— Что же делать? — растерянно и беззащитно озадачилась Асем. — Я же чувствую по его запаху: ему это нужно.
— Пойдём вместе в хамам, если ты так настаиваешь, — пожала плечами подруга. — Я почему-то так, кстати, не чувствую. Что ему без интима вот-вот крышу сорвет.
— Что значит — пойдём вместе в хамам?
— То и значит. Мы же едем дальше… — полукровка назвала следующий пункт их планируемого путешествия. — Вот там есть специальные горячие источники, в том числе для семей. Займем втроём один хамам и вместе попробуем его промассажировать. Как надо. Ты тоже будешь участвовать, если хочешь, чтобы я что-то сделала.
— Я немногое умею, — хмуро призналась орчанка.
— Нормально ты умеешь, — не согласилась Хе. — Я же видела, как ты ему делаешь массаж на висках, на затылке. Над бровями, на шее, на плечах…
— Да ну, а кто этого не умеет из женщин в степи? — фыркнула Асем. — Тоже мне, великая наука…
— И я не настолько тебя опытнее, как тебе думается, — продолжила Хе. — Шлюхой, кстати, бывать не доводилось. Сегодня, когда этот момент почти настал, ну, ты понимаешь; вот еле себя пересилила, чтоб лишнего не выдать… Мы все еще неизвестно, сколько проживем, — первый раз за всё время серьёзно, и не по годам мудро, заметила полукровка. — То, что нам только предстоит сделать по плану, из-за серьёзности работы у меня в голове не укладывается. Так что, хоть хамам втроём попробуем…
— Попробуем попробовать, — въедливо поправила орчанка. — Тс-с, он сейчас сюда выйдет…
— Ты отсюда чувствуешь?! — неподдельно удивилась Хе. — А, вот, всё. Теперь и я слышу…
Обеих своих непростых спутниц нахожу там, где и договаривались.
Вид они имеют озадаченный, как будто прекратили что-то обсуждать перед моим появлением.
Даже интересно становится, что это у них за секреты от меня.
— Всё в порядке у тебя? — многозначительно переглянувшись с Хе, как-то ненатурально интересуется Асем. — Где, кстати, был?
Дальше она, не стесняясь, принюхивается:
— От тебя пылью пахнет. Какой-то странной, никогда такую не встречала.
Меня некстати простреливает мысль: а ведь достанется же кому-то жена, которую обмануть невозможно по определению.
— Я в местных архивах был. Это типа библиотеки. Ставил вместе с графским магом отметки на наших ученических свидетельствах, — достаю из кармана и кладу на стол три небольших клочка пергамента. — Теперь мы с вами не случайные разумные, а три полноценных ученика мага.
— Это Харта, что ли, ученики? — Хе быстро пробегает глазами все три документа по очереди.
— Да. Я разобрался в правилах, затем и ходил в библиотеку. Оказывается, магических гильдий больше десятка…
— Ну да. В зависимости от города, страны, специализации, — перебивает Асем. — И что нам это дает?
— Во-первых, это полностью легализует наше пребывание где бы то ни было. Гильдия Харта, как ни смешно, полноправный участник конклава. При всей её гротескности. Права магического сообщества у неё от тех же дроу ничем не отличаются, во всяком случае, формально. Во-вторых, в случае любых мирских разборок, это выводит нас из-под юрисдикции почти всех судебных инстанций, в любых караванных местах.
— Если навалятся те же маги, эти бумаги мало помогут, — ёжится Хе.
— На магов у нас есть свой инструмент, — напоминаю ей то, о чём уже и так рассказывали. — Эти бумаги — как раз на тот случай, если пересечёмся с теми же наемниками. Или со стражей, работающей на других. Либо — если южнее кто-то из тамошних горячих вельмож содержимым твоего жилета чрезмерно заинтересуется. Эй, вы меня что, совсем не слушали?!
Асем, сказать по правде, действительно поначалу не понимала: зачем отдавать изумруды за никому не нужную бумажку о том, что они, якобы, ученики гоблинского мага?
Вадим объяснил целых два раза, после чего переспросил:
— А сейчас стало понятнее?
— Не сильно, — честно ответила она.
И огорчилась.
Если говорить его словами, она ощущала в себе то, что он называл психической травмой: личный опыт общения с человеческими и эльфийскими магами, особенно последний раз, не позволял мозгам воспринимать информацию хладнокровно.
Выручила Хе. Вызывая у подруги ревность, она всё уловила после первого раза.
После второго, она просто остановила Вадима движением руки и пояснила ей сама:
— Иметь силу — иногда не тоже самое, что и иметь возможность её применить.
— Как это? — обречённо вздохнула орчанка, почти смирившись со своей недогадливостью.
— А как сегодняшние мои соплеменники, — хмуро напомнила полукровка. — Если ориентироваться не на то, кем я являюсь, а на то, как я выгляжу. Сила у них была — а вот прав её применить не хватило. Сама помнишь, чем закончилось. У нашего с тобой друга есть что-то, — тут Хе без затей приобняла человека за плечо, прижимаясь к нему правой грудью, — что позволяет ему считать себя победителем заранее. Какой бы противник ему ни встретился.
В отличие от орчанки, полукровка ещё не видела в работе всего арсенала Вадима.
— Вот же, — ещё больше раздосадовалась Асем. — Должна же была догадаться… Сама же присутстуовала.
— А она явно неглупа, — устало улыбнулся человек, не делая попыток отстраниться от Хе.
— Какого чёрта? — Асем, уж не стесняясь, всерьёз разозлилась вслух.
После чего встала, сменила место и ввинтилась за стол с противоположной стороны.
Обнимая человека справа, и на его спине сталкиваясь руками с пальцами подруги.
— Кажется, вечер начинает становиться томным, — мгновенно озадачился хуман.
После чего, поколебавшись, положил свои ладони на плечи обеих спутниц.
— Только нам часа через два отсюда выезжать, — напомнила Асем. — Если мы на место курултая едем.
— Туда точно едем, — уверенно кивнул Вадим. — Без этого, нам вообще смысла нет что-то делать дальше. Мы втроём всего мира не победим. Надо собирать и остальных орков. Тем более, ты говоришь, с полсотни родов уже участвуют.
В таком странном положении Ло была первый раз в жизни.
Долбаный парализатор гномов, лишая возможности шевелится, позволял только моргать и дышать. Всё.
А, ещё сердце билось, если это считается.
Её грузили и таскали, как мешок с репой. Хорошо ещё, что это был в основном Тангред.
Кстати, заявления коротконогого портального о четверти часа парализации оказались жестокой неправдой.
Видимо, коротышка рассчитывал на гномов, а у них всегда был природный резист к таким штукам.
Хрупкая, если говорить о нервной системе, дроу провалялась без движения добрых два часа.
За это время в манеж успел прибыть дознаватель гномьей транспортной системы. Он наскоро переговорил с мужем и забрал их обоих с собой.
В первом месте прибытия их, обыскав, лишили ценностей и оружия, после чего запихнули в следующий портал.
И ещё в один.
Итогом перемещения стала достаточно небольшая глухая камера без окон, организованная внутри каменного массива, прямо в скале.
Когда они остались наедине, к ней рывком вернулся контроль над телом.
— Я не думала, что мы ещё увидимся, — глухо призналась она, садясь на вырубленной в гранитном монолите кровати, одной на двоих. — И я пыталась тебя остановить в Манеже, чтобы объясниться. Кстати, мы надолго здесь?
— Неделя. Две. Поклянись, что… — Тангред, решительно собравшийся от неё что-то потребовать, осекся буквально на втором слове.
— Прямо сейчас могу поклясться только в одном: ты мне нужен, — пересиливая себя, выдавила Ло. — Настолько нужен, что я даже не придушу тебя ночью, когда мы уснем здесь вдвоём.
— А за что тебе душить меня? — запальчиво вскинулся супруг. — Это что ли мы вас…
— Идиот. — Невежливо перебила мужчину эльфийка. — За то, что, в самую первую очередь, не стремишься в беде поговорить со своей женой. Которая тебя, мудака, любит.
Говоря эти слова, дроу деловито стаскивала с себя куртку, обнажаясь до пояса и опускаясь на колени.
— Родственники, — словно выплюнул командир первой сотни, намекая на народ соседей.
Отряд орквудов, состоявший из двухсот всадников, за эту ночь потерял семерых человек убитыми и всех коней — отравленными.
Обычно умные, небольшие, выносливые орквудские кони уступали орочьим только в размере. Кстати, и фуража на меньшую лошадь надо было ощутимо меньше.
Отравить же водопой так, чтобы за ночь насмерть легла не одна сотня привычных к всему копытных — это могли сделать только орки.
— Вызывай через амулет помощь? — предложил командир второй сотни. — Пусть какую-то часть табуна сюда отправят, и десятка три сопровождением?
— Уже пытался. Они говорят, за четыре дня наш случай — не единственный. Мы находимся в самой дальней точке, пока надеяться только на себя.
— Кажется, наши наниматели решили нас списать… — пришёл ко вполне закономерному выводу второй сотник.
— Знаешь, есть один вариант, — поколебавшись, предложил старший. — Тут в четырёх часах пути есть человеческое поселение. Коней тридцать там возьмём, а дальше…
— Хуманов придётся вырезать всех, — младший не спрашивал товарища, а утверждал.
В текущих условиях, на добровольную помощь от кого-либо рассчитывать не приходилось. Тем более им.
Первый ничего не ответил вслух, только указал пальцем в сторону тех десятков, которые надо было взять с собой.
Подумав, первый сотник всё же сказал: