– Тогда продиктовать?
Большой палец вверх. ДТП откашлялся:
– Бать, за мной хвост, надеюсь, выборочная проверка. В любом случае вечер мне лучше провести дома, авось отвяжутся. Нет – с утра буду думать, что делать. В остальном все хорошо, записи достал. Будь добр, просто жди и ни в какие аферы не лезь.
Лола покивала несколько раз, потом сложила перед собой руки и резко развела в стороны. Возникла небольшая копия Димы из света, честно отчеканившая этот не самый вдохновляющий спич. Богатырь улыбнулся и вдруг спохватился:
– Слушай, а не пора тебя отпустить обратно к Доре?
Лола аж оторопела. Посмотрела на него как на очень большого идиота и обвела руками вокруг. Показала знак вопроса.
– Нет, я согласен, без тебя вообще словно без рук буду. Но обещал же, когда найду папку, вернуть тебя Пандоре, нет? Разве так честно?
Лола подняла большой палец.
– Слушай, я банально не заслужил этого, и…
– ЕЙ ЛУЧШЕ ЗНАТЬ.
Глядя на вмиг посеревшего богатыря, напарница закатила глаза: прости, мол, вырвалось. Когда тот снова смог сфокусировать на ней взгляд, примиряюще поднял руки и улыбнулся:
– Признаю, мой косяк. Слушай… Поскольку те два орла должны быть уверены, что я точно не спешу к внезапно обретенному бате, и вечером придется сидеть дома, может, кино посмотрим или в игры поиграем, когда вернешься? Выбирай что хочешь, у меня неплохая коллекция. А пока ты бегаешь, я тут немного приберусь и ужин сварганю. Ок?
В момент просиявшая Лола подняла оба больших пальца и мгновенно исчезла. Дмитрий было выдохнул и тут же ринулся на всякий случай перепрятывать ужастики про призраков: с нее станется устроить марафон и кидать многозначительные взгляды в процессе, а Дмитрию, в отличие от некоторых, спать нравилось гораздо больше, чем в ужасе не спать.
Пандору разбудил непривычный в ее новом доме приближающийся рокот мотора. Мобильный показывал четыре утра, и, не без труда попав ногами в тапочки, она вскарабкалась на свой любимый подоконник с панорамным окном – выяснить причину. Звуки разносились звонко и далеко, и с высоты своего рая Пандора наблюдала, как вместе с рассветом к избушке медленно катил небольшой грузовичок. Промотав в голове события последних дней, она быстро переоделась в шорты и футболку – одежду, в которой и приехала когда-то к лешему, – и поспешила встречать машину: судя по всему, наконец-то доставили Катины вещи и бабулю Безу.
У веранды уже стояли, скрестив за спиной кто руки, а кто лапы, Александр Витольдович и Репа. Завидев девочку, енот сразу и словно бы ненавязчиво подставил пузико для почесываний. Хозяин грустно за ним проследил, но ничего не сказал. Доре стало как-то неловко.
– Доброе утро! Может, вас тоже погладить?
– Доброе утро, – чуть поклонился опекун и печально улыбнулся: – Боюсь, я несколько отличаюсь от домашнего питомца, не в самую удачную для меня сторону.
– Тогда как спалось? Ой, вы же не спите… Чем занимались?
– Пытался перешить ваш повседневный наряд. По-моему, сделал исключительно хуже.
– Наверняка вам только кажется. Примерю, и посмотрим.
– Подозреваю, что могу сказать это со всей определенностью. После переделки на нем появилось даже больше, а не меньше рюшей.
– Ой… Но я верю, вы старались.
Грузовичок тем временем подъехал ближе, и из окна водителя высунулась усатая улыбающаяся физиономия Тимофея Ивановича:
– Утро доброе бойцам невидимого фронта! Ну что, принимайте-разгружайте почтенную мадам, и отвезем вещи гражданочки Красношапко в общежитие. Только пошустрее, я опаздываю к Альме Диановне.
– В такой час? – удивилась Пандора, глядя, как завуч деловито выскакивает и открывает дверцы грузовика.
– Что поделать, с четырех до пяти самый клев! Так, расступитесь, пожалуйста, дайте место, – протараторил Тимофей Иванович и, крякнув, вытащил из машины камень в половину своего роста. Заозирался, поставил на землю и, раскрасневшись, утер пот платком.
Камень был большой, покатый, явно старый, но на удивление тщательно отполированный. Серым гранитом ли, или позитивной надписью «Без вариантов» с тремя стрелками на три разных направления он напоминал могильную плиту и выглядел массивным и неподъемным. Пандора улыбнулась и погладила верхушку валуна – бабуля Беза, как и всякий межевик, вела довольно странное, с точки зрения человека, существование, но девочку любила, словно собственную внучку, и это чувство было взаимным.
Отряхнув руки, Тимофей Иванович поспешил обратно в кабину, на ходу прокричав:
– Я вещи к женскому общежитию подвезу и выгружу, но дальше, пожалуйста, уж сами. Пропуск вам выдали, так что не обессудьте. Жить Красношапко будет в комнате 210, но на всякий случай – на табличке ФИО подписаны. Ну все, не задерживайтесь!
И, помахав, поехал в сторону интерната на ставшем явно более расторопным грузовичке. Александр и Пандора переглянулись, и оба задумчиво посмотрели на камень.
– Что ж, быть может, пока я транспортирую многоуважаемую госпожу Безвариантов подальше от дороги, вы позавтракаете, а после вместе сходим в общежитие и занесем коробки?
– А их без нас не украдут?
– Помилуйте, сударыня, в АСИМ сейчас практически нет обитателей, а те немногие, кто остался на лето, не дураки. Вещи не тронут, не переживайте. Лучше подскажите, где предпочтительнее позавтракать – в доме или на веранде?
– На свежем воздухе, если можно. Рассвет уж больно красивый. Да и комары на удивление перестали кусаться.
– Мы с ними максимально доходчиво поговорили.
Несколько удивившись этим словам, Пандора все-таки решила не переспрашивать и, отправившись на веранду, уселась в одно из плетеных кресел и принялась немного сонно следить, как енот сервирует завтрак: в сегодняшнем меню были тосты с ветчиной и сыром, овсянка со знакомой сладкой клубникой, вечные плюшки и горячо любимое Дорой какао. Приступив к еде, подопечная время от времени украдкой поглядывала на Александра: переставить камень у него определенно не получалось. В какой-то момент, явно раздосадованный, он разулся, снял сюртук, жилет и, оглянувшись на Дору, даже размотал шарф на шее и бросил неподалеку.
Некоторое смущение Пня объяснялось легко: несмотря на то что щеки его были гладко выбриты, шея представляла собой форменную катастрофу, словно тут за дело взялся Эдвард Руки-Ножницы: практически каждый миллиметр кожи покрывали небольшие порезы, местами заклеенные бумажками. Максимально облегчив свой наряд, старьевщик снова попытался переставить камень, и тот вновь не дался. Попробовал еще раз. Безрезультатно. Пандора завтракала, наблюдая за войной опекуна с ее нянькой, и никак не могла понять, почему бабуля Беза вредничает. Проверяет его, что ли? Уже и каша была съедена, и тосты распробованы, и даже большая кружка какао подошла к концу, а воз – ну то есть межевой камень – и ныне там. Енот на происходящее смотрел с не меньшим недоумением. Потом они с Дорой переглянулись, девочка приглашающе похлопала по коленкам, и дважды звать Репу не пришлось – он тут же мохнатым покрывальцем распластался пузом вверх и даже в предвкушении поджал лапки. Наблюдая за безуспешными попытками Александра Витольдовича сдвинуть бабулю Безу и наглаживая енотика, Пандора почувствовала, что ее глаза постепенно закрываются…
Проснулась она от яркого солнечного луча, умудрившегося, несмотря на крышу веранды, таки пробиться к девочке. На часах – почти восемь, енота на коленях не оказалось, завтрак со стола исчез, а бабуля Беза как стояла посреди дороги, так и стояла. Привалившись к ней спиной, на земле обреченно сидел Александр Витольдович, и ветер доносил до девочки обрывки его увещеваний:
– Но вы же понимаете, что это – проезжая часть… Всем станет удобнее, если вы переместитесь поближе к дому…
С одной стороны, Пандоре не особо хотелось лезть в разборки между взрослыми: бабуля Безвариантов была довольно старым межевым камнем, и если уж бралась с кем-то мериться силой, то явно не из праздного интереса. С другой – несмотря на все заверения опекуна, Дору беспокоили одиноко стоящие перед входом в общежитие коробки с Катиными вещами. В принципе, зная подругу, она понимала, что там, скорее всего, сплошь запасная одежда, а значит, должно быть не особо тяжело… Решительно встав, девочка направилась к парочке взрослых, которые, по идее, взялись за ней присматривать.
– Александр Витольдович…
На нее очень протяжно и грустно посмотрели – так, что аж сердце защемило. Закатавший штанины и рукава опекун выглядел сейчас словно в разы моложе привычного. Две верхние пуговицы на рубашке оторвались, и, непонятно зачем и почему, Пандоре внезапно подумалось, какие у него острые ключицы, того и гляди кожу проткнут. Как назло, самого Александра тут же скрутило, и Дора в испуге метнулась к нему:
– Опять сердце? Снова станете говорить, будто все в порядке?
– Да, все хорошо, не извольте беспокоиться, – явно через силу выдавил Пень, потирая грудь. – Хотя, признаюсь, некоторая внезапность и беспричинность сбивают с толку.
– Может, вы перетрудились?
– Вряд ли. Просто ваша уважаемая дуэнья, очевидно, решила меня испытать и определенно пользуется ограничениями, которые накладывает текущая ситуация.
– Вам никогда не приходило в голову попробовать объяснять происходящее понятным языком? – съязвила Пандора, не успев себя остановить.
– Почему же, приходило. И эту идею я категорически отверг, – ухмыльнулся Александр.
Девочка замерла, а старьевщика скрутило с новой силой. Из дома выскочил енот со стаканом воды в лапах, подбежал и заботливо протянул господину. Тот с благодарностью взял.
– Вы что-то хотели? Я, к сожалению, видимо, еще какое-то время буду занят… – снова заговорил Пень, морщась и по глотку отпивая воду.
– Подумала, раз пока вы с бабулей Безой… знакомитесь, я могла бы и сама Катины вещи занести. Коробки, по идее, не тяжелые, а тем более вам плохо стало.
– Хотелось бы подчеркнуть, что в ухудшении моего состояния многоуважаемая госпожа Безвариантов не виновата ни на йоту.