недооценена, или на нее просто не реагировали. От органов госбезопасности уже требовали «гуманности» в работе, меньше реагировать на процессы, происходящие в обществе, в том числе и в религиозной среде.
– Что как раз и стало разрушительным фактором. Причем не только в СССР. Например, в Германской Демократической Республике, по словам Маргот Хонеккер, наиболее враждебно настроенные оппозиционные силы «собирались в основном под крышей церкви».
– Эти силы спекулировали на тех сложностях, которые, как и везде, появилсь в 1989–1990 годах и в Таджикистане. В результате «перестройки» заметно ухудшились общественно-политические и социально-экономические условия. В таджикском обществе нагнеталась нервозность. На волне гласности и открытости активизировались различные политические силы как прогрессивного, так и негативного свойства, в том числе и националистические движения, исповедующие религиозный фанатизм. Все вместе это привело к событиям февраля 1990 года в Душанбе, с которых и началась предыстория гражданской войны в Таджикистане.
– Расскажите об этом пожалуйста подробнее…
– В феврале 1990 года я прибыл из Кабула в краткосрочный отпуск в Душанбе, когда там начались массовые беспорядки. Поводом для них стали следующие обстоятельства. Незадолго до этого, в январе 1990 года, в Баку начались армянские погромы, в результате которых 49 армянских семей бежали к своим родственникам в Душанбе. Спустя несколько дней по городу поползли слухи, что в Душанбе переселили более трех тысяч армян, которым выделены квартиры в новостройках города. А тогда в столице ощущался острый дефицит жилья. 11 февраля перед зданием ЦК компартии Таджикистана на площади Ленина собралось около тысячи человек, которые требовали навести порядок в вопросах выделения квартир, осуждали действия властей и выкрикивали лозунги «Долой армян!». К митингующим вышел первый секретарь компартии Таджикистана Кахор Махкамов, который заявил, что в республику прибыло всего 49 армянских семей. 23 семьи разместились у родственников, остальные размещены на временной основе в нескольких пустующих квартирах. Совместно с представителями митингующих была создана комиссия по проверке ситуации. Вечером того же дня и утром следующего по радио и телевидению было сообщено о том, что большая часть приехавших армян, оценив ситуацию, заявили, что не хотят быть причиной конфликта, и обещали в ближайшие дни покинуть республику. Однако, несмотря на это, обстановка продолжала накаляться. На улицах появились группы молодых людей из числа местных, которые нападали на русских и на девушек таджичек, которые были одеты по-европейски. На следующий день, 12 февраля, на площади собралось около четырех тысяч человек. Они были настроены уже агрессивнее. Лозунг «Долой армян!» сменился требованиями «Долой Махкамова!». Протестующие перекрыли центральную улицу Ленина. Для охраны правительственного здания прибыли сотрудники милиции и других правоохранительных органов. Моя квартира находилась как раз на улице Ленина, примерно в 50–60 метрах от площади, прямо за домом, где в то время находился центральный книжный магазин «Точиккитоб», и я видел все это своими глазами. Находясь вне службы, я позвонил дежурному по КГБ Таджикистана и доложил о ситуации на площади. Дежурный ответил, что они в курсе обстановки, и добавил, что ситуация действительно напряженная, надо быть бдительным, осторожным и следить за обстановкой по месту расположения. Он также сообщил, что не исключены провокации. В этой связи в школах, институтах и других учебных заведениях детям разрешили идти по домам. После этого я пошел в школу и забрал младшую дочь. Было около 11 часов. На площади продолжала бушевать толпа. При входе во двор своего дома я увидел, как несколько молодых людей бежали за одетым в военную форму офицером внутренних войск, по виду русским, окружили его и стали тащить на площадь. Моросил дождь, и у меня в руках был зонт с длиной рукояткой, которым я отогнал и остановил молодых людей и стал интересоваться причиной. Они сказали, что кто-то стрелял по людям, и они хотят вести этого офицера к митингующим для разбирательства. Я обратился к военному и спросил, что он тут делает. Он на хорошем таджикском языке объяснил, что идет с дежурства из СИЗО № 1 домой. Оружия при нем не было. Я заявил, что знаю его, он душанбинец. Молодые люди были недовольны. Но так как я был старше их, да и мой решительный внешний вид сказал свое слово, они согласились и отпустили его, а сами вновь побежали на площадь. Мы быстро дворами отвели этого офицера на другую улицу и отправили домой, а сам я вместе с соседями вновь вышел на главную улицу, и мы стали наблюдать за площадью. Примерно через 2–3 минуты с площади вновь прибежали 4–5 человек, которые интересовались этим офицером. Мы объяснили им, что он сразу ушел домой. Они были этим недовольны, но тоже ушли. После этого я вышел на улицу Путовского, чтобы посмотреть, что происходит там. Эта улица тоже была заполнена людьми, которые направлялись к митингующим. Среди них выделялась группа молодых людей спортивного телосложения, которые держались обособленно. В это время улицу переходили двое парней славянской внешности. От группы спортивных парней сразу же отделились двое и, приблизившись к ребятам русской внешности, примерно с расстояния трех метров, в высоком прыжке каратиста, ударами ног уложили их. Я и еще двое взрослых мужчин и одна женщина отогнали «каратистов» и помогли раненым ребятам перейти дорогу, а затем отправили их домой.
– Не случайно, видимо, в свое время Вы предупреждали руководство о деятельности спортивных «секций».
– Да, это напомнило мне о той нашей информации 1986–1987 годов, когда в нелегальных школах Куляба и Дангары готовили боевиков на особый случай. Думаю, что многие из них в феврале 1990 года проявили себя и участвовали в различных провокациях того периода. В эти дни в Душанбе среди протестующих было много молодых парней из ближайших к Душанбе кишлаков и районов. Кто стоял за организацией беспорядков, я не знаю, но в это время в городе отмечались призывы религиозно-экстремистского и националистического толка, которые подогревали толпу. Митингующие, а за ними толпы молодежи продолжали двигаться в сторону здания компартии. Ситуация явно выходила из-под контроля.
– Книга Бжезинского так и называлась «Out of Control».
– Толпа гудела и двигалась все ближе к зданию, не обращая внимания на сотрудников правоохранительных органов. Протестующие подожгли автобус, который ранее был остановлен ими на центральной улице, ломали деревья и решетки. Попытки представителей властей успокоить собравшихся не увенчались успехом. Те потребовали выйти к ним первого секретаря ЦК компартии Таджикистана Кахора Махкамова. К середине дня митинг перерос в массовые беспорядки. Начались стычки митингующих с силами правопорядка. Некоторые начали ломиться в здание ЦК, захватили часть первого этажа и даже пыталась поджечь его. Были слышны крики и звуки стрельбы. Правоохранительные органы стали применять дубинки, водометы и слезоточивый газ. К вечеру 12 февраля силам правопорядка вместе с прибывшими из Москвы подразделениями спецназа удалось очистить площадь от митингующих, но часть молодежи оставалась на центральной улице, выкрикивала националистические и антирусские лозунги, громила магазины, разбивала камнями окна и двери. В основном это была молодежь из близлежащих кишлаков. Когда все закончилось, мы вместе с соседями Фарходом и Фармонбеком прошли по улице Ленина до центрального городского сада и везде видели разбитые витрины кафе и разграбленные магазины.
В дополнение к рассказу Давлата Ризобековича следует сказать, что вечером того же дня в городе были введены чрезвычайное положение и комендантский час. Однако беспорядки продолжились также 13 и 14 февраля. В Душанбе прекратили работу все виды транспорта, закрылись институты и школы, детские сады, магазины, предприятия и банки. Не работали почта и телефонная связь, перестали выходить газеты.
Город заполнили преступные группировки, многие молодчики были вооружены арматурой и камнями. После того как их вытеснили из центра, они продолжили свои бесчинства в других районах города, выкрикивая националистические лозунги. Усмирить хулиганов удалось лишь с помощью введенных в город войск.
Мирные жители, спасая себя и свои семьи, создавали отряды самообороны, инициаторами которых выступили воины-афганцы, которые охраняли от погромщиков подъезды домов, подходы к своим микрорайонам, организовывали дежурства. В состав этих отрядов входили таджики, русские, украинцы, узбеки, татары, евреи и представители других национальностей, которые, на мой взгляд, сыграли немаловажную роль в стабилизации обстановки и пресечении попыток религиозных фанатиков и националистов воспользоваться ситуацией.
По различным данным, в результате событий 12–14 февраля 1990 года в Душанбе погибло 25 человек и более 300 было ранено. Жители столицы были удивлены и напуганы такой явно неадекватной реакцией на прибытие армянских беженцев и всплеском национализма в таком многонациональном и дружелюбном городе, как Душанбе. После этих событий из Душанбе начался отток русскоязычного населения. Нет никакого сомнения в том, что во многом выступления были спровоцированы спецслужбами ряда западных и мусульманских стран. Поэтому я спросил моего собеседника:
– Давлат Ризобекович, а как развивались дальнейшие события и какую роль при этом сыграли органы госбезопасности?
– Личный состав Комитета национальной безопасности Таджикистана, несмотря на отток части его сотрудников в результате общей нестабильности в республике и приближающегося развала Союза, остался на службе и твердо поддерживал законную власть. В условиях общего хаоса органы госбезопасности принимали все меры к разведению сторон конфликта, понижению напряженности и продолжали своими возможностями защищать конституционный строй.
– Следующей вехой конфликта стали августовские события 1991 года в Москве. После провала ГКЧП оппозиция сделала КГБ одной из своих главных мишеней. Как и в Берлине, где специально подготовленные в Западной Германии боевики громили здание МГБ ГДР («Штази»), в Москве толпы вандалов ринулись на площадь Дзержинского, раздались призывы идти на штурм Лубянки и «взять документы». Но этого не произошло, хотя толпе при полном попустительстве московской милиции и нерешительности чекистов удалось выместить свою злобу на «Железном Феликсе», который являлся олицетворением порядка и законности. А были ли попытки штурма здания КНБ в Душанбе?