Он все говорил и говорил, размеренно и монотонно, и Дора медленно успокаивалась. Когда она перестала всхлипывать и дыхание выровнялось, Ганбата осторожно погладил ее по спине. Рыданий не последовало.
– Извини. Я, наверное, просто устала.
– Все хорошо.
– Правда, извини. Обычно я себя так не веду.
– Расслабься, я понимаю. – Ганбата легонько похлопал ее по плечу. – Сам в детстве, когда понял, что приемный, очень много ревел. Если еще захочется плакать – говори, я посижу рядом. Обычно от этого легче.
– Ты тоже сирота? – удивленно спросила Дора.
– Не уверен. Просто, как сказать… По мне сразу видно: усыновленный. Папа – зеленоглазый блондин, а я – бурят бурятом. Мамы нет, но он очень старается, и я им горжусь. Конечно, какие-то вещи в упор не понимает, да и не поймет, наверное. Но он никогда меня не подгонял и сказал, что я могу привыкать столько, сколько потребуется.
– И вправду классный.
– Ага, – просиял было Ганбата, но тут же скис. – Только одинокий. У него ж, кроме меня, считай, и нет никого. Ну Маратка – это секретарь, но он такой, как бы сказать… Очень по работе. А ему нужен кто-то близкий. Мне кажется, в нашей семье все-таки сильно не хватает мамы. Ну, я, правда, не сказать чтобы видел их когда-нибудь, настоящих-то, так что это скорее теория… Блин, и даже спросить не у кого. Генка вон тоже сирота, маму помнит смутно.
Отметив про себя уже второе за день упоминание некоего Гены, Пандора чуть улыбнулась:
– Я могу немного о мамах рассказать, если хочешь.
– Вот твоя мама… она была красивая? – сразу оживился парень.
– Да, самая красивая, – с уверенностью кивнула Дора.
– Строгая, но справедливая? – продолжал он.
– Да.
– Офигеть! Блин, значит, я прав! – Ганбата принялся с жаром жестикулировать. – Я приметил тут одну тетю, папе в самый раз, но он у меня такой доходяга, просто ужас! Про отношения знает еще меньше, чем я. Скорей бы уже дождь кончился, и можно было на твою игру посмотреть…
Дора не могла не поражаться своему новому знакомому. Вообще, сама идея сводничества ей очень не нравилась, но почему-то, когда про это рассказывал Ганбата, создавалось впечатление, что оно и вправду к лучшему. Он вдруг задумался и резко перевел тему:
– Слушай, может, конечно, не мое дело, но Дора – это ведь не полное имя? Как Гена, да? А полное какое?
Девушка улыбнулась и, потянувшись, высвободилась из его объятий:
– Пандора. Пандора Добротворская.
Глава 16. А что, если?..
– Машка, включи мозги хоть на минуточку! Он же медведь. Медведь!
– И что?
– И всё! Конец дискуссии!
– А тебе в голову не приходила мысль, что я вообще-то сама вправе распоряжаться своей жизнью?
Жара делала свое дело, даже без солнца плавя мысли, а духота и низкие тучи желанию выйти на улицу тем более не способствовали. Но, просидев в коттедже безвылазно два дня подряд и подъев все запасы, Игорь Октябриевич наконец в полной мере осознал смысл поговорки «Голод не тетка» и аккуратно крался сейчас в сторону столовой окольным путем – мимо мужского общежития, будучи полностью уверенным, что шансов встретить там племянницу практически нет. Однако у входной двери его внимание привлек высокий смуглый пацан, пытавшийся попасть внутрь и изо всех сил эту самую дверь дергавший. С ходу оттипировав его в нашумевшего преемничка вампирского патриарха, выбор кровососа Игорь в целом одобрил: фигура у парня была довольно мощной, рельефной, с широкими плечами и наводила на мысли о профессиональных пловцах. Ну да, в эпоху повального ЗОЖа усыновлять очередного толстопузика явно не стоило.
Решив, мол, проблемы индейцев шерифа не волнуют, Баранов вознамерился продолжить свой путь и тут заметил, что юноша приценивается к балконам первого этажа и открытой форточке над козырьком подъезда. Будущий преподаватель БЖД вздохнул. В конце концов, в одном он точно был уверен: платили ему в том числе и за предотвращение попадания деток в топ премии Дарвина. Не особо живых деток – тоже. Парень ухватился за подоконник и явно хотел подтянуться, как его остановил властный окрик:
– Эй, пацан! Даже и не вздумай.
Гена повернулась. На нее сурово смотрел какой-то стремный мужик в спецовке, чертовски напоминавший помесь крокодила с чихуахуа. Стопроцентно кто-то из местных, но, поскольку в столовой она его не видела, наверное, завхоз или уборщик. Хотя судя по одежде – младший помощник уборщика максимум. В голове, однако, смутно мелькнуло, что даже такой непритязательный взрослый здесь все равно обладает большими правами и свободами, чем она сама. Пришлось ответить:
– Почему «не вздумай»? У меня карточка в комнате осталась, как я иначе внутрь попаду?
Ганбату она с утра послала на все четыре стороны, о чем уже успела пожалеть, ибо тот обладал уникальным даром идти четко по адресу, неизменно возвращаясь отдохнувшим и нагулявшимся. Сегодня вообще собрался по дну озера лазить – как она его там найдет? На то, что ее приняли за парня, Евгения даже внимания не обратила: если полжизни ты варишься исключительно внутри мужского прайда вампиров, к подобным казусам не только привыкаешь, но и перестаешь их замечать.
Странный мужичок показательно закатил глаза и сложил руки на груди, будто она ляпнула уж совсем несусветную глупость:
– Ты вконец тупой или прикидываешься? По-твоему, что, в самом охраняемом интернате между учащимися и предположительным маньяком только приоткрытое окно?
Гена стушевалась. Звучало и вправду как-то… не очень охраняемо. Глядя на ее заминку, мужик с торжествующим видом продолжил:
– То-то и оно. Попытайся ты трюк с форточкой провернуть – тебя бы оглушило хорошенько, чтоб неповадно было. Полезешь снова – уже молнией долбанет. На третий раз – приморозит к стене, и болтайся себе, пока кто из преподов не сжалится и не снимет. С занесением в личное дело, конечно.
– Но я ж ничего плохого не…
– Значит, – перебил странный тип, – так и напишут: не помышлял ничего плохого, просто клинический идиот. Хочешь жить – умей читать документацию. Положение о внутриобъектном и пропускном режимах для кого писалось? Ты его хоть открывал?
Евгения смутно догадывалась, что ответ на ее лице написан более чем четкий. Однако проблему это не решало:
– И как мне тогда в комнату попасть?
– К примеру, попросить кого-нибудь из учителей тебе помочь.
– И где я их сейчас найду?
– Ой, я даже и не знаю. Быть может, прямо перед собой?
Девушка вытаращилась во все глаза. И этот странный задохлик – учитель? Только если он ведет мастер-классы «Будь успешным, а не как я». Вслух же сказала:
– Тогда поможете мне?
Он смотрел на нее, все так же скрестив руки на груди, – явно чего-то ждал. Евгения вздохнула и добавила:
– Пожалуйста?
Странный учитель ухмыльнулся, обнажив частокол мелких зубов, и легко распахнул дверь общежития без всяких маханий карточками. Гена остолбенела, ухмылка мужчины стала лишь шире:
– Пункт 3, подпункт 2.1.5 Положения. Если вкратце, учитель сам себе удостоверение.
– Я… почитаю на досуге. – Она даже почти не соврала. Определенно хотелось, чтобы больше никто так перед ней не паясничал.
Девушка вошла в холл, но странный мужик почему-то пошел следом. Перехватив недоуменный взгляд, снова хмыкнул:
– А в комнату ты как собрался попасть? Дверь выбить? Показывай куда, я открою.
Ну да, логично. Гена залилась краской, нервно буркнула что-то вежливое и повела учителя к их с Ганбатой временному убежищу. Пока шли, мужчина то и дело поглядывал на Гену с явным подозрением и в какой-то момент, когда это стало уже почти невыносимым, выдал:
– Я думал, у патриарха преемник какой-то, ну… более азиатский, что ли. Судачат, по крайней мере, именно в таком ключе. А по тебе особо и не скажешь.
Они остановились у двери, и Гена с постным лицом выдала:
– Он и вправду бурят. А я – не Ганбата.
Учитель покосился на табличку, Евгения посмотрела туда же: кроме суверена на ней значился только его будущий собрат по комнате, некий Эндрю. Надеясь положить конец недопониманию, девушка пропустила учителя вперед, дав открыть дверь, после чего протянула руку:
– Я его вассал, Потапова Гена. А вы?
Мужчина замер как кипятком ошпаренный. Потом у него дернулся глаз. Затем еще раз. После веко вообще стало напоминать истеричный семафор, а выдал учитель и вовсе странное:
– Вобла желтый печенег…
– Что, простите?
Он стоял перед ней, абсолютно побледневший и явно шокированный, и Гена как никогда остро почувствовала, каково это – быть полукровкой. По слухам, преподаватели АСИМ были самыми бесстрашными головорезами, а этот все равно испугался ее, получеловечку, чуть ли не до икоты. Вон и смотрит так, будто она весь мир выдернула у него из-под ног. Девушка уже почти решилась убрать руку, как вдруг странный мужчина ожил, протянул свою и, крепко обхватив грубой ладонью, внезапно тихо и без былого запала выдал:
– Баранов. Игорь Октябриевич.
Внутри что-то оборвалось. Евгения словно застыла, а в голове застучал мамин голос: «Он закончит дела и придет», «Игорек и так рискует больше, чем я могла просить», «Он нас не бросил, вот увидишь». И самое частое, повторяемое как мантра: «Однажды ты обязательно поймешь». Однажды, может быть. Но точно не сегодня.
Сверкнула молния, раздался гром, и дождь, будто бешеный, застучал в окна. С каменным лицом сделав шаг назад, Гена резко закрыла перед носом наконец-то обретенного дяди дверь.
Татьяна все никак не могла успокоиться.
Утром она исполнила обещание и высадила подаренные патриархом цветы под своим окном. Большая часть вечера ушла на изучение, как это сделать, чтоб они не померли, а также на визиты вежливости ко всем местным дворникам. Теперь же, убежденная, что незабудки находятся в положенной тени и не будут скошены особо ретивыми сотрудниками ЖКХ (тут порукой стала цепочка прямых и явных угроз), русалка задумчиво сидела за кассой кафе и пыталась понять, зачем вообще все это было нужно. Не получалось.