— Нет у меня этой твоей логики, — огрызнулась дочь степного народа. — У нас и слова такого в языке нет. Я понимаю, что это значит рассудительность, но самого слова раньше не слышала даже. Его дурака жалко, — она кивнула на паренька, мало что не капающего слюной в возбуждении себе на грудь.
Хе, наконец приняв решение, натянула на себя жилет. После чего принялась влезать в штаны.
Она ещё не до конца протрезвела, поэтому движения её точностью не отличались.
— Переводи, — коротко кивнул человек орчанке и вручную развернул Рифа лицом к себе. — Сколько разумных движется в отряде, который ты заметил?.. Вооруженны чем?.. Скорость движения?.. Защитные средства у такого отряда какие?.. А у каждого отдельного бойца?…
Там же, через некоторое время.
Несмотря на абсолютно полную скорбность разума, глаза у пацана оказываются острыми. Плюс шагающие на абордаж деревни орквуды, похоже, действительно приняли его за своего.
Я очень удивлен точностью и деталями его ответов, но на ключевые вопросы у него практически нет пробелов.
— Я не справлюсь, — честно и искренне сообщаю Асем после экспресс-анализа. — Могу объяснить, почему.
— Не сейчас, — хмурится она. — Знаешь, на всё воля создателя. Можно подумать, я за этих хуманов очень переживала… — на её лице отражается явное облегчение. — Не говоря уже о том, что тебя ещё лечить и лечить.
— Эээ, а со мной что не так? — мгновенно улавливаю главное в её словах.
Вообще-то, ощущения у меня действительно странные. Но я их списывал на особенности ситуации. Плюс камень в голову — не самый лучший массаж. Могло ведь и кость пробить. Попади сбоку и в висок.
Буквально через полминуты, к своему несказанному изумлению, узнаю об ожоге мозга.
Оказывается, в этих краях возможно и такое.
— Это магия такая, — с досадой поясняет орчанка. — Тот каст, что у тебя перед глазами сформировался… — дальше следуют технические подробности некоторых тэтэха местных магических конструкций. — Слушай, — схватывается она. — А ведь ты же не только воевать с ними можешь. Ты же ещё и посоветовать что-то можешь?
— Могу. Но не уверен, что страдаю всепрощением. Лично я считаю, что ваши местные боги просто со скоростью звука всё расставляют на свои места.
— Дай свой совет мне, — решительно предлагает она. — А я подумаю, что из твоих слов ему перевести.
Там же, через несколько минут.
— … только бегите. Причём — несколькими группами, в разные стороны. Тот отряд, который описал ты, не захочет разделяться и дробиться на маленькие кусочки, которые не смогут защититься самостоятельно в степи.
По большому счёту, совет Вадима был толковым.
Если отбросить весь идиотизм ситуации, она бы и сама порекомендовала что-то подобное.
Решение не то чтобы лежало на поверхности, но и пешие орквуды в бескрайней степи — достаточно предсказуемое явление. Понятно, что они шли грабить. Поскольку орчанка очень хорошо могла рассказать, почему они путешествуют пешком.
— Знаешь, каждый день с тобой приносит что-то новое, — задумчиво сказала она, касаясь виском плеча Вадима и замирая в таком положении на некоторое время.
Риф, оседлавший одного из подаренных ею коней, гнал того галопом по направлению к своему дому.
— Этот лошак чем-то интересен? — Вадим обнял её за плечо (ну слава богам! Додумался наконец…) и, щурясь против солнца, тоже смотрел вслед всаднику. — Жалеешь, что отдала своего коня в обмен?
— Какой обмен?! — фыркнула Асем, не пытаясь даже сдержать своих чувств. — Подарила! Этот родственник нашей Хе, — она кивнула на мула, — говоря твоим языком, имеет отрицательную стоимость.
— Ух ты…
— Это ублюдок ишака и кобылы, — она уже поняла, что товарищ в копытном племени понимает ещё меньше, чем казалось изначально. — Ценность имеет только для оседлых, которым надо пахать много земли. Нам — обуза.
— А если на мясо его пустить? — оживился человек. Потом, правда, вовремя спохватился. — А-а-а, ишак — нечистое мясо?
— Да. «Сам честный, труд его добрый, а мясо нечистое», — кивнула орчанка.
— О! У нас тоже есть точно такая поговорка! Какие дальнейшие планы? — Вадим не стал углубляться в вопросы коневодства. — Следуем дальше, к месту этого вашего курултая? По пути заезжаем в нейтральные поселения и города?
— Да. Только дня полтора ещё проведем здесь. — Асем красноречиво кивнула в сторону небольшого распадка, из которого доносились звуки опустошающей желудок Хе. — Наша полногрудая спутница не послушалась меня, теперь из неё свинина с пивом сутки выходить могут. Будут… — орчанка задумалась, сказать ли человеку о своих открывшихся целительских талантах.
Она, неожиданно для себя, высвободила руку и обняла человека в ответ. Плюнув на никому не нужные теперь правила, свою ладонь Асем положила ему вообще на ягодицу, и плотно сжала.
Вообще-то, бабушка и другие старшие женщины строго-настрого запрещали испытывать на прочность великодушие мужчины в собственный адрес.
Вадим согласился дать совет Рифу только после того, как она заявила в лоб:
— Я не просто пойму, а ещё и очень обрадуюсь тому, что ты этому проклятому создателем аулу даже советом не поможешь. Но после этого я буду всю жизнь тебя бояться; короткую ли, долгую ли.
— Почему? — кажется, настолько сильно человек раньше вообще не удивлялся.
По крайней мере, вместе с ней.
— Потому что я никогда не видела под этими звёздами, чтоб разумный отдал на растерзание своих чужому народу. Особенно — кому-то навроде головорезов-орквудов.
— Моё решение обоснованно выглядит для твоего разума — но пугает твою душу? — тут же оживился товарищ.
По опыту, она поняла: он, как обычно, думает какими-то своими непонятными словами. Но говорит их сущностями ее языка.
— Ты умный, — коротким кивком подтвердила она тогда.
Риф честно бегал от дома к дому, тормошил всех подряд. Но так и не смог заставить людей себя послушать.
Сытые и отвыкшие от опасности обыватели, привыкшие годами прятаться за спинами семьи потомственных магов, просто не верили.
Когда, в полном соответствии с его ожиданиями, запылали крайние дома сразу с трех сторон, он мстительно плюнул в пыль:
— Иногда и от дурачка-полукровки бывает польза!
Когда он через уже никому ненужные посевы выехал к десятникам орквудов, старший отряда не демонстрировал того радушия, что раньше:
— Если хочешь остаться в живых, конягу своего отдаёшь мне. Сам присоединяешься к моему отряду — за пару сезонов станешь полноправным бойцом.
— Этот конь — подарок, — спокойно ответил Риф.
Его состоящая из двух половин душа сейчас разрывалась.
Одна половина орквудской крови злорадствовала: люди сейчас черпали полной мерой за пренебрежение к полукровке, бывшего, к тому же, не самым умным из всех.
Вторая половина, которой он относил себя к людям, просто вопила о неправильности происходящего.
— Тебе решать, — старший орквуд молча направил дорогой гномий самострел в направлении парня. — Второго предложения не будет.
Глава 20
— Уф-ф, чтобы я, да ещё раз… — появившаяся из небольшого распадка Хе жадно вцепляется в отдельный бурдюк, выделенный ей орчанкой.
Меня тянет на автомате выдать перевод известной поговорки о свинье, которая известно что всегда найдёт; и которая периодически от кое-чего зарекается.
Но в последний момент спохватываюсь: это животное в местных краях считается нечистым (люди не в счёт), Хе — наполовину орчанка, мало ли… Вдруг оскорбится.
— А с другой стороны, в нашем распадке тебе скоро придётся второй отхожий ровик копать, — говорю вторую часть фразы, которую собирался сказать полностью.
— Он хотел тебя сравнить или со свиньей, или с обезьяной. Но в последний момент сдержался, — между делом замечает Асем, правящая свой орквудский кинжал на ремне.
— Как поняла?! — против воли вырывается у меня. — Ты что, мысли читать научилась?! Вообще-то, с первым сравнить хотел… Обезьяны у нас редкость; по крайней мере, в моих краях не живут. Их повадок я просто не знаю.
— Я вам кое-что рассказать должна, — нехотя признается дочь кочевого народа. — Нам тут ещё примерно день зависать, я лучше потренируюсь на вас потом. Чтобы времени не терять… — она явно на что-то решается.
— Давай уже! Рожай быстрее! — Хе, напоминающая цветом лица тот самый зелёный огурец, который она сейчас держит в руках, плюхается на кошму рядом с Асем.
— Я когда поняла, что у Вадима после стычки с магами есть проблемы, от него ночь не отходила. Я и раньше могла по коням чувствовать, где у них болит, здоровы или нет… А после этой ночи — как на разумных талант проснулся.
— Целительский? — уверенно спрашивает полукровка, впиваясь зубами в сочный овощ.
— Угу. Время от времени тела ваши чувствую, из чего состоят и как работают. А только что прострелило словно, — орчанка кивает в мою сторону. — Точно или о свинье, или об обезьяне хотел сказать. Не знаю, как объяснить, но прямо как волной накрыло…
— Хренасе, — Хе, дожевав огурец, без сил откидывается на спину. — У тебя хорошая кровь, слушай! Наследственность, в смысле. Я от своей дальней родни слышала, — она красноречиво касается собственного удлинненного уха, — что это совсем разные направления.
— Вы о чем? — перевожу взгляд с одной на другую, поскольку они явно находятся в каком-то своём контексте, которого я просто не знаю. А угадать не получится.
— Считается, что, несмотря на кажущуюся близость, менталисты от целителей отстоят достаточно далеко, — начинает разглагольствовать метиска, парадоксально являющаяся не совсем трезвой до сих пор. — А у нашей узкорукой подруги, — Хе хлопает орчанку по спине, — лично мне в ауре время от времени видны странные, э-э-э, оттенки цвета? — полукровка озадаченно и нетрезво расфокусирует взгляд, словно пытается поймать какую-то ускользающую мысль. — В общем, это как цвет — но только не цвет. Не знаю, как объяснить…