только погруженное бессознательное (подпороговое, отфильтрованное, экранированное, вытесненное или автоматизированное), а посему рассматривают медитацию как способ отменить скверное состояние дел, возникшее в этой жизни: они рассматривают медитацию как метод форсированного проникновения в бессознательное. Медитация описывается как способ снять вытеснение, остановить фильтрацию, деавтоматизировать автоматизацию и расфокусировать сфокусированное. Мое же собственное мнение состоит в том, что данные вопросы являются хоть и значимыми, но вторичными аспектами всех видов медитации.
Медитация более, чем что-либо еще, представляет собой непрерывный инструментальный путь трансценденции. А поскольку, как мы видели, трансценденция и развитие суть синонимы, из этого следует, что медитация попросту является непрерывным развитием, или ростом. Прежде всего, это не способ обратить вспять порядок вещей, а способ продолжать и развивать их. Медитация – это естественное и упорядоченное постепенное развертывание более высокоорганизованных единств, до тех пор пока не останется только Единство, пока все потенциальное не станет актуальным, пока все фоновое бессознательное не развернется как Сознание.
Медитация, таким образом, происходит так же, как и все другие виды роста/эмерджентного возникновения: одна трансляция сходит на нет и перестает служить исключительной доминантой сознания, и начинается трансформация в направлении трансляции более высокого порядка (возникает более высокоорганизованная глубинная структура, которая впоследствии становится фундаментом, на базе которого создаются новые поверхностные структуры). Существует дифференциация, разотождествление, трансценденция и интеграция. Медитация и есть эволюция; она и есть трансформация – на самом деле, в ней нет ничего особенного. Для эго она выглядит весьма таинственной и витиеватой, поскольку она подразумевает развитие за пределы эго. Медитация для эго является тем же, чем эго является для тифона: более продвинутой с точки зрения развития. Однако один и тот же процесс роста и возникновения пронизывает всю последовательность развития. Путь, который привел нас от тифона к эго, есть тот же самый путь, который мы проходим от эго к Духу. Мы растем, а не занимаемся раскопками прошлого.
Моя первая мысль заключается в том, что авторы большинства трудов, посвященных медитации, полагают, что трансперсональные сферы – тонкая и причинная, как бы мы их ни называли, – являются частями погруженного бессознательного или вытесненного погруженного бессознательного, а медитация позволяет снять с них вытеснение. И я утверждаю, что трансперсональные сферы в действительности являются частью возникающего бессознательного, а медитация – это просто способ ускорить сам процесс возникновения.
Однако – и именно это внесло большую сумятицу, – когда человек (скажем, молодой мужчина) начинает медитацию, то начинают происходить всевозможные вещи, многие из которых лишь случайно и отдаленно связаны с процессом роста и развития как таковым. Это крайне усложняет наше общее понимание медитации. Удерживая во внимании данную проблему, сперва я хотел бы обсудить природу медитативной позиции как таковой, а затем ее общее и завершенное протекание.
Можно начать с того, что, как мы отметили, каждая происходящая в процессе развития трансформация требует отказа от конкретной присутствующей трансляции (или, точнее, исключительности данной трансляции). Для среднестатистического человека, который уже развился от плеромы к тифону и эго, трансформация к тонкой и причинной сферам требует постепенного прекращения и отпускания эгоической трансляции. Эгоические формы трансляции обычно состоят из словесно-вербального и понятийного мышления (и эмоциональных реакций на мысли). Следовательно, медитация вначале служит способом разрушить понятийно-концептуальную трансляцию для того, чтобы открыть путь для трансформации на тонкий уровень.
По сути, это означает подвергнуть текущую трансляцию фрустрации и благоприятствовать новой трансформации. Как я объяснял в книге «Никаких границ», через подобное фрустрирование и благоприятствование – на любом уровне: от тифона до эго, тонкого и причинного – стратегически создаются особые условия, и данные особые условия – опять-таки, на любом уровне – просто служат воплощением ряда действий и функций, характерных для следующего более высокого и искомого уровня.[116] Психоанализ, например, говорит об избирательной фрустрации, необходимой, дабы помочь младенцу перейти от тифоническо-импульсивной телесной самости к сдержанной и контролирующей себя ментально-эгоической самости (психоаналитик должен использовать этот же тип избирательной фрустрации, если цель состоит в том, чтобы помочь невротику, фиксировавшемуся на инфантильных уровнях, перейти к более цельным и зрелым формам реагирования); в данном случае это можно обобщить сентенцией: «Вырази это словами, а не импульсами!».
Сходным образом, при переходе от эго-разума к тонкой и причинной сферам, необходимо избирательное фрустрирование эго-разума при помощи особых условий медитативной практики. В принципе, это нисколько не отличается от ситуации, в которой мы просим ребенка выразить что-то словами, вместо того чтобы отыгрывать свои переживания тифоническим образом. В данном случае мы просим эго сделать еще один шаг вперед и выразить в тонких формах то, что он предпочел бы помыслить концептуально или вербально. Рост происходит путем принятия более высоких форм трансляции, пока личность действительно не оказывается способна трансформироваться к данной более высокой сфере.
Возьмем, например, идама (или иштадеву): индивидам показывают символ божества-идама – символ, который именно по той причине, что в нем воплощено более высокое состояние, не соответствует ничему, что присутствовало бы в текущей действительности данных людей. Они конструируют или транслируют этот символ в свое собственное сознание, пока тонкий идам действительно не возникает из фонового бессознательного, полностью развертываясь в сознавании. В конечном счете индивиды отождествляются (как и в случае со всеми формами развития) с этой более высокой структурой, которая прерывает более низкую эгоическую трансляцию и возвышает их до данной более высокой структуры.
Учитель (гуру, роси и т. д.) просто продолжает подвергать фрустрации старые способы трансляции, подрывать старые формы сопротивления и благоприятствовать возникновению новой трансформации посредством предписывания особых условий (в данном случае, состоящих в визуализации идама практикующим). Это справедливо и для всех форм медитации – сосредоточения или восприимчивости, основывающейся на повторении мантры или безмолвной. В медитации сосредоточения особое условие имеет определенную форму; в медитации восприимчивости оно «бесформенно», – однако оба они представляют собой предписываемые обязательные условия, так что ученика, который прекращает практику бесформенного, или рассредоточенного, сознавания, наказывают так же сурово, как и оставившего свой коан.
Поскольку в число главных характеристик таких сфер включают надвременную вневременность, любовь, отсутствие избегания или привязанности, полное всепринятие и субъектно-объектное единство, то именно они чаще всего и выступают в качестве особых условий медитации. («Всегда пребывай в настоящем мгновении»; «осознавай, как избегаешь отношений с миром»; «во всех условиях будь лишь Любовью»; «стань един со своей медитацией и своим миром»; «принимай все, ведь все суть Брахман» и так далее.) Наши родители помогли нам подняться с первого этажа сознания на пятый этаж, наложив на нас особые условия языка и эгоического самоконтроля. Точно так же учитель помогает нам подняться с пятого этажа на верхние этажи, предписав нам особые условия высших уровней в качестве духовной практики.
В основе своей нет разницы, представляют ли собой особые условия виды медитации сосредоточения и погруженности или же восприимчивости-рассредоточения. В первом случае прерывание более низкой эгоической трансляции происходит посредством ее приостановки, в последнем – посредством наблюдения за ней. Общим для обоих подходов является то, что в них является самым существенным и эффективным: создание помех для трансляции путем сосредоточения и наблюдение за процессом трансляции путем рассредоточения можно только со следующего, более высокого уровня. Оба метода (в конечном счете) позволяют достичь одной и той же цели – прерывание трансляции более низкого порядка приводит к трансформации более высокого порядка. И первое и второе являются в высшей степени активными процессами. Даже «пассивная восприимчивость» является, по выражению Бенуа, активностью на высшем плане. (Речь, однако, не идет о том, что подход восприимчивости-рассредоточения и подход сосредоточения-погружения идентичны или что они приводят к аналогичным вторичным результатам. Это станет очевидно, когда мы опишем процесс типичной медитации.)
Однако прежде, чем перейти к обсуждению того, что открывается в медитации, очень важно осознать, что не все школы медитации нацелены на одну и ту же общую сферу сознания. Напротив, как я уже отмечал в предыдущих главах, трансперсональные, или надличностные, и сверхсознательные сферы можно подразделить на несколько разных уровней (низшее и высшее тонкое, низшее и высшее причинное и т. д.). Лишь в немногих религиях есть понимание всех этих различий, а посему многие из них более или менее «специализированы» на том или ином уровне. Следовательно, как таковые медитативные практики можно, в общем, подразделить на три основных класса (ср. у Фри Джона).
Первый из них – класс нирманакайи, имеющий дело с телесными или тифоническими энергиями и их преобразованием, или трансформацией, в энергии низшей тонкой сферы с кульминацией в сахасраре. Сюда относятся хатха-йога, кундалини-йога, крийя-йога и в особенности все формы тантрической йоги. Целью методов класса нирманакайи, как я уже упомянул, является сахасрара, высшая чакра, а образцом являются предписания Патанджали.