Но сломать его судя по всему не удалось. В итоге в 1968 году он был освобожден и принят на работу в ЦРУ консультантом с выдачей компенсации в размере 137 тыс. долларов. При этом все, кто работал с Носенко – а это были руководители и старшие офицеры советского отдела ЦРУ, – заплатили своей карьерой и были переведены на другие участки работы. На их место пришли люди из разных «географических» отделов, не знающие советской линии и даже не владеющие русским языком. Сам Джеймс Энглтон в 1974 году был с позором отправлен в отставку, а одно из сильнейших подразделений ЦРУ – внешнюю контрразведку – сократили с 300 до 80 сотрудников.
Но тогда, весной 1964 года, бегство Носенко стало козырной картой для Хрущёва, который ввиду очевидного краха своей политики решил прибегнуть к уже испытанному им способу – показательному избиению чекистов, прежде всего контрразведчиков. В мае 1964 года Олег Михайлович Грибанов был неожиданно снят со своей должности. Официальным поводом для этого явился уход на Запад непосредственного подчиненного Грибанова, заместителя начальника 7-го отдела Второго Главка КГБ при СМ СССР капитана Юрия Носенко.
Первый заместитель Председателя КГБ СССР, а в то время заместитель Грибанова, Филипп Денисович Бобков писал в 2002 году: «Главной заботой Носенко перед отъездом в Швейцарию было: как он будет встречать в Женеве начальника контрразведки Олега Михайловича Грибанова, который собирался там быть… Какие-то оперативные вопросы, которые он мог там решать, во 2-м Главном управлении не обсуждались. Инструктаж в основном шел по линии разведки… Между тем, находясь в Женеве, Носенко активно готовился к встрече с Грибановым, который в это время находился в командировке за рубежом, естественно, под другой фамилией. В Женеву он должен был прибыть 5 февраля. Наши товарищи говорили, что в эти дни Носенко бегал по магазинам, купил лекарство, куклу для дочери… Логика подсказывает, что если Носенко был агентом, то, значит, он рассказал, что завтра в Швейцарии будет начальник советской контрразведки. В этой ситуации не было никакого смысла его убирать с “поля” – американцы могли получить в свое распоряжение начальника 2-го Главка. Грибанов к Носенко относился очень хорошо, тот мог его пригласить куда угодно. Стоит учесть, что Олег Михайлович был человек твердый, смелый – в общем, во всех отношениях нормальный мужик. Носенко приглашает его в загородный ресторан, во время застолья появляются американцы. Официально они не знают, кто это, и им не обязательно хватать Грибанова – достаточно провокации. А то, что начальник советской контрразведки приехал в Женеву под чужой фамилией, уже достаточно для компрометации… В течение четырех дней после исчезновения Носенко находился в Швейцарии и никаких акций, чтобы выйти на наших людей, за эти дни не было. Все, что за этот срок можно было сделать, чтобы обезопасить людей, было сделано… Я твердо убежден в том, что Носенко не был агентом, заранее завербованным. Его захватили американцы – он мог дать повод для этого, потому что парень он был с точки зрения своего поведения, так сказать, лихой».
Владимир Ефимович Семичастный, в то время председатель КГБ при СМ СССР, пишет в своих мемуарах: «Носенко имел довольно важное задание от КГБ. В Женеве он должен был встретиться также с начальником контрразведки Грибановым. КГБ проявлял интерес к одной француженке, которая, по ее собственным словам, имела доступ в некоторые организации и к определенной информации. Заданием Носенко было выйти на контакт с ней и завербовать ее. Приехав в Швейцарию, Носенко нашел ее и договорился о встрече: решено было вместе поужинать. Встретились они в гостинице на французско-швейцарской границе. Это была наша последняя информация. После ужина Носенко исчез без следа. Это произошло за два дня до приезда в Женеву Грибанова. Очаровательная дама оказалась разведчицей, вероятно, более способной. О том, что произошло позднее, я могу только догадываться. Очевидно, французская мадам работала не только на разведку своей собственной страны… Всё новые и новые неясности будили в нас подозрение: а не был ли Носенко во время ужина чем-то одурманен? В таком состоянии подписал просьбу о предоставлении политического убежища. А когда пришёл через какое-то время в себя, мир уже был полон сообщений о его побеге. После всего случившегося ему трудно было бы объяснить, что все это ошибка… До самого конца моего пребывания в КГБ мы так ничего о Носенко и не узнали. Много позже дошло до нас, что он не выдал ни одного имени, вызвав, таким образом, даже недоверие к себе американцев, и какое-то время провел за решеткой в суровых условиях: оказался, мол, ключевой фигурой, а затемняет “контакты” между КГБ и Освальдом… Недоверие с американской стороны говорит о том, что до побега из СССР Носенко в Москве не работал на западные секретные службы… То, что он не передал имен наших разведчиков, еще одно свидетельство того, что к побегу он не готовился, иначе прихватил бы с собой достаточное количество полезных для новых работодателей материалов. А что, если он сознательно утаил имена своих бывших коллег? Если это так, то можно ли говорить о его добровольном побеге… Правду о побеге Юрия Носенко пока еще никто не разузнал. Не знаю ее и я».
Однако Хрущёв подобные аргументы не принял во внимание. Он кричал на Семичастного: «Как ты мог допустить его побег?» Семичастный предложил Хрущёву обратиться к президенту США Линдону Джонсону с просьбой: «Скажем, Носенко – сын министра, вот так получилось, – может, его вернут?» Хрущёв, по словам Семичастного, «очень образно ответил, что ты вот обмазался дерьмом, ты сам и отмывайся».
15 мая 1964 года решением парткома КГБ генерал-лейтенанту Грибанову был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку: «За грубые нарушения партийных принципов в работе с кадрами, за серьезные ошибки и недостатки в оперативной работе, порочный стиль в руководстве Главком, что привело к тяжелым последствиям». 18 мая последовал приказ по КГБ: «За допущенные грубые нарушения партийных принципов в работе с кадрами, серьезные ошибки и недостатки в работе с агентурой, порочный стиль в руководстве Главком, приведшие к тяжелым последствиям, освободить от должности начальника 2-го Главного Управления и обязанностей члена Коллегии КГБ при СМ СССР».
3 июня 1964 года Президиум ЦК КПСС утвердил освобождение Грибанова с занимаемых постов в КГБ с зачислением в действующий резерв по должности заместителя начальника отдела Главного управления КГБ. 6 июня приказом по КГБ он был отозван в распоряжение Управления кадров. В тот же день Совет Министров СССР освободил Грибанова от обязанностей члена Коллегии КГБ при СМ СССР. 26 августа 1964 года Олег Михайлович Грибанов, находившийся в распоряжении Управления кадров КГБ при СМ СССР, был откомандирован в распоряжение Государственного производственного комитета по среднему машиностроению СССР с зачислением в действующий резерв КГБ.
Это было уже накануне смещения Хрущёва. 13 октября 1964 года началось заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Хрущёв был подвергнут критике за многочисленные ошибки, допущенные в работе, и создание культа своей личности. На следующий день Хрущёв написал заявление об отставке, и вечером того же дня пленум ЦК КПСС освободил его от должности первого секретаря ЦК КПСС, а также признал нецелесообразным совмещение постов руководителя партии и правительства. 15 октября 1964 года указом Президиума Верховного Совета СССР Хрущёв был освобождён от должности Председателя Совета Министров СССР.
В это время первым секретарем ЦК компартии Украины был Пётр Ефимович Шелест. Согласно его дневниковым записям, Брежнев, сменивший Хрущёва, предлагал председателю КГБ Семичастному физически устранить Хрущёва: «Семичастный мне рассказал, что ему Брежнев предлагал физически избавиться от Н.С. Хрущёва, устроив аварию самолёта, автомобильную катастрофу, отравление или арест. Всё это Подгорный подтвердил и сказал, что Семичастным и им все эти “варианты” устранения Хрущёва были отброшены…»
Таким образом, Семичастный являлся ключевой фигурой в смещении Хрущёва. Почему же он, как председатель КГБ, не вернул Грибанова – более того, Грибанов вскоре был исключен из партии. А ведь, как мы видели выше, Семичастный не верил в предательство Носенко. Значит, опала Грибанова была составной частью какой-то другой «Большой игры»? Отметим, что все упоминавшиеся выше участники этих событий – Шелест, Хрущёв, Брежнев, Семичастный, Подгорный, Носенко – являются выходцами с Украины.
С 27 февраля 1965 года Грибанов работал заместителем директора завода № 1134 по режиму и охране Министерства среднего машиностроения СССР, оставаясь в действующем резерве КГБ по должности заместителя начальника отдела Управления. 7 августа 1965 года он был уволен из органов КГБ по статье 59 п. «Д» (по служебному несоответствию) в запас Советской Армии, а также лишен знака «Почётный сотрудник госбезопасности». Тогда же решением Парткомиссии при ЦК КПСС Олег Михайлович Грибанов был исключен из партии.
Однако начальник Главного управления разведки (Hauptverwaltung Aufklärung HVA) Министерства государственной безопасности (MfS) ГДР генерал-полковник Маркус Вольф продолжал называть его либо как «учитель», либо как «дедушка Олег».
«В свое время, возглавляя по линии КГБ розыск особо опасных государственных преступников, я занимался и делами на предателей из КГБ, – пишет в своей книге “Записки контрразведчика” (1994) генерал-майор Вадим Николаевич Удилов. – Разбираясь с ними, изучая изложенные в делах материалы, факты, показания, результаты экспертиз, я как-то по-разному относился к этим людям. Некоторые случаи гнусного предательства не вызывали у меня никакого сомнения. Например, предательство Гордиевского, продавшего Родину за тридцать сребреников. <…> В середине восьмидесятых годов в КГБ из нашей итальянской резидентуры пришла шифровка о побеге Юрченко к американцам. Сообщение о его побеге меня просто ошеломило! С Виталием Сергеевичем я неоднократно “ходил в разведку”, проводил оперативные мероприятия, образно говоря, “на кончике ножа”, вплоть до нелегального перехода границы. Несмот