– Не совсем так, хотя, пожалуй, насчет наглости соглашусь, – с разбивавшей сердца улыбкой отвечала Марго. – Я всего лишь предлагаю вам самому убедиться, что мои слова не пустой звук. Дайте мне сумму – и я увеличу ее, чтобы доказать свой профессионализм.
– Вдвое против моего? – предложил Богдан Иванович с веселым скепсисом.
– Втрое против вашего дохода с такой же суммы, – парировала Маргаритифера, почти торжествуя.
– А если нет? – джентльмен безусловно забавлялся.
– Мы с сестрами отработаем долг. Полагаю, вы понимаете, что это возможно, – уже холоднее ответила Марго. Да, отработать они могли. Элитные секс-услуги приносят неплохие деньги, особенно когда предоставляют их обладательницы полного пакета прав среднестатистической простыни. – Но если у меня все же получится, вы выкупите нас с сестрами. Им дадите свободу, а мне – работу.
Патриарх рассмеялся, и Татьяна невольно залюбовалась. Несомненно, эмоции ему шли в разы больше, чем бесстрастность.
– Сударыня, это самое безумное предложение, какое я слышал в своей жизни… – начал было он.
– И что? По привычке засунешь голову в песок? – внезапно даже для себя подала голос Татьяна. Болотные глаза встретились с черными и вновь зажглись неподдельным интересом. Патриарх ухмыльнулся:
– Пожалуй, не в этот раз. Позовите вашего дедушку. Мы заключим контракт.
Морской Царь с вежливым недоумением слушал объяснения гостя, а русалкам только и оставалось молча стоять неподалеку: их мнение интересовало Владыку в последнюю очередь. Каждый раз, когда Богдан Иванович упоминал, что Марго, если выдержит испытательный срок, будет у него работать, лицо Царя принимало очень гаденькое, мерзкое выражение, а глаза жадно шарили по фигуре так называемой внучки. В такие минуты Татьяна всегда поражалась выдержке сестры: сама она давно бы кинулась на старика с кулаками. Итог для Морского Царя был вполне удачный: при любом раскладе его гость выкупал семь сестер, всех до единой, и по лучшей цене, чем при торговле на аукционе. Да и с приворотом и прочими глупостями заморачиваться не надо. Царю нравилось. Желание Богдана Ивановича каждое воскресенье встречаться с одинаковками было воспринято с понимающей сальной ухмылкой, и с трудом выдержавшая оценивающий прищур Татьяна несколько последующих часов не вылезала из душа, пытаясь стереть с себя почти физическое ощущение липкого, пошлого взгляда. Оставалось только надеяться, что странный джентльмен и дальше будет вести себя так же, как в их первую встречу. От одной мысли о прикосновении мужских рук Татьяну почти выворачивало.
Этой же ночью ей приснился первый из вереницы сказочных снов. Обычно ее посещали кошмары, где главными действующими лицами были пасти с острыми зубами, изощренно изогнутые когти, тьма, боль и кровь – все, что и в жизни постоянно окружало взявшуюся защищать сестер русалку. Этот же сон оказался совсем иного толка: светлый, теплый. С приятным ароматом какого-то одеколона. Во сне возник он – взрослый мужчина с зонтом, так смутно кого-то напоминавший. И не просто возник – он любил Татьяну.
И она была не против.
На курсе «Продвинутое половое воспитание», специально добавленном в русалочью программу, их учили (пусть и без непосредственно процесса, ибо на девственности продаваемого товара у Морского Царя обозначился пунктик), как заниматься тем сексом, который обычно изображают в порнографии. Это больше походило на какой-то сумасшедший бой, яркий, жесткий, громкий и грубый, где главной задачей стояло удовлетворить, удивить и усладить взгляд мужчины. То, что ей снилось, оказалось совершенно иным. Медленным, заботливым и бесконечно нежным, словно ею не просто наслаждались, а и вправду любили. Робкие прикосновения, осторожные движения, сильные руки, которые держали, будто боялись отпустить, и тающие, почти воздушные поцелуи, плавящие и волю, и душу… Она проснулась в слезах, перепугав сестер, и с ужасающим пониманием, что внезапное чувство никуда не делось. Почему-то Татьяна была совершенно уверена: именно таким, всепоглощающе нежным, не как все, Богдан Иванович и будет. На трезвую голову это казалось безумием, продуктом больной фантазии, порождением искалеченного мозга. Впервые в жизни прямолинейная русалка добровольно пошла в библиотеку, а после, не удовлетворившись скудными записями о вампирах, на штурм Тимофея Ивановича.
Завуч удивился вне всякой меры: где это видано, чтобы девица, чьи интересы в уроках ограничивались расписанием звонков на перемену, вдруг возжелала знать больше о другом народе? Вопросы, которые она задавала, были один в один такие же, что интересовали ее сестру в первый же день их учебы, и отвечал Котов-Шмулинсон как по бумажке: нет, полового влечения вампиры не испытывают, размножаются только по необходимости и с сексом это ничего общего не имеет. Да, телосложение в целом позволяет, и, если вампир задастся целью сымитировать возбуждение, у него получится, но, казалось бы, зачем? Почему тогда предыдущий патриарх покупал русалок? Хороший вопрос. Ответа на него, правда, нет, но есть слухи. К примеру…
Со стекленеющим взглядом Татьяна все больше понимала, как далеки ее фантазии от реальности, но, вопреки тонне полученной информации, сны не спешили уходить. Через несколько дней она поделилась тревогой с Марго: получалось, простые знаки внимания – уступленное место, вежливость – так сильно на нее повлияли, что она не в состоянии более быть защитой сестрам. Банальные нежность и забота стали ее слабостью, раз ради них она готова была лишиться свободы. Одинаковка же обняла сестру и напомнила, что учителя тоже довольно добры к ним, как и молодой княжич, но ведь ничего подобного с сердцем Тани раньше не происходило? Не нужно пугаться. Вдруг это не слабость? Вдруг она просто первая из русалок, кто влюбился и будет счастлив? Спешить, конечно, не стоит, но никто не мешает им присмотреться к вампиру не только с экономической точки зрения. Марго хитро улыбнулась и намекнула, что на новой работе ей понадобится кофе. Много кофе. И с тех пор в душе Татьяны поселился страшный предатель, источник всех ее бед – «А что, если?..». А что, если она и дальше будет готовить кофе сестре и получит возможность постоянно видеть этого удивительного мужчину? А что, если однажды он все-таки тоже ее заметит? А что, если ее мечты и надежды не так невероятны, как кажется сейчас?
Консультации с патриархом шли своим чередом. Раз в неделю две сестры приходили в кабинет, выделенный им директором, Марго садилась за стол, раскладывая бумаги, а Татьяна шла готовить для нее кофе. К моменту, когда адское варево – самообман был русалке чужд – уже плескалось в чашке, появлялся Богдан Иванович. Вежливо здоровался, вешал шляпу и неизменно садился в кресло, дождавшись, чтобы сели дамы. Ставил зонт рядом, на расстоянии вытянутой руки, изучал котировки, задавал вопросы и время от времени делал ироничные замечания. Татьяна смотрела на него во все глаза, с первой и до последней минуты, пытаясь понять, что с ней происходит, ловя каждое движение бровей, каждый взгляд, тая от каждой полуулыбки и забывая дышать, когда он радовался. Через несколько недель вампир внезапно попросил кофе, и одинаковки, переглянувшись, лишь ухмыльнулись. Татьяна сварила и, подав чашку, еще внимательнее, чем раньше, принялась следить за каждым жестом. Ну теперь-то он сорвется. Мягкость и обходительность пропадут. Даже Тимофей Иванович – вот уж пример ловеласа – и тот не выдерживал. Богдан Иванович принял чашку с улыбкой, поблагодарил, сел и отпил. Изменился в лице. Пошел рябью. Кажется, икнул. Извинился. Выгнул бровь:
– Это что, шутка?
– Обычный Танин кофе, – пожала плечами Марго. – Мне нравится, хотя, судя по вашей реакции, он все-таки на любителя. Прикажете убрать?
Татьяна тут же поднялась, поскольку от такого предложения обычно не отказывались. И с удивлением услышала:
– Что вы, нет. Ваша сестра же старалась. Спасибо за заботу. Я, наверное, просто не распробовал.
Татьяна уселась обратно и с оторопью наблюдала, как глоток за глотком, медленно, через силу, через явное удивление и отвращение вампир вливает в себя ее кофе. Он мучился, чтобы ее не обидеть? Русалка чувствовала, как уши постепенно пунцовеют. Интересно, он всегда такой дурак? А что, если?..
Выпускной в АСИМ, как и полагается любой уважающей себя школе с многовековой историей, был забит всяческими условностями под завязку, и одной из них, к легкой оторопи учащихся, неизменно становилось открытие танцевального вечера лучшими из потока. Недолго думая, Марго уговорила патриарха как члена попечительского совета школы и будущего работодателя быть ее кавалером, и Татьяна, одиноко потягивая вино, предвкушала наслаждение его светлостью при параде, да еще и танцующим с ее полной копией. Выглядеть это должно было отпадно и наверняка могло послужить пищей для очередной вереницы сладких снов. Хитрая улыбка сестры, внезапно появившейся в поле зрения, насторожила.
– Как вино?
– Ничего так, – Татьяна пожала плечами. – Обычное.
– Дашь попробовать?
Сестра удивленно приподняла бровь: для Маргаритиферы игривое настроение было нехарактерно. Взяв бокал, одинаковка сначала сделала несколько вдохов, потом чуть отпила, покатала на языке и проглотила.
– Ого, какой раритет. Сразу видно, кто выбирал.
– И кто?
– Твой милый херувимчик, – подмигнула Марго.
Татьяна почувствовала, что краснеет, и попыталась бокал отобрать. Не дали. Сестра продолжила как ни в чем не бывало:
– Я отойду ненадолго. Внезапно очень захотелось к пруду прогуляться, знаешь ли.
– Посреди бала?
– Именно сейчас и никак иначе. Пока меня нет, ты за старшую, – махнула рукой Марго, направляясь к выходу.
Татьяна крикнула вслед:
– Эй, вино хотя бы отдай!
– Тебе оно еще не скоро понадобится, – хихикнула сестра в ответ.
Недоумение лишь нарастало, однако тут же разбилось о восхищение вперемешку с оторопью, поскольку откуда-то из толпы счастливых шарообразных вампирчиков на нее буквально выскочил Богдан Иванович.