Иоанн Павел II посещал Польшу восемь раз. В 1987 году он отслужил торжественную мессу на открытой площади в Гданьске перед восторженной толпой в 750 тыс. человек. 25 августа 1988 года министр внутренних дел Польши Чеслав Кищак встретился с лидером «Солидарности» Валенсой и представителем польского епископата аббатом Алоизием Оршуликом. В следующем году состоялся «руглый стол», результатом которого стала легализация «Солидарности» и проведение парламентских выборов в июне 1989 года, на которых «Солидарность» завоевала 99 из 100 мест в Сенате. Начался распад Варшавского договора, а затем и СССР. В декабре того же 1989 года Горбачёв прибыл в Ватикан с целью установления с ним дипломатических отношений, где на встрече с Войтылой произнес покаянную речь, перемежавшуюся с хвалебными и заискивающими высказываниями в адрес польского папы. Так завершился «крестовый поход» против СССР. Вскоре Валенса и Горбачёв стали президентами. Последний в 1992 году заявил: «Всё, что случилось в Восточной Европе в последние годы, не было бы возможным без присутствия во всем этом папы, без великой роли, даже политической, которую он сыграл на мировой арене» (La Stampa, March 3, 1992).
Но если трезво взглянуть на всю послевоенную историю, то приходится признать, что подлинными ее творцами являются спецслужбы. И прежде всего – «призраки Лэнгли». Генерал-лейтенант Вернон Уолтерс, проходивший «свои университеты» в иезуитском Stonyhurst College в Англии, был участником большинства ключевых схваток на незримом фронте в годы холодной войны и неизменно выходил из них победителем. Он не проиграл ни одного сражения и может вполне носить титул Джеймса Бонда. 22 мая 1985 года он становится Постоянным представителем США при ООН, а 24 апреля 1989 года получает неожиданное назначение послом США в ФРГ. И именно Уолтерс сыграл ключевую роль в падении Берлинской стены и объединении Германии, оставаясь там послом США до 18 августа 1991 года, т. е. до начала ГКЧП и последовавших за ним крушения КГБ, запрета КПСС и развала СССР. Если я скажу, что это мистика – то я ничего не скажу.
В 1988 году в честь военных и гражданских лиц, внесших выдающийся вклад в военную разведку США, был открыт Зал славы военной разведки США, расположенный на территории Учебного центра военной разведки в Форт Хуачука в Аризоне. Среди таких имен, как руководитель УСС генерал-майор Уильям Донован и основатель детективного агентства Алан Пинкертон, одним из первых там увековечено имя генерал-лейтенанта Вернона Уолтерса.
Надо сказать, что Андропов видел надвигавшуюся угрозу и пытался ей противостоять. Вскоре после избрания Войтылы главой Римско-Католической церкви он информировал Политбюро, что решение Ватикана было принято под давлением Бжезинского, советника президента США по национальной безопасности, и представляет реальную угрозу для всего Варшавского договора. Обо всех перипетиях того времени лучше других мог бы рассказать Виктор Васильевич Шарапов, все эти годы находившийся рядом с Андроповым. По его словам, все понимали, что доставшееся от Хрущёва и Брежнева наследство требует глубоких преобразований с целью раскрытия подлинных преимуществ социализма, ускорения развития промышленности, роста благосостояния за счет усиления самостоятельности предприятий и коллективов, жесткой борьбы с погрязшими в роскоши коррумпированными чиновниками и партократами всех уровней. Надеялись, что будет создана такая атмосфера, когда голос труженика будет услышан в любой инстанции, учтен при решении важнейших для страны вопросов. Необходимо было выстоять под ударами Запада и сохранить все самое ценное в социальной сфере – бесплатные образование и медицину, право на труд и гарантированное обеспечение по старости.
В те первые ноябрьские дни 1982 года Юрий Владимирович работал увлеченно и плодотворно. По воспоминаниям Виктора Васильевича, после окончания рабочего дня он просил помощников зайти к нему, говорил о необходимости обновления социализма, для чего требовалось отойти от некоторых укоренившихся в мышлении шаблонов. Именно тогда впервые прозвучало слово «перестройка» – но только применительно к экономическому механизму, чтобы вывести страну на путь интенсивного развития.
«Что выделяло Андропова среди других партийных и государственных деятелей того времени, что поражало и восхищало нас, людей, которым посчастливилось работать рядом с ним? – пишет Шарапов. – Конечно, это прежде всего его большой политический кругозор, аналитический ум, государственный подход к решению задач. Он знал марксизм не по цитатам, а по глубокому изучению этой науки. Видел сильные и слабые стороны социализма, жизни советского общества».
Было ли ошибкой, что Андропов приблизил к себе Горбачёва? Сейчас мы понимаем, что да. Но откуда он мог знать, как тот поведет себя уже без него, – такие вещи не знал даже Сталин, который тоже «приблизил» Хрущёва. Мир балансировал на грани ядерной войны, требовались компромиссы, поскольку экономика работала на пределе возможного. Именно в этот момент здоровье Андропова резко ухудшается, и лидер, призванный вывести страну из тупика, 9 февраля 1984 года уходит в мир иной – и вслед за ним в том же 1984 году второй ключевой силовик, министр обороны Дмитрий Фёдорович Устинов. Андропову было 69 лет, Устинову – 76 лет. А возраст последовавших за ними министров обороны соцстран еще меньше: Мартин Дзур – 65 лет, Иштван Олах – 58 лет, Хайнц Гофман – 75 лет. Генсеку Черненко было 73 года. Для сравнения: Трампу сейчас 73 года, Меркель – 65 лет. Все те же цифры, обычные для политиков. Так что ни о каких «престарелых» кремлевских лидерах говорить не приходится. А соблазн устранить их и тем самым сразу решить все проблемы был велик.
Виктор Васильевич Шарапов оставался помощником и при Черненко, и при Горбачёве, что само по себе является уникальным случаем. Я спрашивал его, действительно ли Андропов видел Горбачёва своим преемником, на что Виктор Васильевич отвечал категорическим «нет». Более того, Андропов даже ни разу не поручал Горбачёву вести заседания Политбюро. Так что увязка здесь, ныне модная среди различных околонаучных конспирологов и историков, явно высосана из пальца.
Горбачев, придя к власти, пошел на открытый сговор с западными лидерами и одностороннее разоружение. Это уже была не «перестройка» – это была капитуляция, «катастройка». Она разрушила то, что должна была укреплять – социализм. При этом Горбачёв с трибуны по-прежнему утверждал, что продолжает служить партии, великому ленинскому делу и народу. «Мы будем идти к лучшему социализму, – говорил он в 1987 году, – а не в сторону от него. Мы говорим это честно, не лукавим ни перед своим народом, ни перед заграницей. Ожидать, что мы начнем создавать какое-то другое, несоциалистическое общество, перейдем в другой лагерь, – дело бесперспективное и нереалистичное».
Но на деле «процесс пошел» совсем иначе. «Демократические преобразования, ставшие возможными на базе социализма, были повернуты против него, – пишет Шарапов. – Вместо укрепления общественной собственности, составлявшей фундамент социализма и являвшейся главным источником его прогресса, был взят курс на реставрацию капитализма, приватизацию. Гласность использовалась для того, чтобы открыть шлюзы, через которые хлынул поток антисоветизма, национализма. Не берусь сейчас сказать, кто действовал тогда, не ведая что творит, а кто сознательно вел борьбу против советской власти. Но и сейчас ясно, что именно со стороны группы лиц в высшем руководстве наносился основной удар по социализму. Перестройка, нацеленная на обновление социализма, привела совсем к иным результатам. Под ее прикрытием были подготовлены условия для слома социализма в Советском Союзе».
Шарапов к этой «группе лиц» не принадлежал, и от него избавились – как избавлялись от всех, прежде всего в руководстве КГБ, кто мог бы помешать «новому мышлению». В марте 1988 года его неожиданно посылают послом в Болгарию, т. е., по существу, в ссылку. Однако впоследствии появилось много слухов о том, что Горбачёв якобы отправил Шарапова с целью сместить неугодного Горбачёву генсека ЦК Болгарской компартии Тодора Живкова, который выступал против «перестройки». Эту голословную версию раструбил, например, такой историк, как Спицын, набирая на всем, что связано с очернением команды Андропова, дешевые политические очки. В действительности поводом для ссылки Шарапова стал его конфликт с Раисой Максимовной, женой Горбачёва, которая вдруг приказала ему организовать цветы в связи с каким-то визитом. На что Виктор Васильевич ответил, что займется этим вопросом, когда закончит более важные дела. На следующее утро его вызвал Горбачёв и объявил о назначении послом в Болгарию.
Уже на месте Шарапов понял, что Живкову действительно лучше уйти. Для Болгарии складывалась сложная ситуация – курс на «перестройку» грозил прекращением экономической помощи СССР, и Живков начинал искать сближения с такими историческими партнерами Болгарии, как Германия и Япония. 10 ноября 1989 года он оставил свой пост, пленум ЦК БКП 13 декабря 1989 года осудил его и исключил из партии, которая была переименована в социалистическую и через год выиграла парламентские выборы.
Однако вскоре волна демократического мракобесия и национализма накрыла и некогда братский болгарский народ. Обезумевшая толпа попыталась снести «Алёшу», памятник советскому воину-освободителю в городе Пловдив. И лишь благодаря мужеству Виктора Васильевича, который смело вышел навстречу вандалам и призвал их к разуму, снос святыни удалось предотвратить. После этого жителями Пловдива были организованы круглосуточные дежурства у «Алёши», а местные женщины сплели на шею русскому солдату гигантскую мартеницу из красных и белых нитей – символ здоровья и долголетия.
Виктор Васильевич Шарапов оказался последним советским послом в Болгарии и первым послом России в этой стране. Летом 1992 года он был отозван в Москву. Никто из руководства ельцинского МИДа с ним даже не встретился. У них уже были свои хозяева – в Вашингтоне.
После смерти жены Виктор Васильевич постепенно становится все более замкнутым, и было не так просто расположить его к разговору. Но остались его записи, черновики, неопубликованные материалы. Поэтому будем надеяться, что мы еще многое узнаем о тех тайнах минувшей эпохи, которые Виктор Васильевич навсегда унес с собой.