Гениальность Дильтея состояла в демонстрации того, что, хотя естественные науки и взаимодействуют с чисто объективным, естественно-природным миром, а науки о geist-духе – с культурным, историческим и духовным миром, тем не менее сам Geist-Дух (человеческий разум и дух как таковой) может формировать и информировать, модифицировать и изменять объективный мир материальной сенсибилии (что он в действительности и делает). Мы уже приводили в пример картину Гойи – сенсибилию, сформированную и информированную интеллигибилией. Однако, разумеется, то же самое справедливо и касательно трансценделии: она может формировать и информировать включенные в нее более низкие уровни – интеллигибилию (в качестве мандалического рассудка, мистической поэзии и т. д.) и сенсибилию (в качестве искусства, скульптуры, храмовой архитектуры и т. д.). Geist-дух (разум и дух как таковой) всюду себя объективизирует, и частично наука о geist-духе занимается не только высшими сферами как таковыми и на их собственных основаниях, но еще и пониманием смыслов и намерений, лежащих в основе конкретных объективизаций в более низких сферах – промежуточных областях культуры и истории и низших областях природы и физической материи.
Согласно Дильтею, для «расшифровки» подобных объективизаций Geist-Духа необходимы два основополагающих ингредиента. Первый он назвал Erlebnisse, что означает мой собственный личный и прожитый опыт в сфере, которая требует объективизации. Это аналогично идее adequatio: если я собираюсь уловить любую объективизацию разума или духа, то я должен – на уровне своего собственного прожитого опыта, своего собственного Erlebnisse – быть адекватен той сфере, которая произвела объективизацию, иначе, как гласит старинная библейская мудрость, это подобно метанию бисера перед свиньями.
Используя Erlebnisse в качестве базиса, я затем должен попытаться понять (verstehen), или ухватить изнутри, разум или дух, который сформировал и информировал свою собственную объективизацию. «И понять фазу объективного духа означает соотнести его феномены со внутренней структурой, которая обретает выражение в этих феноменах».[74] Иначе говоря, тогда как первоначальная объективизация, или выражение, было движением изнутри вовне, мое понимание ее является прямо противоположным процессом – движением извне вовнутрь в попытке воссоздать ее внутреннюю жизнь и смысл. Таким образом, науки о geist-духе «зиждутся на соотношении прожитого опыта, выражения и понимания. Выражение необходимо потому, что фундаментальная духовная структура может быть ухвачена только через и посредством ее внешних выражений. Понимание же есть движение извне вовнутрь. И в процессе понимания духовный объект возникает перед нашим взором…»[75] – озаренным взором, доступным только ментальному и/или созерцательному оку.
Смысл же в том, что высшие сферы повсеместно оставляют следы в низших. Высшие сферы формируют и информируют, сотворяют и модифицируют, производят и изменяют всевозможные формы в низших сферах. Однако произведенное ими нельзя постичь при помощи самих низших сфер, нельзя их и низвести до них. Именно это двойное понимание (высшего как высшего и высшего как объективизированного, выраженного и воплощенного низшего) как раз и станет провозвестником новых и по-настоящему высших наук.
3. Мандалическая карта сознания
Мы увидели, что необходима всеобъемлющая парадигма, которая включила бы монологические, диалогические и надлогические науки. В применении к психологии подобный интегральный подход должен произвести полноспектральную карту, или модель, сознания в целом (его развития, структур и уровней), простирающуюся от материально-чувственных стадий до ментально-вербальных и трансцендентально-духовных. В настоящей главе мы исследуем одну из подобных моделей.
На какое бы явление природы мы ни посмотрели, писал философ Ян Смэтс[76], мы не увидим ничего, кроме целостностей. И не только лишь простых целостностей, но иерархически выстроенных: каждое целое является частью большего целого, которое, в свою очередь, является частью еще большего целого. Поля внутри полей внутри полей, простирающиеся через всю вселенную, взаимосвязывающие все и вся со всем и вся. Более того, утверждал Смэтс, вселенная не является бездумно статичным и инертным целым: космос не ленив, а энергетически динамичен и даже созидателен. Он склонен производить все более и более высокоуровневые целостности, все более всевключающие и высокоорганизованные. Весь этот вселенский процесс, разворачивающийся во времени, есть не что иное, как эволюция. А силу, влекущую к образованию все более высоких цельностей, Смэтс назвал холизмом.
Если продолжить эту линию рассуждений, то можно сказать, что поскольку человеческий разум, или психика, является аспектом космоса, то можно ожидать, что мы обнаружим в самой психике аналогичное иерархическое упорядочивание целостностей, простирающееся от наипростейших и самых рудиментарных до наиболее сложных и всевключающих. Если говорить в общем, то именно это и открыла современная психология. Как выразился Вернер: «Когда бы ни происходило [психологическое] развитие, оно проходит от состояния относительной глобальности и отсутствия дифференциации до состояния возрастающей дифференциации, уточнения и иерархической интеграции».[77] Якобсон говорит о «тех стратифицированных феноменах, которые раскрывает современная психология в различных областях сферы разума»[78], причем каждый стратифицированный слой более интегрирован и более всеобъемлющ, нежели предыдущий. Бейтсон указывает на то, что даже сам процесс научения иерархичен и включает несколько основных уровней, каждый из которых является «метауровнем» по отношению к предыдущему. Следовательно, если обобщить, то мы можем сделать вывод, что психика – подобно вселенной в целом – многослойна («многомерна») и состоит из последовательности все более высокоорганизованных целых, целостностей, интегрированных образований.
Итак, холистическая эволюция природы – всюду производящая все более и более высокоуровневые целостности – в человеческой психике проявляется как рост или развитие. Та же самая сила, что произвела из амеб людей, производит из детей взрослых. Иначе говоря, развитие человека от младенчества к зрелости попросту является миниатюрной версией космической эволюции. Или, как мы могли бы сказать, психологический рост, или развитие, в человеке попросту является микрокосмическим отражением вселенского развития в целом и имеет ту же цель: разворачивание все более высокоупорядоченных цельностей и интегрированных образований. И это одна из основных причин, почему психика и вправду является стратифицированной. Весьма напоминая процесс геологического формирования земли, психологическое развитие проходит от страты к страте, от уровня к уровню, от стадии к стадии, причем каждый последующий уровень накладывается на предыдущий так, что он трансцендирует и включает его («обворачивает его», по выражению Вернера).
Таким образом, в психологическом развитии целое любого уровня становится всего лишь частью целого следующего уровня, который, в свою очередь, становится частью следующего целого, и так далее в ходе эволюции сознания (для этого феномена Кестлер предложил удачный термин: «холон» – сущность, которая при взгляде вниз является целым, а при взгляде вверх – частью). В качестве всего лишь одного примера можно взять развитие языка: ребенок сначала учится произносить детский лепет, затем более конкретные гласные и согласные звуки, затем простые слова, затем небольшие фразы, затем простые предложения и далее – более сложные предложения. На каждой стадии простые части (например, слова) интегрируются в более высокоуровневые целостности (например, предложения), и, согласно Якобсону, «новые добавления накладываются на более ранние и начинается растворение в более высокой страте».[79]
Современная психология развития, в целом, просто посвятила себя исследованию и объяснению различных уровней, стадий и страт человеческого устройства – разума, личности, психосексуальности, характера, сознания и объектных отношений. Исследования познавательной функции Пиаже и Вернера, труды Левинджер, Ариети, Маслоу и Якобсона, исследования морального развития Колберга – все они подчиняются концепции стратифицированных стадий возрастающих сложности, интеграции и единства.
Произнеся все это, мы сразу же обязаны задаться вопросом: «Что же, в таком случае, является высшей стадией единства, к которой можно стремиться?». Или, быть может, нам не стоит формулировать данный вопрос настолько ультимативно, вместо этого спросив: «Какова природа некоторых более высоких и наивысших стадий развития? Какие формы единства раскрываются в самых высокоразвитых душах человеческой расы?».
Всем нам известно, на что похожи «низшие» стадии и уровни психики (здесь я говорю упрощенно и обобщенно): они инстинктивны, импульсивны, либидозны, направлены на удовлетворение ид[80], животно- и обезьяноподобны. И всем нам известно, на что похожи «промежуточные» стадии: они социально адаптированы, психически уравновешены, эгоически интегрированы, синтаксически организованы, концептуально развиты. Но разве нет еще и «высших» стадий? Разве «интегрированное эго» или «автономная личность» – это наивысший предел человеческого сознания? Индивидуальное эго является удивительно высокоорганизованной целостностью, но в сравнении с Целостностью вселенной вообще это лишь жалкий аспект цельной реальности. Трудилась ли природа в течение всех этих миллиардов лет, дабы произвести на свет лишь подобную эгоическую мышь?