Спеша спасти Тухачевского, командующий фронтом В. А. Ольдерогге изменил задачу соседней 3-й армии и приказал ей атаковать левый фланг белых. Это позволило отвести остатки 5-армии за реку и получить передышку и подкрепление для нового наступления. И снова операция на окружение и разгром белых не удалась, более или менее организованно они отошли к Омску.
Говоря об этом паническом бегстве за Тобол, даже Тодорский в своей в целом панегирической биографии Тухачевского признавал, что эта неудача была вызвана просчетами самого Михаила Николаевича, который, имея минимальный опыт вождения войск, усвоил манеру действовать наскоком.
Не утомляя читателей описанием боевых действий, передвижения и дислокации частей, подсчетом штыков и сабель, укажем, что на Восточном фронте Тухачевский в большинстве случаев имел численное превосходство над противником. Несмотря на это, он далеко не всегда справлялся с поставленными задачами выделенными ему силами и склонен был требовать себе подкреплений за счет соседних армий. Выявилось и неумение командарма организовать разведку, надежную связь и управление войсками. Чрезмерно уповая на моральное превосходство своих войск, Тухачевский нередко пренебрегал пополнением материальных запасов и подтягиванием тылов, бросал в бой сразу всю массу своих войск, не оставляя резервов. Поэтому испытываемые им время от времени поражения отличались стремительностью и полной дезорганизацией войск, требовавших от фронтового командования больших усилий для восстановления положения.
Справедливости ради отметим: во многих случаях в действиях на Восточном фронте «наскоки» Тухачевского достигали успеха. 5-й армии здесь часто не приходилось даже штурмовать занятых белыми городов; их освобождали и удерживали до подхода красных партизаны или восставшие рабочие. И похоже, что «размягчение» вражеского тыла перед подходом его войск казалось Михаилу Николаевичу настолько естественным, само собой разумеющимся, что он не очень много знал о деятельности одного из членов РВС 5-й армии И. Н. Смирнова…
Не исключено, что весной 1919 г. Троцкий далеко не случайно назначил своего фаворита Тухачевского командующим именно 5-й армией. Ведь к ней Лев Давидович тоже питал слабость: он был причастен к ее рождению в Свияжске в августе 1918 г., когда карательствовал там вместе с Ф. Раскольниковым, И. Вацетисом, К. Данишевским, С. Гусевым (Драбкиным), К. Мехоношиным и другими. Был среди этих «других» и Иван Никитич Смирнов, большевик с дореволюционным стажем, вошедший 6 сентября 1918 г. в первый состав Реввоенсовета Республики.
Весной 1919 г. потрепанную белыми в тяжелых боях 5-ю армию усилили, укрепили ее руководящие кадры. В частности, в состав РВС 5-й армии был включен член РВС Республики (!) И. Н. Смирнов.
Не правда ли, странная акция? Но у нее есть вполне логичное обоснование’ вместе с убийцей царской семьи Ф. И. Голощекиным Смирнов поддерживал связь с глубоко законспирированным Сибирским бюро ЦК РКП(б), созданным специально для руководства подпольем в тылу Колчака.
С весны 1919 г. обильно финансируемое из центра подполье с его разветвленной агентурой готовило восстания в прифронтовых городах при подходе к ним Красной Армии; организовывало и возглавляло партизанское движение в тылу противника; засылало через линию фронта отряды и группы особого назначения для диверсий, захвата мостов, тоннелей и других важных объектов.
Судя по всему, Тухачевский не знал деталей тайной деятельности члена РВС своей армии, но плоды этой деятельности командарм-5 ощущал весьма явственно: в операциях Восточного фронта многие крупные города – Самара, Кузнецк, Томск, Челябинск и другие – были освобождены от белых партизанами или восставшими рабочими до подхода красных частей.
«Хотя он не был командующим армией, – не без оснований пишут об И. Н. Смирнове его биографы А. Литвин и Л. Спирин, – но именно его в те двадцатые называли победителем Колчака» (Реввоенсовет Республики. С. 364)
Если это так, то на Смирнова пал лишь отблеск той славы, которую с середины 1919 г. стали усиленно создавать Тухачевскому и 5-й армии высшие военные руководители Республики. Так, 7 августа Михаил Николаевич был награжден орденом Красного Знамени, причем в приказе о награждении вопреки исторической правде все успехи наступательных операций Восточного фронта приписывались «смелым, полным риска, широким маневрам армии, задуманным т. Тухачевским».
Сама 5-я армия получила в это время поздравления от Ленина и была признана лучшей армией Республики[3].
Но не успели отзвучать фанфары, как 5-я армия из-за промахов своего командующего вынуждена была бежать за Тобол. Ее репутация оказалась основательно подмоченной. И после успешного завершения наступательных действий Восточного фронта РВСР в декабре 1919 г. спешит наградить ее орденом Красного Знамени, а самому командарму вручает Почетное золотое оружие за три месяца до официального утверждения этого самого высокого тогда знака отличия. И снова в приказе РВСР расточаются неумеренные похвалы награждаемому: «за личную храбрость, широкую инициативу, энергию, распорядительность и знание дела»…
Отозванному в Москву Тухачевскому предлагают написать для Ленина доклад о недостатках высшего командного состава РККА. 18 декабря Михаила Николаевича принял Ленин, расспрашивал его о подготовке красных командиров в 5-й армии и, одобрив эту работу, поручил подготовить соответствующий доклад на имя заместителя председателя РВСР товарища Э. М. Склянского.
Через несколько дней после ознакомления с этим докладом Тухачевскому была предоставлена возможность прочитать в Академии Генерального штаба лекцию «Стратегия национальная и классовая».
Докладчик доказывал, что генералы и полковники старой русской армии, служившие в РККА, плохо воюют в Гражданской войне из-за непонимания ее классовой природы и что ее будто бы очень хорошо усвоили бывшие прапорщики и поручики, которых, мол, и надо активно выдвигать на высшие командные посты…
Возникает вопрос: кому и зачем понадобилось сравнительно долгое пребывание Тухачевского в Москве, все эти напыщенные приказы и награждения, доклады и лекции? Похоже, это была инициатива Троцкого, решившего, что пора его креатуре «потереться в свете», показать себя военному и политическому руководству страны и как доблестного боевого командира, и как распорядительного организатора, и как серьезного теоретика-марксиста.
И демонстрация, похоже, достигла цели. Назначенный было на должность командующего 13-й армией Южного фронта, Михаил Николаевич так и не вступил в эту должность, зато через месяц ему подобрали более высокий пост командующего Кавказским фронтом. Не исключено, что решающую роль в этом назначении сыграл влиятельный член Политбюро И. В. Сталин, который всегда недолюбливал военных специалистов старой армии, служивших в РККА. Жесткая критика Тухачевского в их адрес не могла не импонировать Иосифу Виссарионовичу и, возможно, сыграла свою роль в назначении Михаила Николаевича на Кавказский фронт.
Так или иначе, 3 февраля 1920 г. Сталин телеграфировал своим сподвижникам Буденному и Ворошилову;
«Я добился отставки Шорина и назначения нового комфронта Тухачевского – завоевателя Сибири и победителя Колчака…»
«Случилось то, чего опасался Тухачевский…»
Менее чем трехмесячное пребывание на посту командующего Кавказским фронтом увенчалось новыми боевыми успехами Михаила Николаевича По словам его биографа В. Иванова, Главнокомандование и Реввоенсовет Республики считали, что на Северном Кавказе можно лишь «задавить противника числом»; что справиться с воинством Деникина можно только после полуторамесячной подготовки и концентрации сил.
Иной ход событиям придало появление Тухачевского, который смело применил на Северном Кавказе «наскок», «наступление одновременно всеми силами, не ослабляя себя излишними резервами», неоднократно приносившее ему успех на Восточном фронте. «При мысленном охвате всех обстоятельств проведенной операции, – пишет В. Иванов (с. 147), – невольно вспоминаются крылатые слова лаконичного донесения Юлия Цезаря в Рим о победе в Египте. «Пришел, увидел, победил».
И действительно, 27 марта 1920 г. войска Кавказского фронта совместно с партизанами освободили Новороссийск и вышли к Черному морю. Остатки деникинской Добровольческой армии морем эвакуировались в Крым.
И здесь нужно отдать должное Михаилу Николаевичу: он сумел понять и использовать в своих действиях важную особенность братоубийственной Гражданской войны, позволявшую ему в целом успешно бороться с белыми армиями, во главе которых стояли неизмеримо более опытные и одаренные генералы и полковники, с младых ногтей приученные к боевым действиям против иноземных армий. Эта особенность – так называемый политический фактор, то есть перелом в настроении вражеских войск, обращающий их в паническое бегство.
Известный генерал русской армии М. Д. Бонч-Бруевич, помощью и советами которого пользовался после Октябрьской революции Ленин, отмечая эту особенность Гражданской войны, писал: «Численное соотношение сил воюющих сторон сплошь и рядом оказывалось фактором отнюдь не определяющим преимуществ той или иной армии. Едва ли не пятнадцать казаков заставили нас сдать Воронеж, считавшийся укрепленным районом, но зато появление двух командиров Красно-зеленой армии Черноморья (так называли партизанские отряды, действовавшие на побережье между Адлером и Новороссийском. – Г. С.) вынудило семидесятитысячную белую армию очистить Майкоп» (М. Д. Бонч-Бруевич. Вся власть Советам. М., 1958. С. 342).
В годы гражданской войны офицеры старой армии, служившие у красных, грешили недооценкой политического фактора, а политработники, напротив, склонны были приписывать ему непомерно большую роль. Тухачевский же при планировании операций на Восточном фронте привык твердо рассчитывать на разложение вражеского тыла, уповая на высокую действенность пропагандистской, диверсионной и партизанской работы политорганов в тылах противостоявших ему белых армий.