кве. Из центра прибыли два специалиста. В процессе его допроса и других следственных действий появились основания для проведения экспертизы на предмет его здоровья. Вскоре из Украины поступили документы о том, что Костюкевич страдает шизофренией. После проведения дополнительной судебно-психиатрической экспертизы в Душанбе этот диагноз подтвердился. Дело было расследовано и передано в суд. Решением суда правонарушителя отправили для лечения по месту постоянного жительства. Это было мое первое уголовное дело.
– Но были и другие?
– В 1969–1971 годах я принимал участие в расследовании еще ряда дел, как по нарушителям государственной границы, так и в рамках начатой Юрием Владимировичем Андроповым борьбы с теневой экономикой. Я имею в виду дела о крупных валютных махинациях в Таджикистане, поставках больших партий неучтенных тканей из Таджикистана в Ригу и расследование дел в отношении нарушителей государственной границы.
– Ваша информация подтверждает начатую в 70-е годы Андроповым кампанию по борьбе с «цеховиками». А когда Вы перешли на руководящую работу?
– С 1972 по 1975 год я работал в оперативном подразделении и инспекции при председателе КГБ Таджикской ССР генерал-лейтенанте Василии Тарасовиче Шевченко. В 1975 году председателем стал генерал-майор Евгений Иванович Первенцев, легендарный контрразведчик, который до этого был председателем КГБ при СМ Якутской АССР. Он существенно повлиял на качество оперативной работы таджикских чекистов. При нем я возглавил партком КГБ Таджикской ССР.
– Приближались афганские события…
– В конце 1980 года меня назначили начальником УКГБ по Кулябской области. На этой должности я проработал шесть с половиной лет. С учетом того, что область расположена на границе с Тахорской провинцией Афганистана, одним из главных направлений нашей работы было совместное с пограничниками Московского погранотряда обеспечение безопасности на границе. Речь идет об охране весьма протяженной границы в горной местности, причем граница не везде оборудована инженерно-техническими сооружениями. Различные враждебные бандформирования из Афганистана пытались проникать на территорию республики и использовать ее для переправки оружия и контрабандных товаров. Для пресечения таких попыток нами были разработаны дополнительные меры по войсковому и оперативному прикрытию государственной границы. Решением правительства от каждого погранотряда на территорию Афганистана на глубину до 100 км направлялись мотоманёвренные группы (ММГ) Пограничных войск КГБ СССР, в задачу которых входило патрулирование и разведывательно-поисковые действия в зоне нашей ответственности. В 1985 году для оценки ситуации на границе приезжал председатель КГБ СССР Виктор Михайлович Чебриков, а до этого несколько раз прилетал командующий Пограничными войсками КГБ СССР, генерал армии Вадим Александрович Матросов, который также посещал мотоманёвренные группы на сопредельной территории. Я и начальник Московского погранотряда Анатолий Терентьевич Чичулин докладывали обстановку лично Матросову. Мне также приходилось регулярно выезжать в приграничные районы Тахорской и Бадахшанской провинций Афганистана, где действовали вооруженные формирования афганской оппозиции. Мы встречались с представителями Службы государственной безопасности (ХАД) Афганистана и оперативными источниками, докладывали по инстанции о ситуации на этой территории. Нужно отметить, что в это сложное время не было допущено ни одного серьезного прорыва границы со стороны вооруженных групп на нашу территорию. Одновременно почти половина сотрудников Управления, владевших фарси и дари, участвовала в оказании интернациональной помощи спецслужбам Демократической Республики Афганистан в различных провинциях этой страны. Все они были удостоены правительственных наград. Кулябское управление КГБ было одним из передовых в системе КГБ Таджикистана по оперативно-служебной деятельности и военно-физической подготовке. Коллектив был интернациональным. Многие из тех сотрудников управления впоследствии стали руководителями отделов и управлений КГБ – КНБ Таджикистана и областных органов, пятеро стали генералами, а Зухуров Саидами стал первым председателем Комитета национальной безопасности Таджикистана.
– Вас, видимо, тоже наградили?
– В 1984 году я был награжден знаком «Почётный сотрудник госбезопасности» – это высшая ведомственная награда в системе КГБ СССР. Ей награждались единицы. К тому времени в Таджикистане только четыре сотрудника были удостоены этого звания.
– А как Вы попали в Афганистан?
– Это было, нужно сказать прямо, редкостное доверие – представителю Таджикистана стать руководителем оперативной группы зоны «Северо-восток» Представительства КГБ СССР в Афганистане, куда входили четыре провинции (области) Севера Афганистана. Большую роль в этом назначении сыграл один из опытнейших и авторитетных сотрудников внешней разведки генерал-лейтенант Александр Титович Голубев, которого ты знаешь. Он тогда приезжал в Душанбе, подбирал людей для работы по первой линии, принимал экзамены по фарси. Тогда мы с ним и познакомились. Как и везде в Афганистане, ситуация в этой зоне была сложной. Шли боевые действия между подразделениями правительственных сил и отрядами боевиков. В феврале 1989 года 201-я дивизия под командованием полковника Рузляева Владимира Викторовича, которая, как и мы, базировалась в Кундузе, последней уходила из Афганистана. А моя оперативная группа еще в течение около полугода продолжала там работать в контакте с начальником управления МГБ Афганистана боевым генералом Абдулло Факирзодой, и сменившим его на этом посту генералом Илясом. Поставленные перед нами задачи были выполнены. За эту работу в конце 1989 года все офицеры моей группы были награждены правительственными наградами. Я тоже Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденом Красной Звезды и Указом Президента Республики Афганистан орденом «Звезда» I степени. К лету наша группа была выведена из Кундуза, а я был переведен в Кабул.
– В качестве кого?
– Осенью 1990 года я был назначен офицером безопасности Посольства СССР в Афганистане и выполнял обязанности помощника посла по вопросам безопасности. В середине августа 1991 года я получил отпуск, и мы вместе с женой находились в Москве. Жили мы в гостинице «Пекин». 17 августа мы были записаны на спецрейс в Кабул, но вечером нам сообщили, что рейс откладывается. На следующий день вечером по телевизору сообщили о создании ГКЧП, который должен был временно управлять государством. Это было совершенно неожиданной и тревожной для нас новостью. Утром следующего дня из окна гостиницы мы увидели толпы молодых людей, которые шли по Тверской к центру с лозунгами и плакатами в поддержку Ельцина. К вечеру по телевизору сообщили о провале КГЧП и возвращении в Москву Горбачёва. 19 и 20 августа мы ходили по городу, пытаясь узнать что-нибудь о происходящих в Москве событиях. При этом мы видели много возбужденных людей, в том числе и на Арбате, где мы посещали книжный магазин. Некоторые говорили о победе «демократов» и радовались этому. К моему удивлению, я узнал, что среди «демократов» и сторонников Ельцина был и бывший начальник одного из управлений внешней разведки КГБ СССР Олег Калугин.
– Это тот, который вместе с либералами и националистами разваливал великую страну…
– Да, это так. Хотя нужно сказать, что большинство жителей, как и мы, не понимали сущности происходящего. 21 августа мне сообщили, что вылет в Кабул состоится 22 августа. Мы улетели, оставив Москву в состоянии напряженности и неопределенности. В Кабуле в посольстве все бросились нас расспрашивать о событиях в Москве – оказалось, что здесь тоже толком никто ничего не знал.
– А как восприняли развал Союза афганцы?
– Представители афганских спецслужб и другие лица, с которыми мы общались, болезненно воспринимали происходящие в СССР перемены. Один из заместителей руководителя МГБ генерал Фарин выразил опасение в связи с тем, что, по его информации, руководители СССР попали под влияние Запада и начали сокращать военную помощь правительству Афганистана. Он также заявил, что не исключает, что Горбачёв в угоду Западу оказывает давление на президента Наджибуллу, чтобы тот согласился на невыгодных условиях подписать соглашение о примирении с исламской вооруженной оппозицией.
– Что представлял собой Наджибулла?
– Наджибулла окончил медицинский институт в Кабуле, был активным участником революционного движения против шахского режима, несколько раз арестовывался. Преследовался также и при режиме Хафизулло Амина. При Кармале Бабраке, в 1980 году, возглавил ХАД – Службу государственной безопасности ДРА и руководил ей до 1986 года, когда был избран генеральным секретарем ЦК НДПА и стал руководителем страны. Доктор Наджиб – как его называли сотрудники ХАД – был хорошо образованным, грамотным руководителем как госбезопасности, так и государства. Он был прекрасным оратором, в совершенстве владел языками дари и пушту, с глубоким уважением относился к нашей стране. О нем как о профессиональном и порядочном человеке мне говорили его заместитель по ХАД генерал Фарин и начальник Управления безопасности Кундуза генерал Абдулло Факирзода. В июне 1990 года Наджибулла для укрепления своей власти и создания условий для объединения страны вместо НДПА создал национально-патриотическую религиозно ориентированную партию «Ватан» (Отечество) и стал ее председателем. К этому его подталкивал и Горбачёв. Однако даже не все из сторонников Наджибуллы поддержали такую политику. В том же году против него был поднят мятеж, возглавляемый халькистом, министром обороны Шахнавазом Танаем. Мятеж был подавлен. Но полного единства в партии восстановить не удалось. Кроме того, отрицательно на политике Наджибуллы сказалось сокращение военной и финансовой поддержки со стороны Советского Союза. А в 1991–1992 годах полностью прекратилась и поставка продовольствия в страну. В то же время руководители Запада и ООН через Горбачёва подталкивали Наджибуллу на форсирование плана национального примирения с вооруженной афганской оппозицией. Некоторые его сторонники, не согласные идти на соглашение с фундаменталистами, стали покидать страну. Другие не были согласны с его пропуштунской политикой в отношении северных народов – таджиков, узбеков, хазарейцев и туркменов, что вносило разлад, особенно в армию. Все это продолжало осложнять положение правительственных сил. В начале апреля 1992 года, когда ситуация продолжала ухудшаться, Наджибулла, во избежание дальнейшего кровопролития, подписал соглашение о мирном переходе власти с лидерами вооруженной оппозиции, предусмотрев ряд условий на переходный период для обеспечения своей безопасности, а также безопасности своего окружения и своих сторонников на всей территории станы.