с ума сошла. Она, кажется, верила, что мы вдвоём куда-то сбежим, начнём новую жизнь. Тогда я сказал, что я больше в неё не влюблён. Что это конец наших отношений.
– И что она тогда сказала? – Харриет поворачивается к нему. – Ты не мог бы поднять стекло, мне не нравится, когда дует из окна.
– Конечно. – Пол медленно поднимает стекло и подкручивает вентилятор ещё больше. – Она обзывала меня трусом, мерзким типом, говорила, что я ею просто пользовался, что она меня ненавидит и что она испортит мне жизнь. Примерно так.
Воздух, дующий сбоку, задувает один из её локонов на ресницы, и она быстро его убирает.
– А что ты сказал жене? – спрашивает Харриет. Ей приходит в голову, не думает ли Ева-Лена о нём то же самое, что он о Лие. Что Пол оказался совсем не тем человеком, которого она, как она думала, знает.
– Сказал, что что-то случилось на работе. Она, конечно, рассердилась, но поскольку моя работа оплачивает в нашей жизни всё, то я знал, что ей придётся смириться с тем, что я поехал домой. К тому же она с детьми осталась там, в этом раю.
Харриет обгоняет тем временем какой-то фургон.
– Что ты собираешься теперь делать? Я не намерена ничего рассказывать Еве-Лене, просто чтобы ты знал. – Харриет замедляет ход и сворачивает в сторону Лунда.
– Я знаю, Харриет, но я собираюсь рассказать ей всё, как есть. Будет, конечно, очень трудно, но я ещё с лета думал обо всём ей рассказать. Просто у меня не хватало на это духа. Я не такой смельчак, как ты, – говорит он.
– Вовсе я никакая и не храбрая, – говорит Харриет. Хотя в последнее время она поняла, что способна на большее, чем думала раньше.
Когда показывается знак с красным крестом и надписью «Больница», Пол замолкает, и никто из них не произносит ни слова, пока Харриет въезжает на парковку у входа в приёмное отделение «Скорой помощи».
Эушена госпитализировали, и приятная женщина в регистратуре показывает им, в какое отделение идти. Они ориентируются по оранжевой линии на полу светлого больничного коридора.
– Всегда в таких местах как-то по-особенному пахнет, – говорит Пол и морщится. – Похоже на смесь запахов спирта и резинового коврика. У меня от этого запаха начинается лёгкая паника.
Харриет смотрит на него. Не часто ей приходилось видеть своего брата нервным, но сейчас он явно в состоянии стресса.
– Мне тоже здесь не нравится, – говорит она. И удивляется собственному спокойствию.
– Тогда хорошо, что нас двое, – отвечает Пол.
Оранжевая линия сворачивает направо, и Харриет ищет указатель дальше. Замечает кого-то уголком глаза.
– Это он привёз сюда папу? – шепчет Пол. – Потому что в противном случае нам машет какой-то псих.
Высокая и худая фигура Рикарда и его чёрный костюм делают его легко узнаваемым – настолько он отличается от всех окружающих. Он стоит в самом конце коридора.
– Да, и он не кто угодно, я с ним встречаюсь.
Пол улыбается ей, и, хотя ситуация довольно абсурдная, ей приятно, что он понимает, что она хочет поговорить с Рикардом наедине.
– Кажется, тут много чего случилось, пока я ездил на Бали, – говорит он. – Я попробую найти врача.
Пол уходит, а Харриет ускоряет шаги. Ей не вполне понятно, как поздороваться с Рикардом. Когда они расставались, она считала его свиньёй, но ведь он спас Эушена.
– Я не знаю, что сказать, – говорит Харриет. – Спасибо кажется таким мелким и недостаточным словом.
– Я сделал то, что любой бы сделал на моём месте, – говорит Рикард. – Но я не хочу мешать. – Он смотрит вслед Полу, который исчезает в конце коридора.