Р. Гуль. Красные маршалы. С. 66).
Возникает вопрос: почему из множества военных и партийных работников Восточного фронта Троцкий выделил ничем не прославившегося Тухачевского? Ведь за Михаилом Николаевичем не числилось революционного прошлого, не было у него еще громких побед, а партийный стаж исчислялся всего пятью месяцами. И тем не менее именно его Лев Давидович выделяет из всех как «революционера и партийного человека»; именно ему – единственному из командиров – обещает поддержку всем «авторитетом нар. комиссара по военделам»; именно на него возлагает огромные, неизвестно на чем основанные надежды.
«Сил у нас достаточно для победы, – писал Троцкий в доверительном неофициальном письме Тухачевскому в августе 1918 г. – Нужна воля к победе. Соберите партийные элементы, разъясните им положение и ударьте на врага. Вы должны победить». (Реввоенсовет Республики. М., 1991. С 54).
Это письмо проливает яркий свет на быстрое превращение Михаила Николаевича из скромного служащего Военного отдела ВЦИК в капризного красного генерала-вундеркинда, могущего себе позволять большие вольности в отношениях с военными и партийными коллегами. Человек, которому обещана поддержка военного министра, мог позволить себе громкие конфликты с руководителями едва ли не всех фронтов, где ему довелось служить. Такие конфликты имели место между Тухачевским и С. П. Медведевым, И. И. Вацетисом, А. А. Самойло, В. А. Ольдерогге, В. М. Гиттисом, С. С. Каменевым и многими другими. Но эта сторона жизни полководца, естественно, не становилась достоянием гласности. Глазам общества являлся усиленно творимый средствами массовой информации образ обаятельного, симпатичного молодого генерала, обретшего славу только потому, что она лежала на пути простого исполнения обязанностей.
Через несколько лет известный газетчик-правдист М. Е. Кольцов (Фридлянд), восхищаясь Тухачевским, восклицал: «Задумчивый, почти рассеянный юноша в тужурке хаки, которого блестящий талант крупного стратега-полководца развернулся в громких походах!»
«Завоеватель Сибири и победитель Колчака»
Первые шаги Тухачевского на Восточном фронте пронизаны его стремлением доказать, что он достоин генеральской должности командарма, выданной ему, по сути дела, авансом, без серьезных оснований. И поначалу все складывалось как нельзя более удачно: успешная атака на Сызрань, первая мобилизация офицеров в Красную Армию, дальновидно проявленная лояльность по отношению к советской власти во время муравьевского мятежа.
Но зато какие неудачи обрушились на него после того, как он вступил во временное командование Восточным фронтом! За десять дней, пока к месту назначения ехал новый комфронта И. И. Вацетис, белые захватили Сызрань, Бугульму, Мелекесс, Сенгилей и Симбирск. Первая армия, во главе которой Михаил Николаевич собирался стяжать лавры на полях сражений, отступала весьма «непланомерно».
«Бросали орудия, броневой поезд, войсковое имущество, – писал позднее Вацетис, – несмотря на то, что никакой особенной опасности не было, за исключением появления конницы противника на наших флангах и в тылу» (Советские полководцы и военачальники. М., 1988. С. 82).
Попытки комфронта разыскать Тухачевского оказались безрезультатными, и он в крайнем раздражении потребовал, чтобы Михаил Николаевич побольше находился на месте в штабе армии, «а не болтался по тылам».
Чувствуя всю шаткость своего положения, Тухачевский смиренно писал Вацетису: «Я не осмеливаюсь возражать, но думаю, что Вам неизвестна моя работа… Большую часть времени я находился на передовых позициях, а в Пензу ездил, чтобы устроить бежавшие части и набрать артиллеристов и инженеров. Мне совестно оправдываться, но я никак не ожидал, чтобы моя работа была оценена как бездеятельность» (сб. «Маршал Тухачевский». С. 48). (Пройдет немного времени, и командарм Тухачевский будет разговаривать с комфронтами другим тоном.)
В начале августа под напором Вацетиса Тухачевский попытался отбить у белых Симбирск с помощью новоизобретенного им «концентрического наступления». И поначалу все развивалось как нельзя лучше: к 14 августа ударная группа 1-й армии на правом фланге перехватила Волгу, а на левом позиции белых начала охватывать Курская бригада.
«И вдруг неожиданно все рухнуло, – пишет биограф Тухачевского В. Иванов. – Противник контратакой офицерского батальона прорвал фронт Курской бригады, разбил ее и стал развивать прорыв…» (В. Иванов. Маршал Тухачевский. С. 69).
Это «вдруг», увы, стало неизменным спутником большинства операций Тухачевского, и неизвестно, как такие «вдруг» повлияли бы на его полководческую репутацию и карьеру, не получи он явных свидетельств благорасположения и поддержки Троцкого в конце августа 1918 г. И как все изменилось в службе Михаила Николаевича после того, как Лев Давидович поставил его в пример командирам и комиссарам Восточного фронта.
2 сентября 1918 г. ВЦИК постановил превратить страну в единый военный лагерь и учредил должность Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики, на которую был назначен Вацетис. 6 сентября был образован Революционный военный совет Республики (РВСР) во главе с Троцким и Полевой штаб РВСР. На освободившийся пост командующего Восточным фронтом получил назначение бывший полковник русской армии С. С. Каменев.
Все это привело к активизации войск на Восточном фронте. И 7–8 сентября Тухачевский снова начал готовить Симбирскую операцию. Главный удар наносился по 1-й белогвардейской дивизии, ослабленной выделением части своих сил под Казань. Усилив действующую в направлении главного удара Симбирскую дивизию пехотными и кавалерийскими частями, Тухачевский достиг двойного превосходства над противником в полосе главного удара, и 12 сентября Симбирск был взят. После этого усиленная бригада Симбирской дивизии форсировала Волгу и стала успешно продвигаться на восток. И вдруг опять произошло неожиданное…
18 сентября трехтысячный отряд полковника В. О. Каппеля нанес удар и, отбросив бригаду назад за Волгу, начал штурмовать Симбирск. Тухачевский запросил у командующего экстренной помощи со стороны Правобережной группировки 5-й армии, действовавшей в это время против Казани. Вовремя подоспевшие части 5-й армии П. А. Славена и спасли Тухачевского от серьезных осложнений. Симбирская операция оказалась счастливой картой для Тухачевского. Ведь Симбирск – родина Ленина, недавно раненного подлой рукой эсерки Каплан, а он – Тухачевский – героический освободитель родины вождя.
Чтобы об этом знала вся страна, Михаил Николаевич спешит дать в Москву срочную телеграмму.
«Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города – это ответ на Вашу одну рану, а за вторую – будет Самара!»
Ленин, конечно, понял игру Михаила Николаевича и поддержал ее:
«Взятие Симбирска – моего родного города – есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил».
В конце 1918 г. у овеянного славой «освободителя родины Ленина» Тухачевского по его вине возник серьезный конфликт с членом РВС 1-й армии С. П. Медведевым, и руководство было вынуждено откомандировать его на Южный фронт, где он получил в командование 8-ю армию. Но не прошло и двух месяцев после вступления в должность, как Михаил Николаевич «из-за плохих отношений» с командующим Южным фронтом Гиттисом снова просит освободить его от обязанностей командарма.
И снова военное руководство во главе с Троцким направляет его на Восточный фронт командовать 5-й армией, той самой, которая полгода назад выручила его на Волге…
Командуя 5-й армией Восточного фронта, Тухачевский участвует в четырех операциях: Бугурусланской, Златоустовской, Челябинской и Петропавловской. Эти операции, завершившиеся победами советских войск, создали и ему, как их участнику, репутацию талантливого полководца, принесли ему награды и благодарности Реввоенсовета Республики. И в отблесках этой славы от внимания современников и потомков стали постепенно ускользать некоторые существенные обстоятельства в деятельности молодого командарма.
Прежде всего некоторые биографы и мемуаристы стали приписывать именно Михаилу Николаевичу всю славу как разработки, так и исполнения этих операций Восточного фронта. Хотя в действительности они, по словам Тодорского, «не были голым самотворчеством его талантливой головы, а вытекали из установок ЦК партии и приказов высшего командования и решались в тесном взаимодействии с другими армиями в обстановке общей целеустремленной борьбы с интервентами и белогвардейцами. Однако в каждой операции безусловно был его личный полководческий почерк» (А. И. Тодорский. Маршал Тухачевский. С. 40).
Чем же характеризовался этот самый «почерк»?
Прежде всего обилием пресловутых «вдруг» Так, во время Бугурусланской операции усиленной 5-й армии было приказано окружить и уничтожить два корпуса белых. Войска Тухачевского пошли в наступление и вдруг… были остановлены контратакой белых на реке Сок. Командованию пришлось усиливать 5-ю армию дополнительными дивизиями с других участков фронта. И хотя белые отступили, окружить и уничтожить их корпуса Тухачевскому не удалось, несмотря на тройное превосходство в силах.
Спустя два месяца, в ходе Златоустовской операции (той самой, в которой, по словам Краснопольского, будто бы «в полном блеске раскрылся талант Тухачевского») командарму-5 было поручено окружить и уничтожить белогвардейскую Западную армию. Но ударная группировка из-за плохо организованной разведки вдруг напоролась на 12-ю пехотную дивизию белых. В результате замысел операции на окружение был сорван, бои свелись к фронтальным ударам и, хотя Златоуст был взят, белые не были разгромлены и организованно отступили к Челябинску.
В Петропавловской операции, по замыслу командования, 5-я армия успешно форсировала Тобол и, продвинувшись на 130–180 км на восток, завязала бои на дальних подступах к Петропавловску. Но вдруг… белые нанесли контрудар по всему фронту, и войска Тухачевского оказались прижатыми к Тоболу.