— Самое дорогое на земле — это жадность. Она в итоге дороже всего обходится и скупой всегда платит дважды.
Орчанка сообразила, что товарищ имеет в виду выстрелы к своему странному оружию. Каким-то образом, их запас был ограничен количественно, хотя и превышал сотню (по словам самого человека). Очевидно, хуман не стрелял лишний раз потому, что рассчитывал растянуть этот запас.
Во время попадания в Вадима, дочь кочевого народа отлично заметила виновника её короткого испуга. Не найдя под рукой ничего более подходящего, Асем схватила свободной рукой свою почти пустую тарелку и, на манер вращающегося диска, коротким движением кисти послала её в голову тому, кто из толпы бросал злосчастный камень.
Мышцы любого первородного как правило сильнее хуманских. Бросок оттого был весьма хорош. Прочная, тяжёлая, глиняная тарелка сверкнула в воздухе. Горошины нута с неё на короткое мгновение повисли в воздухе, замирая; так бывает лишь в зрении орков.
Как назло, несколько человек качнулись вперёд-назад в толпе именно в этот момент, закрывая мишень.
Вместо головы чрезмерно проворного метателя, тарелка попала в совсем другого человека. Тот коротко вскрикнул, упал на четвереньки и прижал руки к лицу.
Тем временем, пользуясь возникший неразберихой, на первом плане возникли сыновья убитого старейшины.
Коротко пролаяв что-то друг другу не на всеобщем, они, к счастью, ровно на мгновение обернулись назад. Очевидно, собираясь подбодрить толпу, чтоб действовать по какому-то готовому плану.
Понятно, что при желании и сколь-нибудь серьезном упрямстве, шансы задавить тройку путешественников грубым числом у местных хуманов были.
— Не бойцы, — специально подлила на всеобщем масла в огонь орчанка, отмечая вспыхнувшие глаза самых решительных из людей. — Выдохлись. Убей этих двоих, — добавила она, указывая на детей старосты. — Пока они магией не ударили.
— Не командуй, — хмуро ответил Вадим.
И чуть не поплатился за свою самоуверенность: соткавшийся невесть откуда в воздухе сгусток пламени хотя и был слишком невелик, чтоб прожечь его тело, однако глаза выжигал на раз-два.
Асем была несильна в магии, но тип заклинания почему-то сразу узнала. Именно оно используется серьёзной стражей в крупных городах (усиленной магами), когда кого-то опасного хотят взять живым: пойди, повоюй, неожиданно ослепнув.
К чести человека, среагировал он молниеносно.
Мгновенно падая со скамьи набок, он пропустил заряд одного из сыновей местного мага-недоучки мимо себя. И, наконец, выстрелил ещё два раза.
Повалившиеся на землю мертвыми сыновья старосты заставили оставшихся в живых ненадолго замереть.
— Один, два… восемь, — изобразил скучающее лицо Вадим, пересчитав лежащие на земле тела.
Будничная деловитость, с которой он это сделал, частично остудила прочих.
— За каждые следующие три удара сердца я буду убивать самого ближнего ко мне человека, — сообщил соплеменникам пятнистый. — Три. Два. Один.
Настроение нападавших переменилось на противоположное практически мгновенно.
Ещё только что они, подталкивая друг друга, колебались в нерешительности — а не напасть ли скопом.
На счёте «один», возле обоих выходов со двора заведения образовалась давка. А еще через пару ударов сердца двор вообще опустел. Исчезли все, включая обслуживающий персонал.
В качестве исключения, посетители за парой столов, выглядывая из-за пивных кружек, настороженно смотрели на инородцев.
— О-хо, — пробормотала метиска и, недолго думая, направилась к раздаточному столу.
Схватив с него тарелку со свиными рёбрышками, небольшой кувшин с пивом, она вернулась к своим. На удивленный взгляд Асем, Хе ответила шёпотом:
— А е#ись оно всё конём! — после чего влила в себя добрую четверть кувшина и впилась зубами в нечистое мясо. — Страшно мне, — хмуро сообщила она ещё через несколько глотков и пару обгрызенных рёбер. — Интересно, а заслоны на выезде ещё стоят?
— Полями. По посевам. Никакой дороги, — жёстко уронила орчанка. — Ещё не хватало после такого гостеприимства стрелу спиной поймать. Или из самострела чего похуже.
— Я думала, нам конец, — признается Асем, когда мы с горем пополам отъезжаем от злосчастного селения километра на три. — Когда тебе этот камень в лоб врезался, думала, всё.
— Я тоже, — заплетающимся языком присоединяется к беседе метиска.
Пиво, которое она решительно залила в одну глотку, на неё явно подействовало.
— Заметно, — неодобрительно ворчит орчанка, не поворачивая головы. — Разит, как…
Камень, попавший мне в голову, был мной проигнорирован только в запале стычки и лишь поначалу. Сейчас, когда адреналин схлынул, я чувствую неуместную дурноту.
— Извиняюсь, — успеваю сказать перед тем, как свет в глазах меркнет и вокруг резко наступает полная темнота.
В себя прихожу уже после захода солнца, на стоянке, рядом с очень дурно пахнущим костром.
— Где мы? — спрашиваю моментально склонившейся надо мной Асем. — Я что, вообще вырубился?
— Отключился прямо на коне, грохнулся под копыта, — жизнерадостно сообщает Хе, тут же появившаяся с другой стороны.
— Сколько был без сознания?
— Она тебя специально усыпила, — тут же сдаёт орчанку полукровка. — Чтоб ты дорогу лучше переносил. Тебя же по голове ударили, трясти было нельзя… мы тебе в сознание прийти не дали.
— …а ехать надо было, — словно извиняясь, завершает пояснение дочь кочевого народа.
— А что значит «усыпила»? — интересно, у них тут и снотворное в ходу?
— Ну как жеребят успокаивают. Или кобыл норовистых, — Асем, пожав плечами, кладет руки мне на виски. — Я подумала, а вдруг и на тебе сработает. Нужно вот так погладить и…
Что «и», я так и не узнаю. Потому что снова проваливаюсь в сон.
— Слушай, а ты в курсе, что у тебя в ауре следы очень интересные есть? — после всего пережитого, полукровка решила оставить тактичность для лучшего времени.
Предусмотрительно прихваченный с собой от людей небольшой бурдюк с пивом приятно поднимал ей настроение вот уже второй час как.
— Смотри на свою ауру, — огрызнулась подруга. — Ты больше ни до чего не додумалась, как этой гадостью напиваться?
— Завтра буду трезвая, — вздохнула Хе. — Да и считай почти не осталось, — она подняла остатки жидкости в бурдюке одной рукой.
— Что за следы в ауре? — после некоторой паузы не удержалась орчанка.
— Не магия, но как будто в той же части спектра, — добросовестно ответила полукровка. — М-м, как бы объяснить… Вот есть же красный цвет? А есть стоящие рядом розовый, бордовый, алый. Ты примерно так же напоминаешь магов, если на твою энергию смотреть.
— Видимо, по отцовской линии, — буркнула Асем. — Были в роду шаманы пару поколений назад. Наверное, когда много нервничаешь и думаешь, что-то там в мозгах развивается. И Вадим тоже так говорит, — тоскливо вздохнула она, поднимая глаза на звёздное небо. — Он почему-то считает, что источник магии — в голове.
— Что дальше делать будем? — почти трезвым голосом спросила Хе. — Я уже поняла, что у вас были свои планы. Которые вы мне пока полностью не сообщили.
— Ему по голове очень здорово ударило, — спокойно ответила орчанка, указывая на закутанного в шкуры человека.
Приближалась осень и по ночам в степи бывало по-настоящему прохладно.
— Он что, ехать не сможет?
— Я не целитель. — Асем немного помолчала. — По разумным точно не целитель, животными занималась понемногу. Чувствую, что его лучше сейчас не дёргать. Хуманы же вообще очень слабо устроены…
— Договаривай.
— У него от камня небольшая жилка в голове чуть не порвалась. А потом этот огненный ему еще и голову изнутри чуть-чуть обжёг. Не знаю, как объяснить… Сын старосты когда это заклинание своё создавал рядом, — Асем кинула в сторону спутника, — тогда его голова изнутри нагрелась. Знаешь, если на солнце долго простоять, кожа краснеет?
— Да.
— Вот у него точно также, но изнутри…
— А здесь оставаться не опасно?
— Сейчас везде опасно, — вздохнула дочь кочевого народа. — Но я коней по степи разогнала. Если кто-то появится на расстоянии половины малого дневного перехода, я почувствую.
— Этот перегрев и удар камнем очень опасны?
— Я не целитель, — сердито повторила орчанка. — Но ты что, сама не видишь? Его тошнит каждые полчаса, пот липкий и вонючий… Он же молодой совсем. А пахнет, как…
— Как будто чем-то отравлен? — подхватила мысль метиска.
— Да. Но такое бывает и когда тело вместе с головой перенапряглись. Вода здесь есть, много. Пару дней тут постоим.
— Какие у вас были планы? — отчего-то трезвым голосом требовательно спросила Хе. — Или ты мне не хочешь рассказывать? Несмотря на всё, что было?
— Возле Черной Воды, до конца этой луны, есть возможность застать других орков, — задумчиво ответила подруга. — У Вадима были планы, что нужно делать. Чтобы нас всех окончательно не вырезали. Мы туда двигались, но сейчас не знаю, успеем ли к сроку.
— Это ж почти две недели скакать?! — изумилась полукровка. — Это же, считай, другой край степи?!
— Да. Потому и есть шанс, что совсем другой край.
Асем замолчала и больше на вопросы не отвечала, до самого рассвета.
***
— Право на последнее желание! — на всю площадь потребовал Тангред, не торопясь опускать голову на колоду.
— Ты же дроу, — даже не спросил, а скорее заметил экзекутор.
— Благодарность короля, сегодня, в совете кланов. — Не согласился бывший сотник. — Имею право по обычаю. Эй, есть кто-нибудь, кто меня знает?!
Гильдейцы есть?!
— Я готов поручиться за его право просить! — раздался чей-то голос из толпы.
Тангреду не было видно со своего места, кто говорит.