Такая связь времен была бы невозможна без той колоссальной роли в становлении отечественных органов госбезопасности, которую сыграл Юрий Владимирович Андропов. Ведь при Хрущёве по контрразведывательным, диверсионным и антитеррористическим службам был нанесен сокрушительный удар. Но уже в конце 60-х годов Андропов проводит коренное реформирование органов госбезопасности и усиление их потенциала. Это можно сравнить только с кадровой реформой Берии, когда на смену революционным рубакам пришли абсолютно новые национальные кадры «от сохи», хорошо подготовленные и ставшие высочайшими профессионалами своего дела. И хотя Андропов уже не ставил задачу полной замены кадров, он в значительной степени изменил отношение к системе их подбора, подготовки и расстановки, двинул чекистскую науку и возродил чекистские традиции, заложенные еще Дзержинским. Как неоднократно подчеркивал Николай Владимирович Губернаторов, «благодаря Ю.В. Андропову в КГБ возобладало внимательное, бережное отношение к людям – будь то собственные сотрудники Комитета, его добровольные помощники или же подозреваемые и подследственные. Я хорошо помню, как Юрий Владимирович однажды с полной серьезностью сказал мне, что высокая мораль и духовность исторически свойственны нашему народу, составляют его нравственную сущность, следовательно, данные качества должны отличать и тех, кто защищает безопасность и саму государственность этого народа».
Юрий Владимирович не ограничивался общими установками, но и сам активно боролся за творческое возрождение нации, за сохранение ее идеологического потенциала. В предыдущей книге «Незримый фронт. Сага о разведчиках» (2020) я уже рассказывал о той роли, которую Андропов сыграл в судьбе Владимира Высоцкого. Как известно, официально Высоцкий и Марина Влади стали мужем и женой 1 декабря 1970 года. До этого Высоцкий не выезжал за границу. «Помню, как-то к нам поступил протокол комиссии, где в числе отказников значился Владимир Высоцкий, – рассказывает Николай Владимирович Губернаторов. – Ему отказывали в возможности поездки в Париж, к его жене Марине Влади. Я доложил, что отказ ничем не обоснован, сказал, что считаю Высоцкого патриотом и уверен, что он за границей не останется: “Между прочим, я хожу с ним в финскую баню и знаю его настроение. Володя мне прямо сказал, что за границу его не пускают те, кто думает, что он меньше их любит советскую власть и Родину”. В ответ Юрий Владимирович заметил:
– Я тоже считаю Володю настоящим патриотом. И, если комиссия откажет ему в выезде, это будет грубая ошибка, позор на весь Союз. Так что ты, Ардалион Николаевич (Малыгин, заместитель Андропова. – А.В.), завтра на комиссии костьми ложись, но добейся положительного решения.
– Хорошо, я так и сделаю, – пообещал Малыгин и получил-таки “добро” в ЦК. Высоцкий съездил в Париж и вернулся в Москву, выразив свои впечатления о Париже и всей этой истории в своих известных песнях».
Поездка эта состоялась 18 апреля 1973 года, когда Владимир Высоцкий и Марина Влади отправились в европейское путешествие на автомобиле «Рено». Так родился стихотворный цикл дорожных стихов Высоцкого.
В начале этой книги говорилось, что Высоцкий бывал у нас на факультете и что эти встречи организовывал староста нашей группы Сергей Фролов. Было это в конце 1978 года. Первую из этих встреч Высоцкий начал с песни «Братские могилы» (1965):
На Братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше – вставала земля на дыбы,
А нынче – гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы —
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У Братских могил нет заплаканных вдов —
Сюда ходят люди покрепче,
На Братских могилах не ставят крестов…
Но разве от этого легче?!
И вот совсем недавно Сергей Фролов прислал мне свою статью об этом, опубликованную в газете «Новгородские ведомости» от 25 января 2011 года: «Закончилось выступление песней “Спасите наши души”, по окончании которой одна из студенток преподнесла Владимиру Семёновичу букет цветов, а я подарил камень – хрустальную друзу. Геологи ведь как-никак!»
Но вот то, что рассказал Сергей дальше, меня весьма взволновало. Я не знал о том, что Высоцкий опасался повторов, двойников – и всячески избегал их. Тогда Сергей нам об этом не говорил, а потом жизнь нас разбросала. Так что узнал я об этом только недавно. Вот что пишет Сергей: «Но самое интересное произошло через три недели, когда у нас появилась ещё одна возможность пригласить Высоцкого к себе. <…> Высоцкий даже не догадывался о том, что его снова привезут к нам, к геологам. Об этом ему поведал администратор Театра на Таганке Валерий Янклович (близкий друг Владимира Высоцкого. – А.В.) уже тогда, когда он ехал в сторону МГУ в такси. Услышав про это, Высоцкий приказал таксисту: “Поворачивай назад!”, а Янклович говорил: “Вперёд!”, при этом напирая на то, что именно он вызвал такси. Дело в том, что артист боялся собственных повторов и очень не хотел выступать перед одной и той же публикой дважды за короткий отрезок времени…
Несмотря на то, что встреча пошла вроде как с разрядки, Володя честно сказал, что не знал, что опять едет к нам всего лишь через три недели. И начал раскованно, свободно, в свойственной ему манере. Однако я чувствовал, что по мере исполнения в нём нарастает какое-то напряжение. Трудно было это понять. <…> В конце концов Высоцкий, добросовестно отработав почти два часа, всё-таки сдался… Хотя, наверное, это неправильная формулировка – скорее, остановился, сказав при этом, что устал, потому что опасался всё время, что в чём-то повторяется… <…> По сложившейся традиции мы пришли в комитет комсомола, где уже был подготовлен самовар… И вот тут, понемногу смягчаясь, Володя… вдруг начал рассказывать о своих поездках по стране и за границу. Рассказал о своем впечатлении от концерта в каком-то кемпинге во Франции… При этом, как выразился Высоцкий, какой-то “сумасшедший конферансье” после каждой исполненной им песни кричал: “Вот теперь давай “Цыганочку”!..
Расходились мы уже в десятом часу вечера. Я пошёл провожать Высоцкого к такси, но, когда мы вышли на улицу, Володя предложил пройтись хотя бы немного и подышать. И неожиданно сказал: “Ты знаешь, у тебя удивительная аудитория, я никогда не сомневался в геологах. Я имею в виду искренность восприятия. Давай мы с тобой устроим встречу. Не концерт – встречу. Поэтическую. У меня есть стихи, которые не ложатся на музыку. Может быть, пока не ложатся, а может быть, не лягут никогда. Я ещё ни разу не пытался провести вечер без гитары. Давай попробуем, я сегодня почувствовал в этом необходимость. Располагает ваша аудитория. Денег мне не надо и толпы тоже. Ты подбери ребят любящих, а главное, знающих и чувствующих стих, ну и чтоб меня знали – это же не проблема, я по залу чувствовал. Ладно?”
Я очень серьезно искал возможность организации этой встречи хотя бы в гостиной общаги, но и это было практически невозможно. Сначала её отодвинули съёмки фильма (“Место встречи изменить нельзя”. – А.В.), потом, в 1980-м, на встречу был наложен запрет с формулировкой “После Олимпиады”. Никто и не предполагал, что оставалось ему жить несколько месяцев…»
На обороте фотографии, которую Владимир Высоцкий подарил тогда Сергею Фролову и которую я привожу здесь в книге, Высоцкий красной шариковой ручкой нарисовал самого себя в профиль в виде дружеского шаржа – что-то в пушкинском духе – и написал:
Стих “без гитары“ А капелла.
И мысль без соли – не остра
Пишу о том, что накипело
А накипело: “Всем добра”!
Когда Владимира Высоцкого не стало, в Москве проходили XXII Олимпийские игры – мероприятие государственного масштаба, очень престижное и очень ответственное для страны. Генерал-майор госбезопасности Александр Георгиевич Михайлов, который в 1989 году возглавил пресс-службу Управления КГБ по Москве и Московской области, а в 1994 году стал начальником Центра общественных связей (ЦОС) ФСК России (предшественник ФСБ), во время Олимпиады занимался обеспечением безопасности последней. 6 февраля 2014 года в эфире «Эха Москвы» он ответил в связи с этим на ряд как всегда провокационных вопросов ведущих «Эха» и, касаясь похорон Высоцкого, подчеркнул: «Чтобы не было никаких домыслов!» Далее Александр Георгиевич отметил, что «для нас (чекистов. – А.В.) это была дополнительная нагрузка. Более того, Юрий Петрович Любимов, как главный режиссер Театра на Таганке, и Николай Николаевич Губенко обратились к нашему сотруднику, чтобы им оказали помощь в обеспечении порядка при прощании. Мы сняли 600 человек дружинников с наших олимпийских объектов и направили туда, чтобы создать коридор, который шел с Котельнической набережной. 600 дружинников мы вынуждены были снять. Это всё было проведено с большой честью. Но есть другой момент. Вот вы про Высоцкого сказали. Информацию о смерти Владимира Семёновича мы получили первыми. В этот же день собирались в Моссовете, был там один представитель культуры, ответственный за культуру. Когда начали обсуждать проблему похорон и всё остальное, он сказал гениальную фразу: “Ну и что такого? Заурядная смерть заурядного человека”. Это человек, который отвечал за культуру».
От такой культуры бежать хочется. Как в песне Высоцкого:
Мой друг уехал в Магадан —
Снимите шляпу, снимите шляпу!
Уехал сам, уехал сам —
Не по этапу, не по этапу.
Быть может, кто-то скажет: «Зря!
Как так решиться – всего лишиться!
Ведь там – сплошные лагеря,