На балконе – только второй бык. Он получает нож в глаз.
Перекидываюсь через перила. Балконная дверь заперта, но она – остеклённая. Я просто прохожу через стекло, как сквозь туман. Осколки осыпаются с моей одежды, когда я иду по ворсистому ковру к дальнему концу зала. Касс там. Его любовница и шут уже исчезли за дверкой в другом конце. Я мечу нож.
Нож попадает в Касса на излёте, тот хватается за ухо и мешкает несколько секунд. Этого времени мне хватает, чтобы пересечь комнату. Я цепляю его за шкирку и оттаскиваю от двери.
– Тебе конец, – говорю я. – Веди меня к Клифе.
Нож срезал ему мочку.
– Почему я должен тебя вести?
– Потому что сейчас я тебя убью и заберу с собой. И тоже залью в раствор, как и твоего паршивого братца.
Он думает несколько секунд.
– Пошли. Нам всё равно туда. Только имей в виду: мы не дойдём. Меня убьют, а тебе не дадут забрать труп. И ты не пройдёшь к своей Клифе.
– Тебе брат нужен?
– Мы обменялись кровью давно. Мне уже осточертело это братство.
Интересно, как там мои друзья на площади?
– Ты меня достал.
Я снимаю с пояса флягу.
– Пей.
– Что это?
– Пей, иначе сделаю, как сказал.
Он выпивает. Кашляет. Да, это крепко. Настойка.
Я кладу руку ему на лоб и начинаю нести абракадабру.
– Ipus virum manues hoptum…
Бред.
Он смотрит на меня дикими глазами. Я заканчиваю.
– Ты знаешь, что я сейчас сделал? – спрашиваю я.
Я ничего не сделал.
– Mortirum? – спрашивает он.
– Да. Mortirum. Теперь тебе придётся поберечь свою жизнь.
Он тяжело сглатывает. Я добавляю:
– Если я выйду отсюда с Клифой, я даю тебе слово Риггера, что ты останешься жив.
Надо отдать ему должное: он мужественный человек. В его глазах по-прежнему холод. Вполне возможно, он не поверил. Но рисковать он не будет.
– Ты смертный, – он констатирует факт.
В дверь раздаётся удар.
– Как и ты.
Он думает. Дверь трещит. И тут мне приходит в голову одна мысль.
– Существует обратное заклинание, – говорю я.
– Да, – он кивает.
– И ты знаешь, где его достать.
– Да.
– Теперь оно нужно нам обоим.
– Им может воспользоваться только смертный, – говорит Касс.
– Значит, мы бросим монетку.
Он думает, глядя на дверь.
– Пошли.
Он кричит:
– Это я! Всё в порядке! Не стрелять!
Удары прекращаются. Касс открывает дверь. За дверью – толпа телохранителей.
– Не стрелять, – говорит он. – Он со мной.
Я выхожу вслед за ним.
Мы идём: он, а затем я. Стражники провожают нас взглядами. От них так и веет недоверием. Касс может сейчас забежать в какую-нибудь дверь и исчезнуть. А меня убьют.
Впрочем, меня нельзя убить. Меня нельзя даже ударить.
Мы спускаемся по витой лестнице. Камень, дерево, ковры: интерьер не уступает императорскому дворцу Оменескорна.
Ещё ниже. Судя по всему, мы уже под землёй. Стражники идут за нами и перед нами.
– Не стрелять, – говорит Касс очередной группе поджидающих за поворотом коридора.
Отделки из дорогого дерева больше нет. Теперь под ногами – камень. В небольшом зале горит камин. Около камина – тяжёлая кованая дверь. Её открывают перед нами.
Подземелье. Я уже предвкушаю надпись «Здесь заканчивается бессмертие». Но подобной надписи тут нет. Мы попадаем в небольшой зал.
– Это моя игровая комната, – говорит Касс.
На стене распят человек: привязан верёвками. Сегодня Касс с ним ещё не развлекался: тело в порядке. Человек поднимает голову.
– Сука, – говорит он тихо.
– Нам дальше, – предупреждаю я Касса.
Касс понимает это не хуже меня. Он проходит мимо распятого. Краем глаза я замечаю у стены сложный механизм с множеством шестерен. Из механизма торчит человеческая рука. Криков нет: молчание.
Дверь из первой пыточной ведёт во вторую. Касс проходит её, не останавливаясь. Тут кипит работа. Огромный палач в набедренной повязке прижигает факелом спину какого-то несчастного. Тот орёт. Меня это не касается.
Следующее помещение – это уже не пыточная. Тут холодно. Это небольшая комната со стенами естественного происхождения: пещера под замком. В полу – отверстие. Туда ведёт лестница.
Касс оборачивается к следующим за нами.
– Три кирки, – говорит он.
Из темноты позади солдат появляются три человека. Даже здесь, в полутьме, в свете настенных факелов, видно, как они бледны. У них измождённые белые лица. В руках – кирки.
– Остальные – здесь.
Подземные рабочие спускаются первыми, за ними – Касс. Затем – я.
Мы оказываемся в огромном подземном зале. В полу – ямы. Каждая глубиной метра три и размерами не более чем метр на метр. В дальнем конце зала стоит что-то, напоминающее печь. Касс идёт туда. Я за ним.
Это и в самом деле печь. Правда, странная. Вроде все элементы, как у печи, но ни жарить в ней что-либо, ни обжигать, например, кирпичи, нельзя. Мне так кажется.
– Тут делают раствор, – отвечает Касс на мой немой вопрос.
В паре метров от печи – стол. Хороший деревянный стол. Когда-то онбыл крепким и, вероятно, дорогим, но теперь рассохся и стал покрываться трещинами. Люди живут дольше вещей.
За столом – мужчина в очках. Перед ним – кожаные свитки. Бумага в таких условиях долго не сохраняется. Мужчина что-то пишет на развёрнутой коже. Заметив Касса, он встаёт. Он одет в кожаную одежду. Руки до плеч обнажены.
– Клифа. Найди мне такую женщину.
Мужчина начинает рыться в свитках. Через десять секунд, не более, он сообщает:
– Шестой по третьему ряду.
Касс идёт направо. Я за ним. Рабочие семенят следом.
Я не очень понимаю, как Касс ориентируется. Наверное, он знает тут всё наизусть.
Многие ямы залиты серой камнеподобной массой.
В каждой – человек. Мне хочется убить Касса. Спустить его самого в одну из ям и залить раствором.
– Тут, – говорит он.
Могильщики начинают стучать кирками по камню. Раствор – более хрупкий, чем окружающая скала. Яма растёт.
Мы молчим. Через несколько минут одна из кирок врезается во что-то податливое. Это голова. Женская голова. Этим утром женщина в тысячный раз открыла глаза и снова умерла от удушья, не в силах пошевелить и пальцем.
– Это не самое страшное, – говорит Касс. – Некоторых я замуровываю, оставляя голову снаружи. Они умирают много медленнее и мучительнее.
Рабочие дробят камень.
– Что ты будешь делать потом? – спрашивает Касс.
– Клифа и все люди, с которыми я пришёл сюда, свободно уйдут. Ты будешь всё это время под моим надзором. А потом мы пойдём за обратным заклинанием.
Он усмехается.
– Vitum… Ты думаешь, его так просто взять?
– Силой можно взять всё.
– Силой ты его не возьмёшь. Оно нигде не записано. Его знают несколько человек, и все они приближены к императору.
Что-то тут снова не так. Все, в том числе и Цикра, говорили, что за vitum нужно идти в северо-западные горы.
– Разве оно не горах?
Касс молчит.
– Я убью тебя, если ты не будешь отвечать. И можешь мне поверить, я выйду отсюда живым, как вышел живым из дома твоего брата.
– Оно было в горах. Когда-то. Старейшины. Передача знаний новому поколению отшельников. Император захватил их. И выпытал заклинание. Сто с лишним лет назад. А потом убил их всех.
– И mortirum, и vitum?
– Только vitum. Mortirum – это привилегия твоей империи, Риггер.
– Откуда?..
– О твоих пограничных подвигах вести дошли. Молодец, Риггер. Я даже не знаю, что тебе сказать.
– А они? – я показываю на могильщиков. – Это не тайная информация?
– Они глухонемые, Риггер. Им удаляют язык и проводят небольшую операцию с ушами. Если они по какой-то причине умирают, операция проводится снова. Они знают, что если они попытаются уйти, для них найдётся место в одной из ям.
В Оменескорне было страшно.
Здесь – страшнее. Если это – первый помощник, то каков император?
В Оменескорне люди не боятся, потому что они не знают. Почему-то мне кажется, что тут – всё знают.
Женщина освобождена уже по плечи. Двое работают кирками, один выгребает осколки. Работают неаккуратно: удары часто приходятся по голове и плечам. Работники забрызганы кровью.
– Что она тебе сделала? – спрашиваю я.
– Она мне отказала, – спокойно отвечает Касс.
Кирка в очередной раз попадает по голове Клифы. Я не выдерживаю и всаживаю нож в спину могильщика. Двое остальных продолжают работать, будто ничего не произошло.
Мы выходим из подземелья. Медленно. Тем же путём. Сначала Касс, за ним – я. Следом два могильщика несут Клифу. Её тело изорвано ударами кирки, но сейчас это неважно.
Мы молча минуем пытаемых. Когда мы входим в каминный зал, к нам подбегает шут. Он молчит, но явно чего-то ждёт.
– Где его спутники? – Касс указывает на меня.
– На площади, господин, ждут ваших указаний!
Кто-то из стражников смеётся.
Ударом меча я сношу шуту голову. Касс жестом останавливает дёрнувшуюся было охрану.
– Зачем?
– Я не понимаю шуток.
Мы идём через дом. Но мы не поднимаемся по лестницам, а по длинному коридору выходим в главный холл. Я вижу изнутри резные деревянные двери, ведущие на площадь.
Два человека открывают их настежь. Мы выходим.
Сияет солнце. Фонтан по-прежнему сверкает и переливается. Десять тел уложены в ряд. Виркас изрублен просто в капусту. Поодаль – тела стражников. Их постепенно уносят. Их раз в пять больше. Касс жестом показывает бледным могильщикам отнести тело Клифы к телам товарищей.
– Что теперь? – спрашивает он.
– Теперь мы повезём их к остальным.
– Я с тобой не поеду.
– Я сейчас перережу тебе глотку. А затем – уйду, сам понимаешь.
Он думает.
– Хорошо.
– Потом – за заклинанием.
– Это не очень просто.
– Это просто.
Я беру его отворот камзола и тяну за собой к трупам.
– Запомни, Касс, этот момент. Запомни на всю жизнь. Если, конечно, я тебе её сохраню.