Вячеслав Сергеевич подчеркивает, что советские солдаты в Афганистане честно и преданно исполняли свой долг, самоотверженно сражались во имя жизненных интересов своей Родины. «Нет, не проигрывали они войны в Афганистане! – эмоционально восклицает он. – Советские солдаты выстояли в войне против реакционной коалиции, созданной Соединенными Штатами Америки. Их предали наши доморощенные политиканы, прельщенные коварными замыслами и планами сил влияния».
Рассказывая об оперативной обстановке, складывавшейся накануне ввода советских войск, Широнин пишет: «Кабульская провинция в тот период особенно была насыщена вооруженными формированиями… В городе действовали диверсанты и террористы, оппозиция создавала все новые и новые подпольные организации и группы, вела интенсивную подготовку боевиков. Единственная возможность иметь полную и ясную картину о них состояла в том, чтобы проникнуть в эти формирования, внедрить в них своих людей. Дело это было исключительно сложным. Но молодые хадовцы (сотрудники службы государственной безопасности ХАД. – А.В.), хотя и не имели специальной подготовки и опыта, смогли довольно быстро и удачно внедриться в наиболее крупные группировки боевиков. <…> Работая с оперативными материалами и документами, которые все в больших количествах поступали в только что созданные спецслужбы ДРА, мы совместно с молодыми афганскими коллегами вскоре вышли на след американской разведки. Дополнительные данные, добытые непосредственно в Афганистане, раскрывали закулисную сторону политики США в этой стране. А главным ее проводником, как всегда, являлось ЦРУ. Иностранные разведки вели себя нагло и активно, беспрепятственно собирая необходимые данные на всей территории Афганистана. Их информация стекалась в резидентуру ЦРУ, находившуюся под прикрытием посольства США в Кабуле. Сюда без охраны и без переводчика в нарушение дипломатического этикета частенько наведывался сам Амин. В здании посольства были оборудованы современнейшие приемо-передающие устройства связи с резидентурой для назначения мест и времени личных встреч, тайниковых операций, для передачи сигналов опасности».
Полученные контрразведкой материалы свидетельствовали о том, что Амин давно вошел в контакт с американской разведкой и взял ориентир на США. Захватив власть, он тайно обсуждал с американцами варианты военной поддержки своего режима, вплоть до ввода оккупационных войск. Имелись абсолютно достоверные данные о согласии Амина на размещение в приграничных с СССР провинциях американских средств технической разведки, а в перспективе и ракет.
С учетом всего сказанного необходимо признать, что политическое руководство СССР, приняв решение о вводе войск в Афганистан, фактически сработало на опережение, упредив влияние «исламского фактора» на наших южных границах. Ряд арестованных членов Исламской партии Афганистана (ИПА) Хекматияра показали, что ее руководство поручило главарям вооруженных бандформирований шире привлекать к сотрудничеству советских граждан и вести работу по созданию басмаческого движения в республиках Средней Азии. Перед исламистами ставилась задача по проникновению на советскую территорию для установления контактов с местными жителями, включая ранее судимых, а также наркоманов и религиозных фанатиков.
Но даже после необдуманного вывода советских войск из Афганистана пророссийский режим Наджибуллы еще три года оставался у власти. И лишь августовские события 1991 года подписали ему смертный приговор. Поэтому не афганская война была причиной развала Союза, а наоборот, развал Союза стал причиной падения дружественного режима в Афганистане и начавшихся локальных войн на постсоветском пространстве.
Уже 23 сентября 1991 года в Душанбе наступил политический кризис. Председатель Верховного Совета и и.о. президента Таджикистана Кадриддин Аслонов за день до этого издал указ о запрещении деятельности компартии и наложил арест на ее имущество. На чрезвычайной сессии Верховного Совета действия Аслонова были признаны незаконными. Генеральный прокурор Нурулло Хувайдуллоев сообщил о том, что по факту демонтажа памятника Ленину на площади Озоди возбуждено уголовное дело. Верховный Совет отправил Аслонова в отставку и избрал нового лидера, бывшего первого секретаря ЦК компартии Таджикистана Рахмона Набиева. Оппозиция, в которую вошли Демократическая партия Таджикистана, народное движение «Растохез» и Партия исламского возрождения, расценила это как госпереворот и потребовала отставки Набиева и роспуска Верховного Совета.
4 октября 1991 года в Душанбе прибыли посланники Горбачёва – Анатолий Собчак и академик Евгений Велихов. Собчак заявил, что «не уедет обратно, пока не добьется мирной победы демократии». Под его давлением 7 октября Набиев сложил с себя полномочия, а Верховному Совету было рекомендовано легализовать Партию исламского возрождения, тесно связанную с Исламской партией Афганистана (ИПА) Хекматияра. И уже 29 октября 1991 года состоялся учредительный съезд Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). Задача по проникновению на советскую территорию, поставленная перед моджахедами, была выполнена.
Но на пути моджахедов встали российские пограничники, продолжая защищать Россию на дальних рубежах.
Эхо афганских гор
Когда одиночество комом подкатит под горло, под горло
И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадёт, в обрыв упадёт,
Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит проворно,
Усилит и бережно в руки своих донесёт.
Таджикистан был местом, куда я вылетел в свою первую командировку в сентябре 1980 года, когда после окончания МГУ был зачислен в лабораторию математических методов Института рудных месторождений (ИГЕМ) Академии наук СССР. Тогда работа академических лабораторий выполнялась по темам, утверждаемым ученым советом. Я попал сразу в две темы. Первая касалась прогнозирования землетрясений в Аргентине на основе методов математической логики. Эту тему мы выполняли вместе с Алексеем Джерменовичем Гвишиани из Института физики Земли АН СССР. Это сын Джермена Михайловича Гвишиани, который был заместителем председателя Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ) СССР, членом Римского клуба и зятем Председателя Совета Министров СССР Алексея Николаевича Косыгина. Кстати, в начале 60-х годов одним из его подчиненных был полковник Пеньковский.
Отцом Джермена Михайловича был легендарный руководитель органов госбезопасности, 1-й заместитель наркома внутренних дел Грузинской СССР, затем начальник УНКВД – УНКГБ – УМГБ по Приморскому краю и Куйбышевской области, генерал-лейтенант Михаил Максимович Гвишиани. После хрущевского переворота он был репрессирован одним из первых и уволен в запас по статье 54, пункт «с» (служебное несоответствие) приказом МВД СССР № 0776 от 24 августа 1953 года, а также лишен звания генерал-лейтенанта постановлением Совета Министров СССР № 2349—1118сс от 23 ноября 1954 года «как дискредитировавший себя за время работы в органах… и недостойный в связи с этим высокого звания генерала». После отставки Гвишиани работал в ГКНТ Грузинской ССР.
Приемной дочерью Михаила Максимовича Гвишиани была Лаура Васильевна Харадзе – первая жена Евгения Максимовича Примакова, будущего директора Службы внешней разведки России. А имя родного сына было уникальным – отец придумал его, сложив первые буквы фамилий председателей ОГПУ Дзержинского и Менжинского. Получилось Джермен. В январе 1948 года Джермен женился на дочери Косыгина – Людмиле Алексеевне. В том же году у них родился сын Алексей, с которого я начал свой рассказ и с которым мы выполняли договор по Аргентине.
Нужно сказать, что отец Алексея – Джермен Михайлович – помимо того, что был заместителем председателя ГКНТ СССР и членом Римского клуба, был еще и соучредителем Международного института прикладного системного анализа (МИПСА, англ. IIASA) в Лаксенбурге, пригороде Вены, о котором ныне существует масса небылиц. Люди, весьма далекие от системных исследований, пишут, что Андропов якобы тайно использовал его для подготовки кадров по разрушению СССР. На самом деле деятельность этого института абсолютно прозрачна, в 1976 году был открыт его филиал в Москве под названием Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ) АН СССР. Я бывал и в венском, и в московском подразделениях института и участвовал в некоторых разработках. Могу сказать, что это такой же академический институт, как и многие другие.
Сам Алексей Джерменович Гвишиани по образованию математик, специалист по теории распознавания и сейсмическому районированию, создатель математической модели распознавания мест возможного возникновения сильных землетрясений. Наше сотрудничество с ним развивалось весьма успешно, пока вдруг внезапно не застрелился наш завлаб – Рэм Михайлович Константинов. Впоследствии мне еще раз приходилось встречаться с Алексеем Джерменовичем, когда в 1988 году я по поручению министра геологии СССР Евгения Александровича Козловского сопровождал профессора Карла Фукса из ФРГ, который был президентом Международной литосферной программы (ILP) и руководителем Международной программы континентального глубинного бурения (ICDP). Советский Союз тогда активно поддерживал эту программу и рассматривал ее как альтернативу американской Стратегической оборонной инициативы СОИ, выдвинутой Рейганом в 1983 году. Вместе с Карлом Фуксом мы посетили Ярославль, где находилось Научно-производственное объединение по сверхглубокому бурению и комплексному сверхглубокому изучению недр Земли НПО «Недра», а в Москве в рамках программы пребывания встречались с Алексеем Джерменовичем Гвишиани, который был тогда заместителем директора Института физики Земли АН СССР. Кстати, эту должность он занимает и сегодня.
Необходимо сказать несколько слов и о Карле Фуксе. Это был первый крупный ученый, которого мне было поручено сопровождать, в том числе по линии контрразведки – 6-го Управления КГБ СССР (контрразведывательное обеспечение экономики), начальником которого был генерал-лейтенант Фёдор Алексеевич Щербак. В 1986 году я окончил вечерний факультет МГПИИЯ им. Мориса Тореза (немецкое отделение) и в 1988 году перешел на работу во ВНИИЗарубежгеологии. В том же году, после моего отчета по Карлу Фуксу, меня назначили секретарем по зарубежным связям. Директором ВНИИЗарубежгеологии был Евгений Никитович Исаев, геофизик с уникальным опытом работы в странах Азии и Африки, имевший правительственные награды за Вьетнам. Несмотря на сложное время, связанное с разрушением Союза, когда он, как и многие другие, стал злоупотреблять спиртным, мы с ним неплохо находили общий язык, он бывал у нас дома. После отставки Козловского 7 июня 1989 года Исаев рассматривался как один из кандидатов на пост министра геологии СССР. К сожалению, он застрелился прямо на рабочем месте. Государственная премия за 1998 год была присуждена ему уже посмертно. Вот выписка из Указа Президента Российской Федерации № 870 от 22.07.1998 года: «Присудить Государственные премии Российской Федерации 1998 года в области науки и техники и присвоить звание лауреата Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники: …5. Высоцкому Владимиру Игоревичу, кандидату геолого-минералогических наук, директору Института нефти и газа открытого акционерного общества “ВНИИЗАРУБЕЖГЕОЛОГИЯ”… Клещеву Константину Александровичу, доктору геолого-минералогических наук, директору Всероссийского научно-исследовательского геологического нефтяного института; Милетенко Николаю Васильевичу, доктору геолого-минералогических наук, заместителю руководителя департамента Министерства природных ресурсов Россий