Залтис склонил голову.
— Благодарю, брат. Ты унаследовал не только мудрость Льва, но и его сердце.
Капеллан наблюдал, как Залтис возвращается в лагерь, а потом снова посмотрел на юг. Ясно, почему сержант испытывал сильное чувство долга по отношению к этому миру, но такая привязанность не должна быть сильнее связи с орденом. Когда битва завершится, Залтису следует напомнить о клятвах верности ордену и проследить, чтобы он произнес молитвы памяти и преданности. Борей поможет ему забыть все будоражащие ум воспоминания, и сержант снова, без сожалений, станет любить свой орден.
Такова задача капелланов: не допустить даже намека на слабость или сомнения. Десятая рота тренировала космодесантников; апотекарии совершенствовали их тела; арсенал предоставлял оружие и броню. Но именно капелланы давали самое смертоносное оружие — праведность цели. Без этого космодесантник был ничем.
Верность учениям ордена, распространявшимся в братстве Темных Ангелов, была основой дисциплины и бесстрашия. Апотекарий мог вживлять прогеноиды, снабжать тело гормонами и белками, но то была физическая оболочка боевого брата. Капелланы же делали из этой оболочки настоящего космодесантника, наделяя его храбростью, чувством чести и агрессивностью.
Сама мысль о священных обязанностях воспламенила дух Борея. Быть капелланом означало оправдывать самые высокие чаяния ордена. Борей вспомнил ощущение правильности и целостности, которое испытал, когда последний орк был повержен в базилике, и сейчас оно вернулось к нему.
Не только чувство ненависти к врагу прибавляло капеллану уверенности в себе. Он знал древние секреты ордена и понимал, к чему могли привести колебания и сомнения. Почти десять тысяч лет прошло с того дня, когда те, кому доверял Лев Эль-Джонсон, предали его. Борей не раз слышал ложь, слетавшую с уст предателей, заключенных в недрах Башни Ангелов. Он самолично убедился, насколько лживы и вероломны могут быть сердца космодесантников. Если он и был жесток, то лишь потому, что сознавал истинную опасность двуличия.
Иногда это понимание превращалось в тяжелую ношу. Борей взглянул на Залтиса, присоединившегося к отделению, и на мгновение попытался вспомнить, что значит быть рядовым Темным Ангелом, не вовлеченным во Внутренний Круг и не ведающим о моменте слабости ордена во времена Ереси Хоруса. Был ли он слабее или сильнее, не зная о тайне ордена? Трудно сказать. Меньше чем через год после получения статуса боевого брата совет капелланов вызвал Борея и объявил, что он выделяется среди остальных космодесантников силой разума. Так он стал одним из них.
В этот день он был преисполнен гордости. Но гордился не тем, что выделялся, а тем, что сможет внести свой вклад в развитие ордена. Если бы он только догадывался, что предстоит узнать за следующие несколько десятков лет, он не был бы так счастлив. Ему понадобилось все мужество и постоянная поддержка братьев-капелланов, чтобы смириться с прошлым Темных Ангелов.
Допросы Падших давно бы ослабили чувство решимости обычного человека и даже космодесантника. Но не в случае Борея. С каждой новой ложью, с каждой попыткой обоснования собственного величия и правоты Падшие, огрызавшиеся на допросах, лишь сильнее укрепляли его веру и решимость. С каждой попыткой изменников оправдать свои действия или спасти собственную шкуру капеллан убеждался в истинной природе тех, кто отвернулся от примарха и стал предателем.
Его последний допрос стал самым трудным, ибо допрашиваемый пытался посеять в Борее семена сомнения, подвергая критике лояльность Льва Императору. Этот предательский змей был зачинщиком восстания и ярым клеветником на Льва. Борей вспомнил его имя: Астелян. Он так и не раскаялся и остался верен своим обманчивым убеждениям, несмотря на все старания капелланов. Неистовый и полубезумный Падший с пеной у рта доказывал свою правоту, приводя дикие аргументы и стараясь переврать всю историю ордена. Как мог тот, кто сам признался в массовом геноциде и был настолько нагл, что гордился пренебрежением ко Льву и Императору, говорить правду?
Именно с этим безумием надлежало бороться капелланам. За десять тысяч лет они научились распознавать предательство и ложь в самых ранних их проявлениях. Обладая нужным знанием, Борей мог уничтожить малейшее семя сомнения еще до того, как оно пустит корни. Залтис был космодесантником ордена Темных Ангелов, и капеллан ни на мгновение не усомнился в его верности. Однако в давние времена именно те, кому Лев доверял более остальных, предали его. Залтис не представлял угрозы. Пока.
Его сентиментальная привязанность к родному миру была крошечной трещиной в броне души, и, если не починить ее вовремя, однажды она может разорвать душу. То, за что сегодня он готов стереть орков в порошок, в будущем могло стать причиной неповиновения. Если Темные Ангелы не смогут сдержать орков и Писцина падет, можно ли доверять Залтису в будущем, не боясь, что он нарушит приказ и, что самое важное, увлечет за собой отделение?
Рев антигравитационных моторов патрулировавшего «Лэндспидера» Крыла Ворона раздался у станции. Пока Крыло Ворона патрулировало окрестности, защищая лагерь от внешней опасности, Борей защищал его от еще более опасного противника — внутреннего врага.
Ночь прошла спокойно. Борей сидел на камне, чистя болт-пистолет, когда горизонт на востоке осветился красными лучами. Он посмотрел вокруг и увидел приближавшийся сзади «Лэндспидер» Крыла Ворона. Окрашенная в черный цвет машина остановилась в нескольких метрах от капеллана, зависнув над землей. Брат Аматаил спрыгнул на землю, выпустив из рук тяжелый болтер, и ствол орудия клацнул о корпус. Аматаил нагнулся что-то проверить в нижней части «Лэндспидера».
— Что-нибудь случилось, брат? — спросил Борей по связи.
— Я не уверен, брат, — ответил Аматаил.
Его черная броня слилась с машиной, когда космодесантник Крыла Ворона нырнул под зависший «Лэндспидер». От ударов бронированного кулака по корпусу в окружавших шахту горах разгулялось эхо. Наконец космодесантник появился из-под корпуса со сломанной веткой в руке. Он продемонстрировал ее водителю, брату Метаниилу.
— Видно, попала туда, когда мы прочесывали восточную часть ущелья, — произнес Аматаил, швырнув коварную ветку в сторону. — Как там сенсор, брат?
Услышав этот разговор, Борей встал и направился к зависшей в воздухе машине. Антигравитационное поле слегка освещало землю, гравитационные импеллеры поддерживали судно в воздухе, поднимая облачка пыли. Авточувства капеллана зафиксировали электромагнитную энергию от установленной на носу машины антенны, когда пилот активировал длинноволновый авгур.
— Все еще что-то не так, брат, — доложил Метаниил. — Сигнал нечеткий, проверь снова.
Аматаил снова залез под машину, и оттуда послышались глухие удары, когда он попытался найти неисправность.
— Кабели на месте, — произнес Аматаил. — Проверь-ка связь с орудиями.
Раздалось жужжание пневматики, и многоствольная штурмовая пушка в нижней части «Лэндспидера» завращалась влево-вправо. По команде пилота ствол пушки завертелся еще быстрее, орудие жалобно зажужжало, затем жужжание переросло в низкий рык.
— Думаю, твое ужасное обращение разгневало дух сенсорной матрицы, брат, — произнес Метаниил. — Я же просил обратиться к брату Гефесту за благословением, перед тем как мы покинем порт Кадилла.
— Магистр Велиал отдал четкие приказы, брат, — ответил Аматаил. — Не было времени разыскивать технодесантников.
Борей многозначительно кашлянул, чтобы привлечь внимание космодесантников.
— Проясните ситуацию, братья, — произнес капеллан.
Аматаил и Метаниил переглянулись, решая, кто начнет говорить первым. Наконец Аматаил повернулся к Борею.
— Мы повредили длинноволновый авгур, брат-капеллан, — признался стрелок Крыла Ворона. — Думали, что временной починки будет достаточно, но, похоже, дух машины поврежден сильнее, чем нам казалось.
— Ты считаешь нужным прервать из-за этого патрулирование? — спросил Борей, стараясь говорить спокойнее.
— Мы всю ночь прочесывали окрестности вдоль и поперек, брат, — ответил Аматаил. — Есть вещи поважнее нескольких горных ящериц.
— И как давно вы обнаружили неисправность сенсора, братья? — терпеливо спросил Борей.
— Меньше двадцати минут назад, брат-капеллан, — ответил Метаниил.
— Сейчас на сенсоре снова помехи?
Метаниил взглянул на панель и кивнул.
— Так точно, — ответил пилот. — Проклятое устройство думает, что в трех километрах отсюда находится огромный источник тепловой энергии. Если предположить, что это орки, их должны быть сотни.
— Думаю, надо проверить, — поспешно заявил Аматаил. Он бросил взгляд на Борея и встал рядом с водителем. — Лучше перестраховаться; правильно, брат-капеллан?
На вопрос стрелка Борей ответил многозначительным молчанием.
— Следуем протоколу «Рассвет», — произнес Аматаил. — Прочешем все с востока на запад и не будем беспокоить брата-капеллана.
Борей разочарованно покачал головой, когда «Лэндспидер» растворился в ночи. Крылу Ворона была предоставлена относительная свобода и независимость, но слабая дисциплина непростительна. Когда Темные Ангелы вернутся домой, Борей обо всем доложит брату Саммаилу, магистру Крыла Ворона. Столь дерзкое поведение не должно иметь место в третьей роте.
Несколько минут спустя послышались крики командиров ополчения Писцины, приказывавших ночному караулу смениться. Пехотинцы неохотно вылезали из спальных мешков, и их ворчание добавлялось к общему шуму. Проходя мимо, Борей услышал какой-то низкий звук на юге ущелья, походивший на жужжание огромной осы.
Капеллан сразу распознал его природу — выстрелы штурмовой пушки.
Секунду спустя ожил передатчик Борея.
— Брат Борей! — раздался взволнованный голос Метаниила. В передатчике были слышны выстрелы из тяжелого болтера и штурмовой пушки Аматаила. — Это Крыло Ворона-шесть. Замечен противник. В двух километрах от вас. Отходим на безопасное расстояние. Вижу тяжелую пехоту. Запрашиваю дальнейших распоряжений, брат-капеллан.