– День-добрый-тебе-тяжело-а-я-весь-такой-положительный-давай-помогу! – на одном дыхании выпалил неизвестный и попытался отобрать у Доры коробки.
Девочка предсказуемо вцепилась в них еще крепче:
– Спасибо, я сама. Они легкие.
– Вообще ни разу не похоже. – С этими словами ее внезапный собеседник все-таки выхватил верхнюю. В просвет показалась голова парня явно азиатского происхождения. Встретившись взглядом с Дорой, он тут же лучезарно улыбнулся: – Ну да, точно, для тебя стопроцентно тяжелые. Куда несем?
Пандора напряглась. Как и всякий обитатель мегаполиса, она не считала разумным отдавать вещи в руки незнакомцев или говорить, где живет. Возможно, юноша это понял, потому что тут же поставил коробку обратно, вновь закрыв Доре обзор, после чего одним движением отобрал вообще всю стопку и, легко удерживая ее одной рукой, протянул вторую:
– Я – Ганбата. А ты? Не ожидал, что кто-то еще в начале июня тут будет. Ты явно необычная!
Девочка оглядела своего незваного помощника: черные ботинки, ярко-оранжевые носки, выгоревшие джинсы, леопардовая рубашка и розовый пиджак, умудрявшийся блестеть без единого лучика солнца. И вот на фоне этого субъекта она – «необычная»?
– Дора. Извини, мне нужно поскорее все занести, пока дождь не начался.
Она хотела было вернуть коробки, но он уже снова ухватил их обеими руками.
– Тогда показывай дорогу! Да не смотри на меня так, не поломаю, честно. Что за школа у тебя такая чудная была, раз ты так боишься за вещи?
Решив не спорить с судьбой в виде общительного балбеса, Пандора указала на лестницу:
– Комната 210, предположительно второй этаж. А школа обычная, средняя общеобразовательная.
– Никогда о такой не слышал. Это где?
Дора замерла. Она много раз готовилась отвечать на вопросы, мысленно проговаривая в голове возможные варианты, и тот факт, что спрашивают ее с глазу на глаз, а не при всем классе, несколько успокаивал. С другой стороны, если сейчас выработать какую-то стратегию поведения, ее и придется придерживаться в дальнейшем. Ладно, постараемся не врать.
– В Москве.
Парень запнулся о ступеньку и было пошатнулся, но резко скакнул вперед, преодолев лестничный пролет, и тут же обернулся:
– Это чё, человеческая?
– Угу, – только и оставалось промямлить Доре, привыкшей, что окружающие все-таки стараются не щеголять своими способностями просто так.
– Всамделишная человеческая школа? – восхищению парня не было предела.
– Ну да, обычная.
– Фига себе, обычная. – Ганбата бодро нес коробки по коридору, даже не глядя на номера комнат. – Меня бы в жизни туда не пустили. И ты прям ходила-ходила, как настоящая? И долго?
Судя по реакции, подобные вопросы будут встречаться неоднократно. Надо привыкать.
– Десять классов. Собственно, в конце десятого и перевелась сюда.
Он сгрузил коробки у двери – ну да, номер 210, не ошибся – и оглядел Пандору с ног до головы.
– Десять лет проучилась в человеческой школе? Офигеть. Это же, блин… Ты, наверное, гений мимикрии? Зачем тогда перевелась? Окончила бы школу, поступила в человеческий вуз – тебя б с руками оторвали. Куча знакомых людей, которые совершенно уверены в твоей нормальности… Такое ж похлеще любого диплома! Ты наверняка про них все знаешь лучше наших преподов. Блин, реально, так круто! Тебя в чем-то заподозрили?
– Нет. Школьница как школьница.
Парень не сводил с нее удивленных глаз:
– Тогда зачем бросила?
Дора вдохнула поглубже. Надо объяснить, но не углубляться в детали. Что делать, если он начнет расспрашивать? Ладно, выкрутимся. Главное – не врать, на этом директор особо настаивала.
– Я не то чтобы захотела и бросила. Просто – с технической точки зрения – стала сиротой. А до совершеннолетия и без диплома хотя бы четвертого уровня мимикрии среди людей одной жить нельзя.
Ганбата резко посерьезнел:
– Прости, я не подумал. Пошли остальное принесу. – И, заметив, что она опять замешкалась, все-таки рассмеялся: – Да не оглядывайся, никто твои вещи не заберет. Нас тут трое на оба общежития, и уж шмотки-то Генке неинтересны совершенно.
Они спустились по лестнице под какой-то до боли знакомый мотивчик, который парень принялся насвистывать, под него же и занесли в холл оставшиеся коробки. После довольно продолжительного торга, вызвавшего в памяти стойкую ассоциацию с попыткой продать еврею ненужную фигню, Ганбата все-таки пустил Дору тоже носить хотя бы по одной небольшой коробке и опять принялся напевать. После седьмой ходки не выдержал и недоуменно протянул:
– Слушай, не обижайся, но куда тебе столько?
Пандора улыбнулась:
– Это не мое, а подружки, которая будет тут жить. До начала учебного года она в разъездах, и вещи разрешили заранее доставить. Сохраннее будут.
– Ну-ну, вещи сохраннее, а таскать тебе? – нахмурился парень.
– Мне не трудно, – девушка пожала плечами. – Да и ты помогаешь, спасибо.
– Пустяки. Я ж еще и нагрубил. От хорошей жизни в АСИМ никто раньше срока не въезжает, пора бы и привыкнуть. – Ганбата замялся было, но все-таки продолжил: – Слушай, можно я тебя еще про людей порасспрашиваю? Если опять чего ляпну, прямо скажи, мол, дурак. Хорошо?
– Да, без проблем. Только и ты мне тогда на пару вопросов ответишь? А то я не очень привыкла жить среди… своих.
Лицо парня осветила широчайшая улыбка.
– Конечно! Я, правда, как раз только среди своих жить и привык, так что знаю не сказать чтоб особо много… Можно сразу вопрос?
– Давай.
– А у людей принято такие длинные волосы носить?
– Скорее нет, чем да. Длинными обычно считают те, что до лопаток. А я свои долго отращивала, мне так больше нравится.
– Да, классные, – кивнул Ганбата с видом знатока. – А тебя по ним не вычислили?
Девушка пожала плечами:
– Волосы как волосы. Люди не такие уж параноики, и сами порой выглядят еще приметнее. Внимание мои косы привлекали, это да, но не более.
– Ясно, – предпоследняя партия вещей оказалась у двери. – А… можно потрогать?
Дора почувствовала, что краснеет, и кивнула. Парень взялся за кончик косички и стал вертеть его в руках.
– Круто, у нас ни у кого таких нет. Слушай, а ты кто по типу?
А вот и первый опасный вопрос. К счастью, из него легко выкрутиться:
– По правилам интерната это разглашать нельзя, по крайней мере так мне сказала Альма Диановна. Мол, если остальные догадаются сами – пожалуйста, а прямо в лоб – табу. Мы же вроде должны людьми притворяться все время? Если преподаватель не потребует обратного, конечно.
Ганбата задумался:
– Так-то оно так, но большинство друг друга с детства знает, вот и очевидно, кто есть кто. А ты ж на человека похожа как две капли воды! Тогда ответь хотя бы, точно не человек?
Девушка улыбнулась:
– Будь я человеком, на меня бы не распространялись наши правовые нормы.
Парень развел руками:
– Ну, спросить все равно стоило. Я, честно говоря, плохо представляю себе кого-то, кто мог бы с детства жить в окружении людей и не спалиться. Какой-то малоизвестный тип нечисти, который почти не выделяется?
В эту минуту Дора готова была буквально расцеловать Ганбату за то, что он не употребил слово «редкий».
– Не, наоборот, хорошо известный. И если бы я какие-то характерные вещи сделала – было бы заметно.
– Хм, ну тогда все просто: ты – гений мимикрии, а мне никогда не светит догадаться, какому созданию я помогал с переездом. Но, блин, десять лет среди людей… Папе расскажу – ни в жизнь не поверит! Даже, наверное, полезет работу предлагать. – Поставив последнюю коробку перед дверью, парень с сомнением оглядел получившуюся баррикаду. – Так, вроде всё дотащили. Пустишь внутрь? Помогу занести.
Пандора снова замялась:
– Слушай, это ты сама по себе такая паникерша или у людей научилась? Я ж не глупый, ноги еще в холле вытер.
Теперь пришла очередь Доры задавать вопросы:
– А без моего приглашения ты в комнату войти не сможешь? Как вампир?
Ганбата уставился на нее с настолько неподдельным восхищением, что стало даже почти неловко.
– Господи, ты реально точь-в-точь настоящий человек! Вампирам плевать, приглашают их или нет, они же бактерии. Это вроде духи не лезут, если не позвать, но там и банальным «заходи на огонек» не отделаешься, надо еще с обрядами заморачиваться. Подобное только медиумы умеют. Правда, папа говорил, что в школе один такой и живет… – Парень взглянул на нее с подозрением: – Слушай, а ты случайно не?..
Дора бодро замотала головой, мысленно поставив галочку – изучить связь вампиров с бактериями, и, поднеся к замку именную карточку, открыла дверь:
– Ну раз мы оба друг друга не боимся, добро пожаловать.
Небольшая комната – примерно восемнадцать квадратных метров – предназначалась для двоих. Двухъярусная кровать, два письменных стола со стульями, над каждым свои полки, заставленные учебниками. У другой стены – два платяных шкафа и два комода, одна большая вешалка и общее зеркало. Две двери – видимо, ванная и туалет на комнату. На столах по ноутбуку. Мягкий зеленый ковролин с высоким ворсом, голубые стены, лампа, похожая на безумное барочно-медное солнце, а на окнах – черные занавески с вышитыми звездами. Катя точно решит, что ее отправили в детский сад, но самой Доре такое оформление пришлось по душе. Внимательно следивший за ее лицом Ганбата вновь заулыбался:
– Знаешь, а ты классная. Нет, правда. Тебе здесь нравится, по глазам вижу. Мне тоже очень нравится! Ладно, подержишь дверь, пока я коробки занесу? А то тут магнитный замок, устанем открывать-закрывать.
Дора задумчиво следила, как парень таскает коробки, и внутренне содрогнулась, вспомнив, сколь легко он перескочил лестничный пролет. От хорошей жизни в общежитие раньше времени не въезжают? Тогда что привело сюда Ганбату? И сам-то он кто? Спросить об этом прямо после пассажа про устав школы казалось не лучшей идеей. От вампиров и оборотней следовало держаться подальше: у них свои замкнутые сообщества, чьи интересы с интересами Семьи слишком часто не совпадали. Но вампиры бесстрастны, а у этого каждую минуту новая эмоция на лице. Да и в целом мужчина-вампир обычно выглядит как пузатый дядя в летах, а не худой подросток. На оборотня тоже не похож: мускулатура не та. А если не вампир и не оборотень, то, наверное, мама не была бы против знакомства? Парень добрый, пусть и доставучий.