В общем, после того как мы определим уровень аутентичности группы (или степень ее вертикальной зрелости и развития), мы пытаемся определить тип и степень ее легитимности (или горизонтальную шкалу интегративного осмысления и стабильности). Именно эти две шкалы в особенности могут помочь нам проанализировать различные направления «новых религий». Но есть и еще одна шкала, или фактор, который тоже важен: тип или степень авторитетности, демонстрируемой лидером (или лидерами) группы.
Я радикально сокращу и упрощу данную дискуссию, подойдя к авторитетности с ракурса, почти противоположного обычному: я буду обсуждать не то, что представляет собой «плохую» авторитетность – фашистскую динамику, авторитарные личности, групповое подчинение проекциям супер эго и гипноз психодинамического переноса, – а то, что представляет собой «хорошую» авторитетность: то есть при каких условиях большинство людей согласятся, что авторитетная власть важна? Что является благоприятной, полезной и непроблематичной авторитетностью?
Один из типов благоприятной авторитетности – это «функциональная авторитетность», присущая человеку, который в результате специального обучения авторизован для выполнения определенных задач и функций (например, сантехники, врачи, адвокаты). Данный тип авторитетности не проблематичен, потому что подчинение ему происходит добровольно. Но также есть и определенные типы недобровольного подчинения авторитетности, которые также обычно считаются непроблематичными (например, подчинение органам охраны общественного порядка). Однако наилучшим примером, вероятно, является обязательное образование, поскольку его существование основывается на аргументе, который базируется на принципах развития, а также на необходимости обществу выступать в роли метронома развития вплоть до, по крайней мере, определенного среднего ожидаемого уровня адаптации.
Благоприятным авторитетом в данной ситуации, разумеется, выступает учитель. И учитель обладает определенной формой авторитетности. Если, к примеру, ученик говорит в отношении какого-то задания: «Но почему я должен выполнять его таким образом?» – то финальная авторитетность учителя позволит ему ответить: «Потому что я так сказал. Когда ты научишься так делать – когда ты выпустишься из школы, – ты можешь поступать, как тебе вздумается. Но опыт показывает нам, что это является наилучшим способом научиться выполнять данное задание, так что именно это ты и будешь делать в моем классе, если хочешь получить проходной балл».
Итак, пусть это и является принудительной авторитетностью, она рассматривается как благоприятная, непроблематичная и необходимая, ведь (1) она способствует развитию и (2) она фазоспецифична, или временна для определенной фазы. То есть авторитетная власть учителя над учеником несет временный характер; она моментально исчезает, когда степень понимания ученика приближается к степени понимания учителя (что, как предполагается, символизируется выпуском из учебного заведения). В этот момент ученик сам может стать учителем – и даже вступить в разногласия со своими прошлыми учителями.
Фазоспецифичная авторитетность, судя по всему, неизбежна в любом процессе образования (развития). Даже в высшем, или необязательном, образовании пробел между пониманием темы со стороны ученика и ее пониманием со стороны учителя придает учителю фазоспецифичный авторитет, который аннулируется, только когда (и если) этот пробел оказывается в достаточной мере восполнен. В этот момент учитель и ученик становятся более-менее равными; до него фазоспецифичная авторитарность, по-видимому, неизбежна.
Итак, мы не можем на основании этих примеров сделать вывод, что вся функциональная и фазоспецифичная авторитетность благоприятна и непроблематична. Но мы можем сделать вывод, что авторитетность, которая не является функциональной или фазоспецифичной, вполне вероятно, может являться проблематичной, ведь в таком случае единственно остающиеся основные причины для ее существования, как правило, попадают в категорию «плохой» авторитетности – авторитетной власти, которая не выполняет необходимой (объективной) функции или не способствует фазоспецифичному (субъективному) развитию, но которая, скорее, опирается на определенную психологическую динамику «отношений рабов и господ» (Гегель), «власти над» (Фромм), «суперэгоической проекции» (Фрейд), «гипнозы переноса» (Ференци), «стадной ментальности» (Гегель/Бердяев), «эмоциональной чумы» (Райх) и так далее.
В целях настоящего изложения я выбрал краткий путь и отказался от того, чтобы пытаться объяснять природу всевозможных концепций «плохой» авторитетности; вместо этого я просто привел две основные характеристики «хорошей» авторитетности (функциональность и/или фазоспецифичность), а затем добавил: если рассматриваемый авторитет не демонстрирует ни одной из этих «хороших» характеристик, то высока вероятность того, что его авторитетность является или будет являться проблематичной. (И читатель может сам заполнить графу «тип проблемы», взяв любую теорию, которую он предпочитает.)
Если взять каждое из измерений, или переменных, которые мы обсуждали (аутентичность, легитимность и авторитетность), и взглянуть на их «плохие» проявления, то мы получим примерный список проблемных факторов, и чем больше таких факторов содержит та или иная группа, тем более проблематичной она, вероятно, является (или станет впоследствии): (1) задействование дорациональной сферы, (2) задействование «постоянной» авторитетной фигуры и (3) задействование раздробленной, изолированной и/или исходящей из единичного источника легитимности.
В прошедшей недавно в Аспирантском богословском союзе серии семинаров, ставших результатом годичного исследовательского проекта, были тщательно исследованы около дюжины «новых религиозных движений» (включая и подробные интервью с их приверженцами). Из этой дюжины примерно три движения из четырех были оценены (как конвенциональными, так и трансперсональными исследователями) как изначально проблематичные или, по меньшей мере, ставшие проблематичными. В список вошли такие движения, как Джонстаун, «Синанон», неудачное ответвление психосинтеза и Церковь объединения (муниты).
На базе полученных стенограмм был выявлен общий паттерн проблематичных групп. Этот паттерн четко коррелирует с тремя «плохими» критериями, обозначенными выше. Парадигмальным примером, разумеется, стал Джонстаун. Он был (1) дорациональным (там в итоге произошла регрессия от мифических потребностей в принадлежности через магико-сексуальные обряды к архаическому жертвоприношению); (2) возглавлялся постоянным и не фазоспецифичным авторитетом (так называемый «отец» Джим Джонс, к которому буквально так и обращались); (3) его легитимность – санкционирование правильности образа жизни участников группы – базировалась на мнении одного-единственного человека (изолированная легитимность).
Однако сходный паттерн можно было наблюдать и во многих других проблематичных группах, даже тех, которые существуют в совершенно иных условиях (хотя некоторые из них деградировали до итоговой степени Джонстауна). Неприятным примером стала нетипичная ситуация, возникшая вокруг одной конкретной школы психосинтеза. Я использовал слово «нетипичная», потому что сам психосинтез в большинстве своем представляет собой весьма сложное и аутентичное учение, так что происшедшее с одной из его школ попросту нельзя распространять на весь теоретический потенциал психосинтеза.
Данная конкретная группа начиналась как сообщество заинтересованных лиц (практически все из них, судя по всему, находились на рациональном уровне структурной адаптации или близко к нему), очевидно стремившихся заниматься аутентичным надрациональным ростом и развитием. В результате серии событий, которую возможно передать, лишь приведя оригинальные (и, надо сказать, не на шутку пугающие) стенограммы, процесс вертикальной трансформации начал деформироваться. За этим последовала классическая групповая регрессия к дорациональным сферам. Регрессия, которая практически привела к аналогу Джонстауна.
Мы можем проследить данную регрессию при помощи практически любой модели развития, обсуждавшейся выше (Пиаже, Колберга, Левинджер, Маслоу, нашей собственной обзорной модели). Индивиды, очевидно, начали со стадий самоуважения (добросовестная стадия), заинтересовавшись более высокими областями самоактуализации и самотрансценденции. Когда это вертикальное развитие оказалось нарушено, индивиды не только подорвали способность удовлетворять потребность в самоуважении, но и, по-видимому, начали регрессировать к формам поведения конформизма и принадлежности. Индивидуальность порицалась; «групповое эго» начало требовать, чтобы ему присягали на верность. Вместо рациональной индивидуальности и базирующегося на принципах логики исследования образовалась структура мифического соучастия, соорудившая «стену террора», которая требовала и принуждала к групповой лояльности. Конформность в следовании определенному мировоззрению теперь служила критерием легитимности: покинуть группу означало «умереть». (Это еще более необычно оттого, что люди, попавшие в данную ловушку, являлись высокообразованными личностями – врачами, адвокатами и профессионалами других специальностей.) Движение в направлении и в глубь дорациональных сфер набирало обороты; не поощрялось и даже запрещалось рационально сомневаться в принципах и положениях учения. Явственно просматривается критерий № 1 – дорациональность.
Хуже того, функция единственного арбитра «правильности учения» вскоре сосредоточилась в одном-единственном индивиде. Данная ситуация представляла собой отказ от фазоспецифичной и временной авторитетности в пользу де факто постоянного авторитета (критерий № 2). Этот человек (назовем его «Смит») считался единственным и постоянным лидером организации. В конце концов, Смит стал восприниматься (самим собой и всеми остальными) в качестве единственного и исключительного арбитра