Кстати, старики говорили, что такие вот смеси и живут дольше лошади.
— Воистину, брат Хе в её происхождении и судьбе, — перегруженная за сутки голова требовала разрядки. Оттого Асем говорила вслух сама с собой. — Хорошо хоть, не по разуму. Та тоже всякую гадость в рот тащит; что сожрать, что выпить… И тоже родом от весьма разных родителей…
Проехав за абсолютно беспечным всадником пару сотен шагов, орчанка убедилась, что тот даже не подозревает о её присутствии за своей спиной.
Удивленно раскрыв глаза от такой дури — не те сейчас в степи времена, чтобы так ездить — она коротко свистнула, обращаясь скорее ко всаднику, чем к его… к-хм, назвать это недоразумение скакуном язык не поворачивался.
— Здравствуй, сестра! Я тебя ищу! — обернувшийся на её свист Риф улыбался открыто и светло.
— Приветствую и тебя, — вежливо ответила парню Асем, про себя удивляясь. — Что случилось?
У неё вертелось на языке, что надо быть абсолютно под стать своему ушастому қасыру мозгами, чтобы так беззаботно разъезжать в это время, по этим территориям.
Парень говорил на двух языках: на очень скверном всеобщем, и — как на родном — на северо-восточном орквудском наречии.
Оно хотя и отличалось от ork'sha, как отец-ишак этого копытного непотребства от его же матери-кобылы, но орчанке было понятным — поскольку путешествовала та много (и большинство родственных языков знала).
— Говори на своём, — предложила она, чтобы сэкономить время.
— У нас беда, — приветливость в одно мгновение спала лица паренька.
Орчанка вопросительно подняла бровь.
— Я периодически бью сусликов в степи, — смущенно признался то ли гость, то ли случайный знакомый. — На рассвете увидел отряд орквудов… Шагают в нашу сторону, пешком.
— Ты же им родня? — уточнила дочь кочевого народа. — Да и хуманы вроде бы с ними не ссорились?
Она не стала язвить на тему того, что является не самым лучшим источником помощи в данном случае. По многим причинам.
— Я подъехал, поздоровался, — кивнул Риф, нахмурившись. — Они приняли почти как своего. Наверное, из-за языка — я же по-хумански не особо. Стали расспрашивать, что да как… лепешкой угостили…
— Орквуды. Наемники. Пешком в степи. — Повторно уточнила Асем, красноречиво глядя на собеседника. — Вначале приняли тебя за человека? Затем убедились, что ты человеком только выглядишь?
— Да! На моего жеребца поглядывали, — парень озадаченно потрепал копытное нечто по холке.
Асем подавилась собственной насмешкой, чтобы не комментировать достоинства «коня» вслух.
— В общем, они напасть хотят на нас, — выдал главное Риф.
— На всё воля создателя! — орчанка, добросовестно пытаясь справиться со злорадством, осенила себя ритуальным жестом. — Воистину, «бойся мольбы невинно притесненного, даже если он является неверным[2]»…
— «… Ибо между его мольбой и создателем нет преград!» — подхватил Риф, отзеркаливая тот же жест.
— Ты можешь помочь? — без какого-либо перехода спросил, к-хм, почти товарищ.
— Ты шутишь. — Асем не спросила, а заявила утвердительно.
— Раньше у нас были маги. Они не зарегистрированные, тайком от конклава, — смущаясь, пояснил свою логику Риф. — Но это и хорошо. Орквуды — не первые же, кто к нам с оружием приходит. Вот одно дело — несколько десятков воинов против сотни крестьян. А другое дело — когда есть три мага. Были…
— Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, — спокойно ответила орчанка, не прикасаясь к поводьям и коленями заставляя жеребца подстроиться под своеобразный шаг необычного копытного родственника.
— С тобой был человек. Он смог убить всех трёх магов, значит, он сильнее.
Асем смотрела на собеседника широко раскрытыми глазами, добросовестно прикидывая, как бы его не обидеть откровенным ответом.
— Плюс, он всё-таки человек. А не ваш, и не дроу. Значит, должен хотеть помочь своим. Тем более что староста его ведь и так живым отпускал, — простенько завершил логическую конструкцию парень.
— И ты хочешь, чтобы я попросила своего человека помочь людям, которые хотели меня убить? — набираясь терпения, спокойно спросила дочь кочевого народа.
— Тебя только пара десятков хотели убить, далеко не все люди, — вздохнул не самого изощренного ума мальчик. Впрочем, это компенсировалось запахом чистейшей правды, который он издавал. — Это самые противные из людей хотели, которые вместе с магами и их соседом вечно увивались. Остальные-то к тебе без зла.
— Да, их просто не было рядом, — коротко кивнула Асем.
— В вашем отряде ты наверняка главная, — неожиданно удивил странным выводом Риф. — Ты можешь приказать человеку, чтобы он и этих орквудов убил?
— Я тебе сейчас одну вещь скажу, откровеную. Только ты не обижайся.
Глава 19
— Какую? — насторожился Риф.
— Или не скажу, — чуть подумав, поправилась Асем. — Вначале несколько вопросов задам. Почему ты считаешь, что я главная? Человек, следующий со мной, что, настолько непохож на мужчину?
— У тебя кони. Все кони, на которых вы путешествуете, — абсолютно не задумываясь, ответил паренек. — Видно же, что ваши кони только тебя и слушаются. Твой человек верхом — как собака на заборе.
— Хм, так заметно? — мгновенно смутилась орчанка.
— Людям — не особо, — пожал плечами представитель дальнего родственного народа. — Можно сказать, совсем незаметно, если даже наш староста решил, что главный у вас — он.
— Ты не сильно похож на того, кто от человека отличается, — заметила дочь кочевого народа.
Асем понимала, что поступает не очень хорошо. Вместо того, чтобы дать четкий и однозначный ответ, она продолжала беседу, словно бы оттягивая самую последнюю фразу. Проставляющую все точки на свои места.
С другой стороны, с таким сильным напряжением собственной воли на фоне длительной бессонницы (вернее, на фоне полного отсутствия сна), она сталкивалась впервые.
Её ощущения сейчас были — как будто в голову залили большой казан кипятка. Собственные мозги ощущались кусками сваренного мяса и совсем не хотели соображать.
— Какая разница, на кого я похож? Главное — кем я на самом деле являюсь.
— Хорошо сказано… Отвечу сразу, чтобы не длить бесполезную беседу. Кони под нами действительно мои, все до единого. И не только они. — Асем выдохнула, подбирая слова поделикатнее. — Но человек не является ни моим слугой, ни в чем-то зависимым от меня. Он волен поступать так, как сам решит. Приказывать ему я не могу, особенно приказывать воевать за чьи-то чужие интересы.
— Я понял…
Огорчение на лице Рифа была таким неподдельным и искренним, что орчанка не удержалась:
— Слушай, а ты что, правда вот так считал — я плюну и забуду попытку меня убить? Допустим даже, он был бы мой слуга, — кочевница разгорячилась не на шутку. — С чего мне рисковать им? Для чего мне защищать хуманов? Ты что, правда считаешь, что я должна вот так всё простить и забыть?
— Мы с тобой из не чужих друг другу народов, — вздохнул парень. — Тебя же сейчас я прошу, а не хуманы.
Асем грязно выругалась, несмотря на полную недопустимость этого действия.
Услышав столь неподобающие слова из уст приличной девушки, её собеседник разинул рот от удивления.
— Значит так. Человек вами ранен, находится на излечении. Ему сейчас не то что воевать, а даже двигаться нежелательно. Просить его ни о чём не дам. Понятно? — резко выдала она.
— Куда уж понятнее, — спокойно кивнул Риф, натягивая поводья своего мула и отдавая ему команду развернуться.
Длинноухое недоразумение выполнило только первую часть молчаливого приказа своего хозяина: тупая скотина остановилась на месте.
Разворачиваться либо трогаться куда-то потомок осла и кобылы не спешил.
— Идиот. Такой же, как твой скакун, — отбросив приличия, констатировала орчанка. — Я — последняя в своем роду. Если меня не станет, всё прервётся. Твои эти люди хотели меня убить, часть из них… Вторая половина просто промолчала. Я не знаю, каким надо быть… нечистый! — ругнулась она ещё раз. — Даже слово пристойное на ум не приходит!.. Я не буду спасать своих убийц.
— Можешь не разоряться, — нахмурился собеседник, продолжавший всё это время активно шевелить пятками. — Мой скакун просто с места не трогается, я бы уже давно развернулся и уехал…
— Идиот, — опустила ресницы орчанка. — Твой «скакун» чует запах пары моих кобылиц. Ветер вон с той стороны, а у твоей скотины на удивление чувствительные ноздри. Он же не идиот… — она еле удержалась, чтобы не добавить «в отличие от своего хозяина». — Он не идиот, — повторила Асем, — уезжать от такого интересного общения. Если у него не получится сейчас, больше он таких кобылиц никогда и нигде не увидит. В ваших окрестностях, так точно.
— Помоги, — коротко попросил Риф.
Вкладывая в свои слова гораздо больше чувств, чем старался показать.
— Да будьте вы прокляты вместе, идиот-хозяин с таким же кретином-ишаком! — простонала Асем, проклиная мысленно саму себя. — О создатель, чем же я тебя прогневала?
— Ты чего? — насторожился пацан.
— Рот закрой.
Дальше орчанка, склонившись со своего седла к более низкому копытному, почесала упрямое недоразумение между ушей и, вложив в свои слова толику силы, приказала ему следовать за собой.
— Ух ты! — Риф глядел на Хе, не скрывая крайней степени восхищения.
Полукровка, после появления подруги со спутником, повинуясь команде, растолкала человека.
Сейчас, выбравшись из-под шкур, она стояла абсолютно раздетой в лучах утреннего солнца — и решала, надеть жилет или рубаху.
— Могу не справиться, — честно предупредил Вадим после того, как выслушал Асем. — Слушай, мать. Я тебя поддержу в любом решении, но ты сначала объясни мне свою логику?