Татьяна выглядела совсем как мама, и это сбивало с толку. А Дима так вырос… Стал таким красивым мужчиной. Интересно, у него есть сейчас девушка? Что он читает? Что слушает? Найдет ли папу и будет ли все у них хорошо?..
Упав на кровать, Дора приобняла подлезшего под руку енота и уставилась в потолок. Медленно проваливаясь в сон, почти без удивления отметила еще одно странное хобби старьевщика. Конечно, это был не первый расписной потолок в ее жизни, но явно первый потолок, расписанный ее жизнью.
Девушка с двумя огромными косами виднелась почти во всех сценках фрески. Вот огромный мужчина с головой быка катает ее на плечах. Вот в школе ее дергают за косички. Вот она летит по небу со стаей гусей-лебедей. А вот ревет, уткнувшись в мамин подол. Вот рядом с ней прекрасная блондинка, одной рукой поднимающая машину. Вот папа учит ее водить…
Это выглядело настолько странно, насколько вообще возможно. Нет, изображения не врали – большую часть моментов Дора, несомненно, пережила именно так. Но минимум половина событий относилась к той части ее досуга, о которой запрещалось даже упоминать, что уж говорить о рисовании фресок. С Александром определенно нужно поговорить. Чуть позже. Когда мягкий и теплый енот не будет так приятно греть бок и сопеть в шею…
Его последняя надежда уснула на кровати, не только не переодевшись, но даже и не удосужившись укрыться. Александр заботливо задернул шторы, чтобы утреннее солнце ее не разбудило, тихонько достал из ящика одеяло, укутал им девочку и вздохнул.
Он готовился встречать испуганного ребенка, которого надо будет успокоить, завернуть в плед и отпаивать горячим какао. Но стоило во время ужина упомянуть ее прогулку с богатырем – и глаза Пандоры буквально засияли. В итоге оставшуюся часть вечера она, оживленно размахивая руками, в красках рассказывала, как тетка преследовала их с братом, метала колюще-режущие предметы и всячески угрожала благополучию, а Дима был крут – неимоверно крут, по ее словам, – и разве что не отбивал сюрикены ногой в прыжке и с разворота. После этого опекун только время от времени подливал ей в кружку какао и слушал, не встревая. Девочка лучилась абсолютным счастьем, и это чувство неведомым образом, несмотря на еще отдававшуюся боль в груди, заражало и его. Как маленькое солнце, Дора источала любовь, а он все слушал и слушал, пока не поймал себя на странном желании – чтобы когда-нибудь так же восторженно, взахлеб рассказывали о нем самом.
Взгляд Пня соскользнул на блаженно разлегшегося енота. Тот смущенно выполз из объятий девочки и чинно встал рядом, сложив лапки за спиной. Александр не преминул съязвить:
– Замечу, вы довольно отважно сражаетесь со своими страхами. Чуть ли не в пасть волку лезете, если можно так выразиться.
– Да-да, живота своего не щадя, борюсь со всем усердием, воистину, – закивал Денис Чертополох, разглаживая шерсть на пузе. – В свою очередь, замечу, барин, что прогресс налицо! Знатно тебя сегодня скрутило.
Княжич грустно покачал головой:
– И это сильно напугало ребенка. В прошлый раз подобное ничем хорошим не закончилось.
– Ой, да ладно, – отмахнулся енот. – Девица как раз в том возрасте, когда их проще всего к себе расположить. Пара комплиментов, щепотка галантности, намек-другой, что после долгих скитаний нашел наконец-то родственную душу, – и она твоя.
Оптимизма у Александра не прибавилось.
– Чем больше я ей нравлюсь, тем, замечу, сильнее меня будет крутить и тем более я стану напоминать смертельно больного.
Проблемы в этом Денис не видел и честно пожал плечами:
– Так в ее годы хлебом не корми, дай только кого-нибудь поспасать.
Молодой старьевщик вздохнул:
– Сия леди уже несколько притомилась от спасения утопающих. Ей нужен крепкий тыл, а не очередной принц в беде.
Енот озадаченно посмотрел на своего господина:
– Эм, я намекать не хочу, конечно, но… Ты ж вроде реально принц в беде?
– Потому мы и маскируемся, друг мой, – кивнул Александр.
– Ну чуть-чуть осталось. Щепотка романтики – и всё: искра, звон колоколов, честным пирком да за свадебку!
– Вот только пресловутая «романтика» будет исключительно под приступы и продлится недолго, – раздосадованно парировал Пень и в некотором смятении покинул комнату.
Денис – о, великий Лес, ну почему Репа, почему? – поспешил за хозяином, аккуратно прикрыв за собой дверь. Витольд Родович определенно порадуется, что голубки уже резонируют. Хотя, конечно, учитывая, как молодого княжича крутит, надо бы придумать контрмеры. Может, обезболивающее, да помощнее, для романтических моментов подыскать? А то какая ж краля захочет целовать юношу, пусть и благородного, но у которого лицо аж все перекособочило от ее близости? Тяжело придется с такой-то аллергией на взаимность…
Глава 11. Не было печали, да снизу постучали
– Задача школы не в том, чтобы обучать последним научным инновациям. Задача школы в социализации. В изложении общепринятой картины мира и подготовке будущих членов общества к достойному ему служению.
– На мой непритязательный взгляд, слесарь из городка с одним светофором вряд ли научит наших деток успешной социализации.
– Я что-то сказала про детей?
– О. О-о-о-о-о.
Жизнь Игоря Октябриевича продолжала складываться в какой-то слишком неприличный вариант оригами. С утра пораньше педагогическому составу велено было собраться в учительской, где директор, сияя от счастья, как и всякий руководитель, планирующий целиком и полностью переложить проблему на плечи подчиненных, объявила, что первые учащиеся въедут в общежития сегодня. Да-да, в самом начале лета, но так уж сложилось. Тем более за дополнительную нагрузку перед ней извинились и очень даже хорошо заплатили, и задача коллектива теперь помочь деткам обжиться, развлекая по мере сил. Прекрасно помня, что с первых же секунд его педагогической карьеры удача не улыбнулась еще ни разу, Игорь не столько из любопытства, сколько из желания сразу подтвердить худшие свои опасения поинтересовался, кто же такой шустрый к ним прискачет, на что получил вполне ожидаемый ответ – наследник патриарха с прицепом. То есть между ним и перспективой не самой приятной встречи теперь оставалось не несколько месяцев, а буквально пара часов. Высший класс.
Игорь безумно хотел выпить, но выпить было нельзя. Игорь мечтал закурить, но и вместо курить тоже хрен с маслом. В надежде хотя бы повыть от души он вышел во двор коттеджа, и ровно в ту минуту, когда ненависть к миру набрала максимальные обороты, с тлеющей в мундштуке сигаретой и бокалом чего-то восхитительно крепкого на горе-педагога с высоты своего окна уставилась Ипполита. Игорь осекся, а коллега хмыкнула:
– Чего замолчал? Продолжай. Обожаю наслаждаться жизнью под истеричный ор мужиков, знаешь ли.
В этом бывший богатырь и не сомневался. Преподавательница физики и астрономии сейчас была для него буквально Джульеттой на балконе, олицетворявшей все самое желанное и недоступное. Еще и покатое бедро из-под халатика выглядывало, словно намекая – это тоже нельзя, ни-ни. Но в наличии есть. Страдай.
– Так почему орешь-то? – снисходительно осведомилась она, демонстративно отхлебнув из бокала и аж причмокнув от удовольствия.
Скрывать проблему и дальше смысла не было: его ФИО выбиты на табличке коттеджа, прописаны в журналах, постоянно упоминаются коллегами и лишь вопрос времени, когда же дойдут и до наследницы убитого вожака медведей. Баранов решился:
– Я присутствовал на той самой дуэли Потапова.
– Пхе, нашел трагедию, – не оценила пафоса ситуации собеседница. – Неужто боишься предъяв от дочери за смерть отца? Совершенно зря. Там даже наша директриса засветилась и, замечу, тоже не вступилась. А если сама Альма Лютая не полезла, человеку вообще… – тут Ипполита осеклась и с прищуром уставилась на Игоря: – Подожди-ка. Там ведь из людей были только Мишкина бабонька с братцем…
Свежеиспеченный преподаватель БЖД молчал. Он не находил слов, а коллега явно забавлялась происходящим и с невероятным воодушевлением продолжила, чуть ли не аплодируя:
– Кобыла небесная, вожжа ей под хвост! Получается, старуха на старости лет стала сентиментальной и решила поиграть в объединение семьи?
– Она сказала, что это никак не связано.
– И ты ей веришь? – мощью сквозившего скепсиса можно было давить слонов.
Игорь подумал-подумал и снова заорал. Ипполита заржала в голос.
Богдан Иванович штурмовал очередные проекты договоров, изредка поглядывая на время. Вечно бодрая русалка спала уже третий час, и патриарх начинал подозревать ее мир в коллапсе. Интуиция подсказывала: первопричина покоилась глубоко внутри и мало коррелировала с выпитым вином, но стопроцентно – с раной, которую Татьяна пыталась оным залить. Когда стрелки часов отмотали еще два круга, Богдан Иванович подозвал Марата и негромко попросил об услуге. Лицо секретаря сначала вытянулось, потом пошло рябью – явный признак сильного волнения. Просьба была не просто не рабочей, но и, прямо говоря, несколько противорабочей. Однако любая важная для руководителя мелочь получала в глазах Марата максимальный приоритет, и в итоге он кивнул, пусть и пребывая в некоторой задумчивости относительно странных хобби своего шефа.
Примерно через час после этого в приемную вошла, гордо подняв голову, смутно похожая на Татьяну девушка. Мелкие завитки ее роскошных и вопиюще розовых кудряшек ярко контрастировали с офисной обстановкой, а в руках она, словно святой Грааль, несла пакет золотых рыбок. Следом шла еще одна, тоже неуловимо похожая на Таню дама, но уже с прямыми темно-зелеными волосами. Патриарх даже несколько обомлел от такой палитры. Оказывается, Татьяна была далеко не самой неформальной из своих сестер.
Марат быстро перехватил посетительниц, отконвоировал к начальнику и коротко представил: «Ляля и Лиля, прибыли первыми, где прикажете расположить сударынь?»