Глава 15
Он вернулся в дом Кодзи Симуры далеко за полночь. Пришлось снова перелезать через ограду. На этот раз его почуяла собака, и он едва не свалился с крыши соседской бани. Когда он перелез к себе, то обнаружил, что порвал брюки. К тому же к ним стучались полицейские, услышавшие лай собаки в соседнем дворе.
Дронго пришлось срочно переодеваться, пока садовник уговаривал полицейских не тревожить покой гостя. Они ушли лишь тогда, когда он появился перед домом и помахал им рукой. Затем он принял душ. К счастью, при всей любви Симуры к местным традициям в его красивом доме был и европейский душ с ванной.
Лежа в постели, Дронго опять вспомнил длинные красивые пальцы Мицуо Мори и его лошадиные зубы. «Он ее целовал», – подумал Дронго, чуть не застонав от этой мысли. Потом он начал вспоминать данные, которые прочитал с помощью Мори. В этом розовом зале сидело так мало людей. И один из них был убийцей. Кто? Кто из этих гордых потомков самураев мог решиться на подобное? Если бы он верил в чудеса, то поверил бы в неизвестного ниндзя, который проник туда неведомо как, дважды выстрелил и растаял в воздухе. Только такие ниндзя бывают в кино. Нужно понять логику сидевших за столом людей.
Он повернулся на другой бок. Если даже Кавамура Сато улетел в Токио, он должен был знать, кто имеет доступ к закрытой информации. И возможно, знал. И в момент убийства Сэцуко он был в воздухе. Это такое идеальное алиби. Хотя при чем тут его алиби? Алиби было и у всех остальных. Но он был спортсмен. Биатлонист. Привык стрелять на ходу. Стоя, лежа, сидя. Почему полиция не обращает внимания на такой интересный факт? Или уже обратила? Черт возьми. В европейской стране прокурор и инспектор были бы ему благодарны за помощь. Хотя какая там благодарность. В любой стране мира его послали бы подальше. Профессионалы не любят, когда в их дела кто-то лезет. Но в Европе его хотя бы знают. А здесь никто о нем не слышал. Да вдобавок он не может с ними нормально разговаривать. Абсолютно непонятный язык.
Что-то его удивило. Ах да. Биография Фудзиоки. Интересно, как он изменился. Раньше ездил на мотоцикле и был чуть ли не роллером или рокером, как их там называют. А сейчас само воплощение корректности и лощеной вежливости. Как время меняет людей. Что должно было с ним произойти, чтобы он так изменился? Хотя это не самая большая метаморфоза. Дронго помнил, как всю Германию потрясли факты биографии министра иностранных дел Фишера, когда оказалось, что в молодости он был настоящим анархистом, избивал полицейских, прятал в своей машине взрывчатку, давал убежище революционным террористам, стреляющим в представителей властей. А потом стал респектабельным министром иностранных дел и прилюдно каялся за ошибки молодости.
«Значит, завтра мне нужно уточнить, кто именно смотрел закрытые файлы в Осаке, – вспомнил Дронго, – нужно поехать в больницу к хозяину дома. Думаю, полицейские не станут возражать против этого визита. Что-то еще…» Его тянуло ко сну, был уже третий час ночи, и сказывалась разница во времени. Но он все пытался вспомнить, что именно его волновало. Неожиданно перед глазами появилась Фумико. Нужно будет позвонить ей, подумал он, чувствуя, как проваливается в сон.
Утром его разбудил непонятный шум. Он прислушался, пытаясь определить, что происходит. И наконец понял. Это садовник поливал цветы в саду. Дронго улыбнулся и снова заснул. Он проснулся в половине десятого и отправился в душ. Когда он закончил утренний моцион, жена садовника пригласила его в гостиную, где был накрыт стол.
Завтракал он в одиночестве. Старики уже поели. Но в любом случае им бы не пришло в голову сесть за один стол с гостем хозяина дома, настолько сильны были в них внутренние установки на сословные различия. Дронго позавтракал и позвонил Тамакити. Была уже половина одиннадцатого.
– Наш друг не звонил? – поинтересовался Дронго.
– Еще нет, – ответил Тамакити. – Я уже в машине, еду к вам. Что-нибудь нужно?
– Нет. Приезжай быстрее, я хочу навестить сэнсэя.
– К нему никого не пускают, – предостерег Тамакити. – Они подключили его к аппаратуре. Одна почка у него совсем отказала. Нас не пустят в больницу.
– Мне нужно с ним поговорить, – попросил Дронго, – задать ему несколько вопросов. Это очень важно. Я думаю, он сам не будет возражать, если узнает, что я приехал к нему в больницу.
– Нас не пропустят, – снова сказал Тамакити, но уже менее убежденно.
Дронго вышел в сад. Приятная свежесть весеннего утра чувствовалась в каждом листке, в каждом цветке. Крупные капли воды лежали на камнях, на скамейках. Он прошел по саду, касаясь деревьев кончиками пальцев. Он не успел обойти вокруг дома, когда появился взволнованный садовник.
– К вам гость, – сообщил он, чуть поклонившись.
– Опять полицейские, – рассердился Дронго, – хотят проверить, не успел ли я сбежать. Тамакити не мог так быстро приехать.
Он вернулся к дому. Там стоял мужчина в легком светло-коричневом пальто. Дронго удивленно вгляделся в него, не веря своим глазам. Это был сам Хидэо Морияма, нетерпеливо постукивающий рукой по бедру. Увидев Дронго, он шагнул к нему и коротко поклонился.
– Здравствуйте, – сказал он своим резким голосом. Он не носил головного убора, и на его подстриженных ежиком волосах были капельки росы.
– Доброе утро, – произнес удивленный Дронго. Он не мог предположить, что сам вице-президент банка пожалует к нему в гости. С другой стороны, этого следовало ожидать. Позавчера Дронго был единственным иностранцем, принявшим участие в импровизированном совещании в розовом зале, которое так трагически закончилось. И там прозвучали слова о будущем самого Мориямы, которого Тацуо Симура хотел видеть на посту нового президента банка после Такахаси.
– Пройдемте в дом, – предложил Дронго.
– Нет, – отрывисто сказал Морияма, – давайте поговорим в саду.
Он огляделся по сторонам. Очевидно, этот человек понимал, что их разговор могут подслушать. «Впрочем, он напрасно надеется, что его визит сюда остался незамеченным для полиции», – подумал Дронго. Хорошо, что здесь нет журналистов. Но их появления можно ждать в любую минуту. И тогда Морияме трудно будет объяснить, что он делал в доме, где нашел убежище главный подозреваемый.
Они прошли в глубь сада. Предусмотрительный садовник уже смахнул воду с одной из скамеек, давая им возможность сесть перед мерно журчавшей в искусственном озере водой.
– Вы были с нами в тот момент, когда раздались выстрелы. – Видимо, Морияма не любил тратить время на пустопорожние вступления. Он сразу начинал с главного. Сказывались и опыт работы в банке, и его гарвардское финансовое образование.
– Да, – кивнул Дронго, – к сожалению, это так. Я был с вами в комнате, когда стреляли в руководителей банка.
– Вы сидели в самом конце стола и видели всю комнату. Кто это сделал? – жестко спросил Морияма. – Почему вы не говорите, кто это сделал? Если вы видели, вы должны нам рассказать.
– Я видел то же, что и вы, – признался Дронго. – Неожиданно погас свет, и пока глаза привыкали к тьме, раздалось два выстрела. Я не мог понять, откуда стреляют. Только внезапные вспышки и выстрелы. Вы тоже были в этой комнате. И я с таким же правом могу задавать вам эти вопросы.
– Я банкир, – возразил Морияма, – а вы эксперт по вопросам преступности. Каждый должен заниматься своим делом. Хорошо, я изменю вопрос. Кто, по-вашему, мог быть заинтересован в смерти Симуры и Такахаси? Женщин я исключаю, нас с вами тоже. Тогда кто? Остаются три человека. Фудзиока, Сато и Удзава. Двое из троих были наверняка недовольны решением Симуры. И моим выдвижением. И выдвижением самого Кавамуры Сато. Значит, или Фудзиока, или Удзава. Но первый – пожилой человек, тогда получается, что единственный подозреваемый, знающий, как обращаться с оружием, это Инэдзиро Удзава.
Дронго молчал.
– Или я ошибаюсь в своих рассуждениях? – чуть повысил голос Морияма.
– Почему вы исключаете себя и Кавамуру Сато? – поинтересовался Дронго.
– Я рассуждаю логично, – ответил банкир. – Зачем мне убивать Симуру или Такахаси, если они собираются меня выдвигать? Их смерть помешала моему выдвижению. То же самое может сказать и Кавамура Сато.
– Не обязательно, – возразил Дронго. – Можно предположить и другой вариант. Вы заранее знали о готовящемся назначении. И знали, что Симура хочет объявить вас наследником. Наследником после Такахаси. Поэтому вы дождались, когда внезапно погаснет свет, и начали стрелять в Такахаси, чтобы сразу занять его место. Такое объяснение вполне возможно.
Морияма ничего не сказал. Он нахмурился, подумал. И лишь потом спросил:
– А зачем мне стрелять в Симуру? Он ведь и так хотел меня выдвинуть.
– Может, Симура пытался защитить Такахаси, и вы случайно попали в него, – предположил Дронго, – или решили избавиться от обоих. Ведь Симура официально объявил вас наследником. После этого вами мог овладеть соблазн убрать обоих, чтобы подтвердить свое лидерство в банке.
Морияма снова замолчал, осмысливая сказанное. Он был достаточно осторожным человеком. Поэтому он не обиделся и не встал, прерывая беседу. Годы, проведенные в банке, научили его терпимости и выдержке.
– Интересная гипотеза, – сказал он, – но это только гипотеза. Я никогда не стрелял в людей. Но как одна из гипотез такая версия имеет право на жизнь. А почему вы выгораживаете Удзаву? Или Фудзиоку? Разве они не могли все это организовать?
– Могли, – согласился Дронго, – но у меня нет доказательств. Ни против них, ни против вас. И еще одно обстоятельство. Вы напрасно исключаете женщин. Разве Аяко Намэкаву не обидели, решив не назначать новым вице-президентом? Ведь в банке все полагали, что именно она займет ваше место. И мне кажется, вы тоже так считали.
– Вы действительно опасный человек, – задумчиво произнес Морияма. – Были с нами только несколько минут, а уже пытаетесь делать заключения, на которые у других уходят годы. Да, я покровительствовал Аяко и считал, что именно она должна быть новым вице-президентом. Но я и сейчас так считаю. И буду делать все, чтобы она стала одним из наших вице-президентов. Это укрепит имидж банка в глазах всего цивилизованного мира. Ну и что здесь плохого? Или Фумико? Вы считаете, она тоже могла стрелять? Ей-то это зачем? При миллиардах ее отца работа в банке приносит ей только моральное удовлетворение. А наш бывший президент держал ее лишь для того, чтобы она сделала себе «биографию». Немного набралась опыта. Вся работа была на погибшей Сэцуко Нумате. И все об этом знали.