– Почему? – категорически спросил он.
Кей глубоко вздохнула и взглянула в глаза Уайлеру:
– Потому что я ваша дочь.
Лицо адвоката оставалось непроницаемым. Известие не потрясло его. Уайлер не пытался ничего отрицать, не высмеял девушку.
Как только Уайлер признал, что помнил Локи, Кей заподозрила, что он намеренно позволил продержать ее под арестом несколько часов после того, как получил записку, потому что пытался успокоиться, взвесить все возможные последствия – к этому приучила его работа в суде, – готовиться выслушать показания, не задавать вопросов, на которые пока не имеет ответов, вызывать эмоциональный взрыв в других, ничем не показывая собственных чувств. Теперь он использует все приобретенное умение, чтобы защитить себя.
– Расскажи, что случилось с Локи, – попросил он наконец. – Я так часто думал об этом.
Такой спокойный, такой рассудительный. Искренний ли это интерес или хитроумная тактика, чтобы обезоружить ее?
– Прошлой весной, – сказала Кей, желая вывести его из себя, – она покончила с собой.
Лицо исказилось гримасой мимолетной боли, первым признаком истинного чувства.
– Мне действительно жаль слышать это!
– Жаль? – издевательски переспросила Кей. – Может, вам будет жаль услышать, что после вашего… бегства она почти всю жизнь оставалась сексуальной рабыней безумного садиста, потому что это было единственной возможностью дать мне дом и шанс получить образование. Заодно пожалейте и о том, что страдания и муки в конце концов свели ее с ума.
– Мне очень жаль, – спокойно повторил Уайлер. Кей молча смотрела на него, не зная, что сказать дальше. Этот человек, сидевший за столом напротив, был ее отцом – он не пытался опровергнуть ее слова. Но какое это имеет значение – он отнесся к ней, словно к чужой. Можно было подумать, что восемнадцать лет назад не случилось ничего серьезнее небольшого дорожного происшествия.
– Значит, именно из-за ее самоубийства, – сказал он, – ты решила разыскать меня. Считаешь, что я во всем виноват.
– Разве я не права? Вся ее жизнь могла быть совсем другой, если бы вы не солгали маме, не заверяли, что пошлете за ней, а потом… выбросили, как ненужную вещь.
– Ты настолько уверена, что здесь ей было бы лучше? Видела этот город? Привези я Локи сюда, думаешь, она была бы счастлива?
Кей поняла, что он пытается сбить ее с толку, как поступает обычно со свидетелями обвинения, и хочет заставить оправдываться.
Бармен принес заказ, поставил на стол и удалился.
– Ради господа Бога, – взорвалась Кей, – если вы знали, что все так безнадежно, почему позволили этому зайти так далеко? Женились, завели ребенка.
– Я не знал, что все так безнадежно, – горячо возразил Уайлер, – и поверь, даже не представлял, чем это кончится.
Холодная сдержанность наконец исчезла. Он погрузился в воспоминания.
Рассеянно отхлебнув кофе, Уайлер резко спросил:
– Слышала когда-нибудь о капитане Куке?
Кей, конечно, знала это имя. Английский путешественник Джеймс Кук отплыл на Таити в конце восемнадцатого века. Его жизнь связана с историей Гавайских островов. Во время одного путешествия, когда он причалил к Большому Острову, чтобы запастись провизией, туземцы дружелюбно приветствовали его, надарили подарков, а матросы развлекались с местными женщинами. Позже, когда Кук снова посетил эти места, между ним и гавайцами разгорелась ссора, капитан был убит, а его мясо отделили от костей – жрецы верили, что таким образом его духовная сила перейдет к ним.
Кей недоуменно кивнула. Причем здесь давно погибший мореплаватель?
– Представь себе, каково это было, – объяснил Уайлер, – два века назад уплыть от цивилизации и впервые попасть в такое место, как Таити или Гавайи. Думаю, все равно что найти Эдем. Говорят, люди Кука не желали покидать острова.
Уайлер наклонился ближе к Кей, словно решив сообщить что-то по секрету:
– Со мной произошло то же самое. Я никогда не уезжал из страны, в жизни не был в других местах до того момента, как попал на флот и меня послали на Гавайи. Погода, пляжи, побережье, цветы повсюду – настоящий рай!
Уайлер замолчал, уставившись в чашку с кофе, и Кей почему-то поняла, что в эту минуту он видит мать, вспоминает первую встречу. Наконец он снова поднял глаза.
– Думаю, ты знаешь, почему ее называли Kaimani.
– Я просмотрела досье заседаний военного трибунала, чтобы найти ваше имя, – сказала Кей.
Но Уайлер, словно не слыша, смотрел куда-то вдаль.
– Я хотел ее с той минуты, когда увидел впервые. Многие стремились получить Локи – именно это и довело ее до беды. Но у меня к ней было нечто большее, чем мимолетное чувство. Странно, я вовсе не уверен, что любил ее. Только помню, что желал больше всех женщин до нее или после… безумно, мучительно, всегда! И, словно матрос в более древние времена, который оказался в земле обетованной, я забыл мир, из которого явился.
Он пожал плечами и смущенно улыбнулся, словно неожиданно осознав, что странно и глупо признаваться в подобных вещах семнадцатилетней девушке, даже если она – твоя дочь.
– Я мог остаться там, и, вероятно, все было бы в порядке. Но, если ты знаешь о заседании трибунала, поймешь, почему сразу после его окончания меня немедленно отозвали в Штаты. Командование стремилось поскорее замять скандал и выгородить своих. Я не протестовал против перевода на Материк, правда, меня никто бы не послушал. Но я не лгал, когда обещал вызвать Локи, как только устроюсь.
– Но передумали, едва оказались здесь.
Кей изо всех сил старалась разжечь в себе гнев. Ей так хотелось ненавидеть Уайлера, а это оказалось труднее, чем она ожидала.
– Я не знал, что она беременна, когда уезжал.
– Могли бы узнать, если попытались бы хоть как-то сообщить о себе! Даже если считали, что все кончено, почему не смогли найти в себе хоть немного порядочности объяснить маме, вместо того чтобы оставить ее ждать и мучиться…
– Потому что хотел забыть! – Уайлер в тон Кей, повысил голос: – Потому что сделал ошибку, которую стремился стереть из памяти самым легким способом!
Несколько мужчин у стойки повернулись и уставились па них. Уайлер заговорил тише, не сводя с девушки горящих глаз.
– Хочешь правду? Вот она. Там, на острове, затерянном среда океана, я спал и во сне был уверен, что могу жениться на прелестной шлюхе, провести с ней жизнь, и это никого не будет касаться. Оказавшись вдали от нее, я проснулся.
Теперь Кей не пыталась скрыть охватившее ее бешенства.
– Ну что ж, просыпайтесь и поймите еще одну неприятную истину, мистер Уайлер! Вы мой отец, и я не позволю вам так легко отбросить и меня.
Он пристально посмотрел ей в глаза, тем взглядом, каким глядел на присяжных, взвешивая их сильные и слабые стороны.
– Откуда такая уверенность, что ты моя дочь? У женщин, подобных твоей матери, всегда бывает много мужчин.
– Только не в то время, когда она была с вами. Мама любила и была верна.
– Доказательств нет.
– Я доказательство. Взгляните на меня.
Уайлер не спеша допил кофе, прежде чем холодно заметить:
– Вряд ли суд принял бы во внимание подобное доказательство.
Последние следы симпатии и сочувствия к отцу умерли в эту минуту. Он собирается сражаться с ней, причем на том поле битвы, которое лучше всего изучил. На какое-то мгновение сердце сжала угрюмая безнадежность – именно это, должно быть, ощущала Локи, когда «муж» бросил ее. Ну что ж, сейчас решается судьба Кей. Если позволить Уайлеру бросить ее, поступить так же, как с Локи, она может никогда не оправиться от поражения. Девушка в полном отчаянии прибегла к источнику хитрости, из которого никогда раньше не черпала горький напиток лукавства и обмана.
Словно слушая себя со стороны, Кей начала спокойно объяснять, как собирается поступить. Она познакомилась с репортером, чрезвычайно заинтересовавшимся причинами настойчивого желания увидеться с Уайлером. Пока Кей ничего не рассказала Вогену, но, если решит открыть рот, история, несомненно, попадет в газеты, а это, в свою очередь, приведет к расследованию истории его службы на Гавайях, и давно похороненный скандал всплывет наружу. Вряд ли это будет способствовать политической карьере Уайлера, особенно если учесть предстоящие выборы в Сенат.
Когда она замолчала, адвокат мрачно усмехнулся.
– Ты унаследовала не только се внешность, не так ли? Настоящий боец, готова на все, лишь бы победить.
Улыбка невольного восхищения тронула губы.
– Это в тебе от меня.
Отец велел ей доедать яйца, попробовать яблочного пирога и заказал себе вторую чашку кофе. Разговор будет долгим и нелегким.
ГЛАВА 9
Кей пробудилась от долгого глубокого сна, встала с постели, открыла занавески и впустила солнце. Прошлой ночью, когда Уайлер привел девушку в отель, она была слишком измучена, чтобы как следует осмотреться. Теперь она увидела, что номер довольно удобен, хотя и выглядит уныло: огромная кровать, телефон, нечто вроде гостиной.
Разговор в кондитерской закончился тем, что отец согласился признать ее, хотя это потребовало нескольких часов хитроумных переговоров. Со стороны они, вероятно, походили скорее на адвокатов, обсуждающих условия контракта, чем на отца и дочь, встретившихся после долгой разлуки.
Уайлер сказал, что Кей будет жить с ним, но необходимо несколько дней, прежде чем он сможет предпринять какие-то конкретные шаги. У него семья – жена, трое детей. Не так-то легко пытаться объяснить прошлое, особенно жене – женщины бросали мужей за меньшие проступки.
Глядя на часы, вделанные в ночной столик, Кей поняла, что проспала почти весь день – было уже четыре часа. Она пошла под душ, натянула чистую одежду – голубую безрукавку и белые джинсы, туго обтягивающие бедра – обычный наряд островитян. Уайлер оставил на комоде триста долларов. Кей сунула деньги в карман и вышла из комнаты. Очевидно, в этом отеле не останавливались делегаты съезда – здесь царило относительное спокойствие. Вестибюль был маленьким и обшарпанным, зато имелся кафетерий, где Кей съела гамбургер перед выходом на улицу. Солнце ярко сияло в голубом небе, ду