випассане, или медитации прозрения, это стадия-сфера начальной реализации, или псевдонирваны; сфера озарения, восторга и начального трансцендентального прозрения. Это сфера нада– и шабда-йоги – высшей религиозной интуиции и буквального одухотворения; биджа-мантры; символических видений; синего, золотого и белого света; звуковых озарений и лучезарного сияния; это пространство ангельских форм, иштадев и дхьяни-будд, все из которых (как мы вскоре выясним) попросту являются высшими архетипическими формами вашего собственного существа (хотя поначалу они неизбежно возникают как «другие существа»). Это сфера сар- и сат-шабды, Брахмы Вседержителя, платоновских Форм и Демиургов. В своей песне Данте выразил это следующим образом:
Я видел – в этой глуби сокровенной
любовь как в книгу некую сплела
то, что разлистано по всей вселенной…
Я увидал, объят Высоким Светом
и в ясную глубинность погружен,
три равноемких круга, разных цветом.
Один другим, казалось, отражен,
как бы Ирида от Ириды встала;
а третий – пламень, и от них рожден[90].
Учитывайте, что это то, что Данте буквально увидел своим оком созерцания. Он не просто предлагает какую-то возвышенную поэзию: он использует мандалическую поэзию для того, чтобы написать песнь о том, что он видел.
Психиатр Дин, первопроходец новой дисциплины метапсихиатрии, описывает следующее:
Происходит интеллектуальное озарение, которое фактически невозможно описать. Во вспышке интуитивного прозрения человек осознает смыслы и природу вселенной, свои тождественность и слияние с миром творения, бесконечность и бессмертие, глубину открываемого смысла, запредельную всем глубинам, – короче говоря, возникает понимание сверхсамости, наделенной великим всесилием…[91]
В индуизме эта общая сфера известна как виджнянамайякоша; в буддизме махаяны это манас; в каббале – гвура и хесед. Аспекты этого тонкого пространства назывались «сверхсамостью» (over-self) или «надразумом» – как у Эмерсона и Ауробиндо. Смысл же в том, что сознание в процессе бурного восхождения полностью дифференцируется от обычных ума и самости и, таким образом, может быть названо «сверхсамостью» или «надразумом», – почти в том же смысле, в каком эго можно было бы назвать «сверхтелесным» и «надинстинктивным», ибо ментальное эго трансцендирует простые ощущения и восприятия тифонического сознания и простирается над ними. В надразуме просто воплощается трансценденция всех низших ментальных форм, а в своем высшем проявлении она раскрывает интуицию Того, что превыше и предсуще разуму, самости, телу и миру. Того, что, как выразился бы Фома Аквинский, все мужчины и женщины назвали бы Богом.
Но это не Бог как некий онтологический другой, отделенный от космоса, людей и мира творения в целом. Напротив, это Бог как архетипическая вершина вашего собственного Сознания. Джон Блофельд приводит слова Эдварда Конзе, в которых описывается точка зрения буддизма ваджраяны: «Именно пустотность всего позволяет осуществляться процессу отождествления: пустотность [что означает „трансцендентальная открытость“ или „беспрепятственность“], которая находится в нас, соединяется с пустотностью, которая есть божество. Через визуализацию отождествления с божеством „мы и вправду становимся божеством. Субъект отождествляется с объектом своей веры. Поклонение, поклоняющийся и то, чему совершается поклонение, суть неразделимое триединство“».[92] В своем высшем выражении душа объединяется – буквально становится единой – с формой божества, с дхьяни-буддой, с (тут вы можете вставить термин, который для вас более предпочтителен) Богом. Практикующий растворяется в Божестве и в качестве Божества – того Божества, которое изначально и было его собственным высшим Я, или высочайшим Архетипом. Только лишь в этом смысле св. Климент мог сказать, что тот, кто знает себя, знает Бога. Мы же, в свою очередь, могли бы сказать, что тот, кто знает свою сверхсамость, знает Бога. Они суть одно и то же.
Итак, все это конечно же может звучать как нечто довольно «нереалистичное» для уха скептического ученого, эмпириста, рационалиста. Однако я хотел бы, чтобы вы просто рассмотрели последствия возможного существования тонкой сферы. Что, если мистики-мудрецы правы?
Основная же мысль состоит в том, что в тонкой сфере – особенно в высшем тонком – происходит очень высокоорганизованная дифференциация и трансценденция. Сознание, опосредованное высшими архетипическими формами познавания (теми, которые в последовательности развития лежат непосредственно над формально-операционным мышлением[93]), следует путем восходящей трансформации, ведущей за пределы грубого тела-разума и исключительно рационального эго. Данная восходящая трансформация, как и все доселе изученные нами, включает в себя эмерджентное[94]возникновение более высокоорганизованной глубинной структуры, после чего происходит сдвиг отождествления к этой структуре более высокого порядка и дифференциация (разотождествление) от низших структур (в данном случае эго-разума и кентавра). Это означает трансценденцию структур более низкого порядка, что, следовательно, позволяет сознанию оперировать на базе всех более низкоорганизованных структур и интегрировать их. Происходит интеграция, которая на данном высоком уровне просто ведет к различным формам самадхи, или мистического единства, или тождества. Если смотреть с этой точки зрения, «сверхъестественное» – это просто следующий естественный шаг в общем развитии и эволюции к высшим уровням.
Лекс Хиксон описал одну из форм тонкой глубинной структуры, называемую иштадевой. Иштадева – это просто высшая архетипическая форма познавания, вызываемая в определенных типах медитации на пути формы; разновидность внутреннего познавательного видения, напрямую воспринимаемого оком созерцания. Я понимаю, что некоторые люди будут заявлять, что иштадева – это просто «ментальный образ» и его в реальности не существует. Но данное утверждение означает и одновременную редукцию всех ментальных явлений: с тем же успехом мы могли бы сказать, что математика является просто ментальным явлением, а посему ее в реальности не существует. Нет, иштадева реален – более чем реален – в том, как он возникает и воспринимается.
Хиксон описывает это следующим образом: «Форма, или Присутствие, иштадевы возникает как нечто красочно живое, сотканное из лучезарности Сознания. Это не мы проецируем иштадеву. Первичное сияние, принимающее форму иштадевы, на самом деле проецирует нас и все явления, называемые нами вселенной».[95] Эта высшая архетипическая форма познавания в результате опосредует восхождение сознания к тождеству с этой Формой: «Постепенно мы осознаем, что божественная Форма, или Присутствие, это наш собственный архетип – образ нашей собственной сущностной природы».[96]
Это, однако, представляет собой не потерю сознания, а усиление сознания посредством осуществления более высокоорганизованного развития, эволюции, трансценденции и отождествления: «Иштадева не исчезает в нас; мы как индивидуумы исчезаем в иштадеве, и остается только он. И все же в процессе слияния с объектом нашего созерцания не происходит потери нашей индивидуальности, ведь он всегда изначально и был нашим собственным архетипом – источником этого частичного отражения, которое мы зовем своей индивидуальной личностью».[97]
Весь же смысл состоит не в том, что рациональное эго подвергается поглощению высшей Архетипической Формой или интроецирует ее, а в том, что происходит снятие покровов с предсущей природы эго, которое, как в результате открывается, и есть эта Форма, так что сознание возвращается к своей предсущей и более высокой тождественности (можно сказать, вспоминает ее): «Теперь мы пребываем как трансцендентальный центр сознания, выражаемый через Форму, или Присутствие, иштадевы. Теперь мы проживаем жизнь иштадевы изнутри. Мы сознательно встречаемся с самими собой и становимся самими собой [посредством более высокоуровневого отождествления] в своей архетипической и извечной природе».[98]
Итак, это, как я уже отметил, просто одно из возможных описаний процесса развития в тонкой сфере, и, следовательно, его поверхностные структуры будут естественно отличаться от других описаний (и переживаний) этой же сферы (точно так же, как и в примере со зрелым эго: все зрелые эго имеют доступ к одним и тем же базовым типам мышления вторичного процесса, но из этого не следует, что все они думают одни и те же мысли). Однако сама сфера и ее действительные глубинные структуры проявляются одинаково и универсально. Выражаете ли вы ее в терминах мистического прозрения святых, или же дхьян-формы, или же псевдонирваны випассаны, или же погружения в дзенский коан, или же отождествления с надашабдой, или простого трансцендентального озарения – сущностная глубинная структура тонкой сферы повсюду являет себя как прозрение относительно природы Архетипической Сути и погружение в нее.
По мере того как продолжается процесс трансценденции и интеграции, он раскрывает даже еще более высокоорганизованные структуры, ведущие, в конечном счете, к наивысшему Единству.
За пределами высшего тонкого лежит причинная область, известная под разными именами –