RV: Последний вопрос. Любому, кто вас знает, известно, что вы больше предпочитаете работать над своими собственными книгами, чем критиковать чужие труды. Что же вас вынудило отвлечься от собственной работы?
Уилбер: Идея о том, что для того, чтобы стать мистиком, все, что от вас требуется, – это выучить новое ментальное мировоззрение, распространилась быстрыми темпами. Если вы и в самом деле думаете, что способны включить абсолютное Дао в новую парадигму – и получить что-то иное, кроме массы противоречий и парадоксов, – то вы оказались в ловушке идеи о том, что путем только лишь выучивания новой парадигмы (какой бы она ни была) вы осуществляете процесс трансценденции – реальной трансценденции. Я неоднократно слышал, как делались подобные заявления. Это катастрофа. Вполне естественно, что это подталкивает меня к тому, чтобы как-то вмешаться в происходящее. Но факт состоит в том, что для духовной трансформации требуются долгие годы медитативной или созерцательной практики; для нее требуется моральное и физическое очищение; для нее требуется (или ей может существенно способствовать) прямой контакт с живым практиком, достигшим божественной реализации; для нее требуется прямое открытие ока созерцания, не имеющее никакого отношения к выучиванию очередной ментальной парадигмы, – все это остается без внимания. Понимаете, мы через все это уже проходили в случае с Аланом Уотсом. Бог тому свидетель, никто не сделал больше для мистических исследований, в особенности дзен-буддизма, чем Алан, и я не знаю ни одного человека моего поколения, интересующегося трансценденцией, кого бы он глубоко не тронул. Никто не может писать так, как Уотс. Никто. Но все ограничивалось именно этим: словами. Лишь к концу своей жизни он начал исподволь признавать, что центральным аспектом дзен является в действительности дзадзен. Но к тому времени большинство из тех, кто начинал с Аланом, уже занимались с Судзуки Роси, или Садзаки, или Соеном, или Катагири, – то есть они действительно практиковали и действительно трудились над своей духовной трансформацией. Это не «квадратный дзен», как в конце жизни признал и сам Алан. Следовательно, единственная правильная функция книги о дзен – убедить читателя в том, чтобы тот начал заниматься дзадзен, а тех, кто уже занимается, вдохновить на дальнейшую и более глубокую практику. Сходным образом, единственная основная задача книги о мистицизме – в том, чтобы убедить читателя заняться мистической практикой. Это в точности как с поваренной книгой: вы приводите рецепты и предлагаете читателю пойти и претворить рецепт в жизнь, действительно выполнить практику, а затем попробовать на вкус результаты. Подразумевается, что вы не будете учить рецепты, заучивая их наизусть, а затем заявлять, что, дескать, вы повар и мастер кулинарии. Но именно это многие – пусть и не все – сторонники новой парадигмы как раз и имеют в виду. Как выразился бы сам Уотс, это напоминает поглощение меню вместо обеда. Новая парадигма – это просто новое меню, но никто, кажется, больше не говорит о самом обеде. И это весьма прискорбно, вы так не считаете?
7. До/над-заблуждение
Мы видели, что одним из величайших препятствий на пути зарождения подлинно всеобъемлющей, или интегральной, парадигмы, является попытка обосновать ее только на одном из ряда способов познания, доступных душе. Такая попытка известна как категориальная ошибка. Ведь теперь кажется очевидным, что до тех пор, пока не будет признан полный спектр познавания, полный спектр бытия – всеобъемлющее мировоззрение – тоже будет оставаться чем-то сокрытым, недоступным и неуловимым.
Но на пути создания всеобъемлющего мировоззрения лежит еще одно препятствие, и, во всех смыслах, данное препятствие является самым удивительным из всех. В различных формах эта ошибка заразила психологов (от Фрейда до Юнга), философов (от Бергсона до Ницше), социологов (от Леви-Брюля до Огюста Конта); она в равной степени прячется как за мифологическими и романтическими мировоззрениями, так и за рациональными и научными; она существует до сих пор как в попытках провозглашать мистицизм, так и в попытках его отрицать. Пока это препятствие не будет преодолено, пока эта серьезная ошибка не будет распознана, я убежден, что, вне всяких сомнений, подлинно всеобъемлющее мировоззрение продолжит ускользать от нас. Данное препятствие мы называем «до/над-заблуждением» и в настоящей главе делается попытка раскрыть его значение.
Сущность до/над-заблуждения можно выразить достаточно просто. Давайте начнем с того, что просто допустим, что у людей и вправду есть доступ к трем общим сферам бытия и познания – чувственной, ментальной и духовной. Эти три области можно обозначить совершенно по-разному: подсознание, самосознание и сверхсознание; дорациональность, рациональность и надрациональность; доличностное, личностное и надличностное.
Смысл же, попросту, состоит в том, что, коль скоро дорациональное и надрациональное, каждое по-своему, нерациональны, неподготовленному взору они кажутся довольно сходными и даже идентичными. Когда происходит такая путаница – путаница «до» и «над», – то в конечном счете мы наблюдаем одно из двух заблуждений: либо надрациональные области низводятся до статуса доличностных, либо дорациональные области возвеличиваются до надрационального сияния. В любом случае, полное и общее воззрение на мир оказывается разорвано пополам и склеено посередине, так что одна половина реального мира («до» и «над») остается серьезно недопонятой и проигнорированной. Именно это недопонимание и является предметом нашего рассмотрения в данной главе.
Концепция до/над-заблуждения (предлагаю далее использовать аббревиатуру ДНЗ) восходит к философии развития, наиболее ярко представленной Гегелем на Западе и Ауробиндо на Востоке, и психологии развития, находящей свое выражение в трудах Болдуина и Пиаже на Западе и традиции кундалини-йоги на Востоке. Это общее, учитывающее развитие и эволюцию, воззрение гласит, что в мире майи все вещи существуют во времени; поскольку мир времени – это мир изменений, все вещи в мире пребывают в постоянном изменении; изменение подразумевает нечто вроде различия от состояния к состоянию, то есть что-то вроде развития; таким образом, все вещи в данном мире можно рассматривать лишь как нечто прошедшее путь развития. По сути, процесс развития свойственен всем феноменам, а посему подлинная феноменология всегда отслеживает эволюцию, динамику, или развитие, – таково, например, было бремя «Феноменологии Духа» Гегеля.
Следовательно, согласно данной точке зрения, любой феномен существует в рамках и в качестве потока развития, и один из лучших способов ухватить природу феномена состоит в том, чтобы попытаться реконструировать его развитие – проследить его историю, картографировать его эволюцию, раскрыть его контекст не только в пространстве, но еще и во времени. Эта идея сама по себе является краеугольной для данного воззрения, и мы вновь и вновь будем к ней возвращаться. Но на мгновение давайте прямиком перейдем к следующему тезису: если пытаться рассматривать мир-в-целом с точки зрения развития, то сам мир будет выглядеть как нечто, развивающееся в определенном направлении, а именно – в направлении более высоких уровней структурной организации, более высокого холизма, интеграции, сознавания, сознания и так далее. И вправду, если окинуть взором имеющуюся на сегодня эволюционную летопись – простирающуюся от материи к растениям, низшим животным, млекопитающим и человеку, – то мы увидим явно выраженный рост в направлении увеличения сложности и сознавания.
Многие философы и психологи, рассматривающие течение данного эволюционного процесса, пришли к выводу, что явления не только лучше понимать как нечто развивающееся, но и что развитие как таковое движется к ноумену. Всем нам известны предложенная Тейяром де Шарденом эволюционная концепция точки омега и описанное Ауробиндо эволюционное влечение к сверхразуму, но того же понимания придерживались на Западе и такие философы, как Аристотель и Гегель. Гегель, к примеру, считал: «Абсолют есть Дух [в] процессе своего собственного становления; это круг, который предполагает свое завершение в качестве цели и имеет свой конец в качестве своего же начала. Он становится конкретным или действительным лишь в результате своего развития…»[154] «Конец», о котором говорит Гегель, аналогичен сверхразуму и точке омега: это состояние «абсолютного знания», в котором «Дух знает себя в форме Духа».
Таким образом, история (эволюция) для Гегеля, как и для вечной философии в целом, представляла собой процесс самоактуализации Духа. Значимо то, что Гегель видел три стадии, через которые проходит этот процесс развития. Он начинается с природы, или низшей сферы (сферы материи и простых телесных ощущений и восприятий). Эту сферу мы будем называть доличностной или подсознательной. Гегель часто говорит о подсознательной природе (то есть доличностной области) как о «падении» (Abfall), – но не в том смысле, что природа будто бы противостоит Духу или разлучена с ним. Скорее, природа есть просто «дремлющий Дух», или «Бог в Своей инаковости». Если выражаться точнее, природа есть «самоотчужденный Дух», или низшая форма самого Духа, находящегося в процессе возвращения к Духу.
Во второй фазе возвращения Духа к Духу, или преодоления самоотчуждения, развитие переходит от (доличностной) природы к тому, что Гегель называл самосознающей стадией. Это стадия типичного эгоического, или ментального, сознавания. Область, которую мы будем называть личностной, ментальной и самосознающей.
Наконец, согласно Гегелю, развитие кульминирует в Абсолюте, или открытии Духом Духа как Духа; данную стадию/уровень мы будем называть надличностной, или трансперсональной, или сверхсознательной.