– Я смертный.
Нить рвётся. Лопается. В глазах императора – странное выражение. Я никогда не видел такого.
– Ты – смертный?
Он удивлён. Он ничему не привык удивляться, но тут – он удивлён.
– Да.
Он идёт ко мне.
– И ты прошёл через всю империю, постоянно рискуя жизнью, чтобы обрести бессмертие?
– Да.
Он садится на край стола.
– Я всё время недооценивал тебя, Риггер. Когда ты вытащил меня из той ямы, я думал, что ты – просто отличный боец. Когда ты разметал моих всадников на границе Чёрных земель, я понял, что ты – лучший боец из всех живущих. Но я всё ещё думал, что ты – боец. Теперь я понимаю, кто ты. Мне кажется, тебе нельзя возвращаться к бессмертию. Ты страшен, Риггер.
Я поднимаюсь с кресла.
– Нет, – он останавливает меня жестом. – Я сделаю это. Ты получишь свой vitum. Мне даже неинтересно, как ты стал смертным. Но потом, Риггер? Что потом?
Я не знаю, что потом. Потом я должен вернуться к себе. К Жирному. В Санлон. Но я уже не хочу. Столько крови, сколько я пролил в Фаолане, я не проливал никогда. Я никогда не ставил себе таких безумных задач и никогда не выполнял их раньше. Я чувствую себя отлично.
– Неужели ты сможешь вернуться обратно? Кем ты был там, Риггер? Воином императора? Гладиатором?
Я был императором. Почти был императором.
В этот момент я всё понимаю. Я – игрушка? Мной – пользовались? Да. Но у меня есть в рукаве козырь, который побьёт любую карту. У меня есть цель.
– Сначала мне нужен vitum. Потом я скажу тебе, что будет дальше.
Император поднимается по лестнице. Как по команде, люк открывается.
Он не боится поворачиваться ко мне спиной.
В тронном зале ничего не изменилось. Всё те же стражники, Баргот, слуги в сине-красном. Виркас, Марфа и Микта. Только Касса больше нет. И Глана тоже.
Император подзывает к себе человека в пышных дорогих одеждах. До этого момента я его не замечал.
У человека серое лицо и жидкие волосы. Он мне противен.
– Рунас, ты всё запомнил про кузнеца Паргаса?
– Уже выполняется, господин.
– Хорошо. А у нас с Риггером есть незаконченное дело.
Рунас кланяется. Виркас смотрит на меня, точно ждёт моего разрешения. Я едва заметно киваю.
Рунас жестом показывает деревенским идти за ним. Они уходят. Микта оборачивается напоследок. Баргот идёт следом.
Император делает жест и снова идёт за трон. Я – за ним. С нами – ещё два стражника.
На этот раз император не спускается вниз. Из-за трона стальной змеёй вьётся узкая винтовая лестница на самый верхний этаж. Император поднимается по ней. Потом – стражник, потом я, потом второй стражник.
Мы оказываемся в небольшом помещении. Что-то вроде предбанника. Через узкую дверь мы проходим в коридор. Он богато украшен, но тоже не слишком широк. Тут нет окон, но свет льётся через отверстия в потолке. Я заглядываю в одно из них. Неба не замечаю.
– Система зеркал, – поясняет император.
Коридор приводит нас к двери. Император открывает её. Позади я чувствую тяжёлое дыхание стражников.
Мы – в обсерватории. Во дворце императора в Оменескорне я бывал в обсерватории. Там работали люди, которые не знали ничего, кроме астрономии. Они говорили цифрами и расстояниями. Они помнили названия всех созвездий и туманностей, но не могли запомнить имён друг друга.
Человек, который встречает нас, широк в плечах и крепок. Он смертный. Это видно сразу. По взгляду. А может быть, смертные просто чувствуют друг друга. Второй – чуть поодаль – смотрит в окуляр огромного телескопа.
Первый кланяется.
– Это Кранас, мой главный астроном, – говорит император.
Кранас кланяется и мне.
– В телескоп смотрит Пагдам. Он вскоре примет должность главного астронома.
Я замечаю, что за моей спиной нет стражников. Они остались за дверью.
Император идёт через всё помещение обсерватории к дверке на противоположном её конце. Я смотрю на купол и на телескоп. Через щель в раздвижной крыше видно небо. Оно яркое, солнечное.
– Разве небо можно изучать днём?
– Если изучать, например, солнце, то можно.
Он прав.
Кранас молча идёт за нами.
Император оставляет дверь открытой. Комната – совсем маленькая.
Император садится на мягкий диван, обитый кожей. Кранас садится в на стул. Рядом – маленький столик с ящиками. Больше мест для сидения нет, но император показывает на диван возле себя. Сажусь.
– Теперь, Риггер, нам всё-таки стоит взвесить «за» и «против». Скажи мне, ради чего я должен возвращать тебе потерянное бессмертие? Ты ведь потерял его без моего участия? – он улыбается.
Ждёт ответа.
– Ты мне обязан, – говорю я.
– Да, обязан, – подтверждает император. – Но подумай сам: ты опасен теперь, когда ты смертен. Если ты станешь бессмертным, то степень исходящей от тебя опасности возрастёт. Хочу ли я иметь такого врага?
– А друга?
Я веду в счёте.
– Вот, Риггер. Друга. Я думаю, ты плохой стратег. Но ты можешь стать генералом моей армии. Ты можешь стать лучшим из лучших. Потому что грядёт война. Война с твоей империей. Я дам тебе бессмертие, если ты согласишься быть на моей стороне.
Император вербует солдата. Странная сцена. Старик Вартах готовил берсерков долгие годы. А хитрый император, чьего имени я до сих пор не знаю, нашёл себе готового. Сильнейшего из всех.
– Так как, Риггер?
Я смотрю на императора холодно. А потом выкладываю один из козырей.
– А ты отдаёшь себе отчёт, император, с кем разговариваешь? Я могу убить этих астрономов и тебя заодно. А потом унести тебя. Похитить. И пытать. Просто так. Для удовольствия.
Я встаю.
– Меня зовут Риггер, император. И это не пустой звук.
Больше можно ничего не говорить.
Ни одна жилка не дёргается на лице императора.
– Ты знаешь, Риггер, сколько я у власти? Больше полутора тысяч лет. Меня травили, похищали, рубили на части и скармливали львам. Я прошёл через пятьдесят попыток вооружённого восстания и ещё через сотню дворцовых переворотов. Ты думаешь, я боюсь твоих угроз? Что бы ты со мной не сделал, я вернусь на трон. Потому что трон – мой. А жизнь – твоя, и тебе решать, как с ней поступить.
В руках императора появляется бутылка вина и два бокала. Астроному он не наливает.
В доме Касса я ел только то, что до меня пробовал Касс. По сути, мы ели из одной тарелки. В данном случае я не боюсь отравления, но то, что мы пьём из одной бутылки, несколько расслабляет.
Вино хорошее.
– Я буду работать на тебя, – говорю я.
– Слов недостаточно, Риггер. Поэтому я позволил себе небольшую вольность. Твои друзья. Кузнец, женщина и мечник. Они в моих казематах. Очень глубоко. Глубже некуда. И останутся там, пока ты будешь со мной, Риггер. И останутся там навсегда, если ты убежишь. Но я отпущу их после того, как империя Фаолан станет нашей. И ты, Риггер, сыграешь в этом немалую роль. Ты ведь оттуда, не правда ли?
Стервятник.
У него хитрое и злое выражение лица.
Я использовал не все козыри. Можно сказать, я их вообще не использовал.
– Я согласен.
Император встаёт.
– Мне достаточно твоего слова, Риггер.
Он обращается к астроному.
– Кранас, я выйду. Делай свою работу.
На пороге император оборачивается и говорит мне:
– Видишь, как много можно успеть за один день? Именно поэтому я – император.
Меня зовут Риггер. Если император думает, что я выйду из этой комнаты и упаду перед ним на колени, он ошибается. Если он думает, что я помогу ему взять Оменескорн, он ошибается. Если он думает, что я предам тех, кто помогал мне в пути, он тоже ошибается.
Козырь. Козырь в рукаве.
Император думает, что теперь оценивает меня в соответствии с реальным положением вещей. Что раньше он недооценивал меня.
Он и теперь недооценивает меня.
Кранас ставит на столик бутыль. Встаёт и говорит мне:
– Встань.
Я поднимаюсь.
Кранас приближается почти в упор и шепчет:
– Если ты сумеешь вывести нас отсюда, то я помогу тебе.
– Зачем тебе это?
– Меня сделали смертным под угрозой вечного заточения. Так же, как я должен сделать смертным своего преемника, Пагдама. Он ещё не знает об этом. Пока что он просто ученик астронома. Когда он станет смертным, он произнесёт vitum и вернёт мне бессмертие. Так должно быть. Так обещает император. Но я знаю, что как только Пагдам станет смертным, меня убьют. В ту же минуту. Если ты сделаешь так, как я скажу, мы оба спасёмся. И друзей твоих спасём.
– Что делать?
– Мне нужен император. В бессознательном состоянии, но живой. Здесь.
Я молча открываю дверь и выхожу из комнатки. Император беседует с Пагдамом. Я иду прямо к ним.
Император оборачивается и хмурится. Первым движением я хватаю астронома и сворачиваю ему шею. Вторым бью императора.
Но промахиваюсь. Он отлетает назад не хуже любого из берсерков Файланта.
– Не стоит, Риггер. Я сильнее.
Он достаёт меч.
Я будто смотрю на ситуацию со стороны. Он – сильный боец, я это вижу. За дверью нас ждут два стражника. Которые позовут на помощь. Я могу разнести обсерваторию на части, но не взять императора.
Я не до конца понял идею Кранаса.
Взять императора живым. Сложно. Очень сложно.
Я нападаю. У меня нет оружия, мне нечем парировать его удары. Подныриваю под меч. Пытаюсь сделать подсечку, но не успеваю: он достаточно быстр для меня. Удар срезает край моей рубашки, я отскакиваю в сторону. Император смеётся.
– Ты думаешь, что сумеешь, Риггер?
Я бросаюсь вперёд. Право, лево, удар, увёртка. Он не задевает меня. Я не успеваю ударить его сзади по шее, чтобы оглушить. Не успеваю поймать его руку.
Я умею превращаться в огненный вихрь. В экстремальных ситуациях. Когда вокруг – тысяча воинов. Когда нет другого шанса выжить. Я становлюсь быстрее, чем само время. Но не против одного соперника.
Клинок врезается в пол около моей ноги. Я чувствую, что проигрываю. Император остаётся таким же ловким, каким и был в начале боя, а я устаю.