я.
Открыв шкаф в поисках подходящей обуви, Игорь задумчиво протянул:
– Кошмары? Неужто где-то неподалеку пасутся?
– Целый табун, – спокойно выдохнула очередное облако коллега.
– Странно. Я думал, тут безопасно, – заметил Баранов, напялив наконец рыбацкие сапоги и застегивая дождевик.
– Безопасность лишь красивая фантазия, ее не существует. Но всегда можно максимально снизить риски, чем мы с тобой сегодня и займемся. Готов?
Игорь кивнул и пропустил даму вперед. Завороженно проследил, как та выходит, покачивая бедрами. Отвесил себе ощутимую оплеуху, подозрительно оглядел прихожую, выключил свет и прислушался. Менее чем через минуту в полной тишине раздалось тихое и несколько разочарованное конское ржание, после которого Баранов поспешил закрыть дверь и вприпрыжку кинулся догонять ожидавшую под зонтом Ипполиту Найтмаровну.
Смысл учительских патрулей все еще категорически ускользал от преподавателя безопасности жизнедеятельности: территория была слишком велика, и надежд заметить какого-нибудь злоумышленника он не питал. Тем более что банальные камеры наружного наблюдения справились бы с этим в разы лучше громко шлепающей по лужам и не прекращавшей курить коллеги. Пожалуй, единственной, кто мог не заметить Ипполиту Найтмаровну, была та самая русалка, увлеченно мутузившая богатыря на границе интерната, но хотелось надеяться, что подобные ситуации для новой работы Игоря скорее исключение из правил, чем ежедневная рутина.
Патруль давно уже покинул пришкольную территорию, и бесконечный забор скрылся-таки из вида, сменившись перемежающимся соснами березовым лесом. Таинственная коллега шла напролом, словно прекрасно видела в темноте, а вот Баранову в вырвиглазном мраке дождливой ночи было далеко не так комфортно. Пожалуй, главным преимуществом плохой освещенности – кроме чудесной перспективы свернуть шею, упав в ближайшую канаву, конечно же, – оказалась возможность худо-бедно держать себя в руках, не засматриваясь постоянно на Ипполиту. Однако сознательная жизнь длилась недолго:
– Ты чего застрял? – поинтересовалась она, когда Игорь в очередной раз с разбегу встретился с каким-то кустом.
– Да не вижу ни черта.
– А почему фонарь не взял?
– Чтоб все точно знали о нашем приближении?
– И в чем проблема? Мы ж не в разведке, а просто обходим границы. Обычный ритуал для поддержания чар. Ну и заодно показываем соседям, что все еще живы, можно продолжать точить вилы. Страдать в процессе не обязательно.
– Запомню на будущее.
После небольшой паузы она уточнила:
– Совсем ничего не видишь?
– Ни зги.
– А так?
С этими словами роскошная коса Ипполиты Найтмаровны засветилась неярким холодным светом, который тем не менее вполне успешно разгонял темноту в радиусе пары метров. Баранов ошарашенно кивнул:
– Теперь вижу. Спасибо.
– Тогда сегодня пойдем со спецэффектами. А в следующий раз бери фонарь или что там тебе надо.
– Договорились.
Среди сказов светящиеся волосы были не такой уж и редкостью, но не любоваться на красавицу рядом Игорь просто не мог. В этом освещении она казалась чуть ли не снизошедшей к людям Мадонной, и бывший богатырь с ужасом чувствовал, как с каждой минутой ему все менее и менее принципиально, кого и когда там эта женщина убила. Какое-то дерево явно сжалилось и попыталось спасти положение, резко зацепив веткой и дернув капюшон дождевика. Игорь снова оступился, но хорошенькая женская рука успела поймать его за ворот, сжав, однако, похлеще тисков. Баранов кое-как сохранил вертикальное положение, но Ипполита не спешила его отпускать, с интересом ощупывая толстую цепочку под свитером.
– Это он? – наигранно буднично спросила коллега. – На зачарованных звеньях носишь тот самый клык Левона, из-за которого весь переполох?
– Он. В руки не дам, – буркнул в ответ Баранов.
– И не прошу, своих проблем хватает. – Ипполита отпустила, однако смотрела теперь задумчиво. – Вообще, интересный ты человечек. Двадцать лет от оборотней скрываться – я думала, такое невозможно.
– Семнадцать, – поправил Игорь, хоть и не особо горел желанием развивать тему. – Я тоже думал, что невозможно. Но, на мое счастье, Волков со своей стаей это мнение разделяли, и все получилось.
Ипполита метнула в сторону Баранова крайне заинтересованный взгляд:
– А подробнее? Какая-то забытая магия? Особый артефакт?
Баранов вздохнул. Пожалуй, в другой ситуации, имей он хоть мало-мальские шансы на отношения, попытался бы набить себе цену. Но факт оставался фактом: стремный сорокалетний неудачник перся сейчас по лесу в компании сногсшибательной валькирии, и смысла врать не было.
– Обычные мужские понты.
– В каком плане? – непонимающе переспросила Ипполита.
– А ты сама подумай. Считается, что оборотни любого могут найти по следу, тем более я с зубом их вожака бегаю. Но в двадцать первом веке даже они полагаются не только на нюх, но и на ориентировку в целом. Информация передается очень быстро и при этом чертовски некачественно. Сколько волков было на той дуэли? С десяток? Через пару дней об эпичном поражении главаря знали уже все, и чем дальше конечный носитель жил от эпицентра событий, тем выше становился мой рост и крепче бицуха. Условно говоря, на Урале никто бы не поверил, что Левона снес какой-то задохлик ему по грудь. Моей задачей стало просто свалить достаточно далеко и периодически отсвечивать на глазах у местных диаспор – мол, глянь, какой смешной и безобидный человечек, да это ж почти свой. К тому же старое доброе машинное масло прячет запах ничуть не хуже хлорки. В итоге я прибился к оборотням краденые тачки на продажу готовить, и никому и в голову не могло прийти, что механик под ближайшим «мерином» – тот самый богатырь в розыске.
К величайшему удивлению Игоря, Ипполита на него посмотрела с уважением:
– Кажется, начинаю понимать, что старуха в тебе нашла. Но столько проблем ради защиты ребенка, причем не своего, а сестры… Подобную семейную идиллию мне и представить сложно.
Игорь хмыкнул:
– Так себе идиллия. Я видел девочку всего раз в жизни, и в ту же минуту она захлопнула перед моим носом дверь.
– Да ладно, нашел из-за чего переживать, – выдохнула дым прямо ему в лицо Ипполита. – Меня папаша вообще сколько себя помню сожрать пытался. Так что у вас, считай, довольно теплые семейные отношения.
– Ну, если посмотреть с этой стороны… – промямлил Игорь, в очередной раз поражаясь, какие вокруг него собрались уголовнички.
– А у директрисы мать детей перебила и с мужа шкуру сняла, – спокойно продолжала коллега. – Просто поверь, у вас не все потеряно.
– На подобном фоне, пожалуй, да. Но я привык считать нормальными более… сердечные взаимоотношения.
Ипполита Найтмаровна хмыкнула:
– Оно и не удивительно. Вообще, забавно, конечно, как в тебе эта природная нежность с абсолютно звериным типажом уживается. Хотя, может, для вас это норма. Ты первый парень из «этих», с которым я знакома лично.
С максимальной осторожностью бывший богатырь поинтересовался:
– Из каких еще «из этих»?
– Мужеложцев. Ну или как вас там сейчас называют – геев?
Игорь чуть в березу не впечатался.
– Это откуда такие новости? Завуч, что ли, в резюме написал?
– Да нет, не завуч, – несколько недоуменно протянула она, выдыхая дым. – Сама так решила. По признакам.
Баранов закипал:
– Каким еще, на фиг, признакам? Я ни в жизнь на мужиков в этом плане не смотрел и не собираюсь! По бабам, знаешь ли, – и точка. Понапридумывают себе черт знает что…
Ипполита Найтмаровна задумчиво стряхнула пепел прямо на морду засмотревшегося на нее ежа и протянула:
– Тебе за сорок, ты дико переживающий за свою племянницу девственник и при этом не гей? Что-то не верится.
Ушам Игоря тоже не верилось.
– Да почему гей-то! – чуть ли не взвыл он.
– Потому что, интересуй тебя женщины, давно бы уже к кому-то да прибился. А за мужеложство, как я слышала, могут и посадить. Следовательно, искать партнера человеку в твоем положении слишком опасно – привлечешь ненужное внимание, вот и не сложилось. Разве не так?
– Чтобы ни с кем не заводить отношений, не обязательно быть геем! И, к твоему сведению, эту статью лет тридцать назад отменили.
– Да ну? Не знала. Тогда у тебя что, обет безбрачия?
Гордость Игоря треснула вместе с самообладанием.
– Я банально никому на фиг не сдался! Тут работающий коллектив или рабочий серпентарий? С чего вообще моя половая жизнь стала предметом ваших обсуждений?
– Да не стала, успокойся, – примирительно помахала рукой коллега. – Я вообще никому ни словечка не сказала. Ну, директриса, конечно, знает, раз поставила нас дежурить вместе, но вряд ли в открытую проговорится. Правда, учитывая совместные дежурства, остальные, скорее всего, и сами догадаются. Но судачить не будут. Ну то есть да, странновато, конечно. Даже я решила – гей. Чудесно, что мы во всем разобрались до того, как я по глупости вздумала при тебе переодеться.
Баранов четко понимал: лично он разбираться и не начинал.
– Подожди, ты-то про мою личную жизнь откуда узнала? И при чем тут наши смены, с чего вообще по ним можно подумать, будто я… – он осекся и уставился на Ипполиту Найтмаровну в немом изумлении. Все встало на свои места.
Сделав два героических шага назад (не побежал сломя голову – уже герой), Игорь обвиняюще ткнул в нее пальцем:
– Единорог!
– Дошло наконец? – она плотоядно улыбнулась в ответ.
От этой улыбки сердце Игоря забилось чаще, а мозг ударился в истерику: на такой любовный интерес он не подписывался. Из всех чудовищ мира запасть именно на единорога! Где, где лимит неудач в его дурацкой судьбе?!
На тему этого крайне малочисленного вида старый добрый трактат «Физиолог» был краток: «Быстроногий зверь, носящий один рог и питающий злую волю в отношении людей». Средневековые свидетельства тоже не настраивали на позитивный лад: по слухам, единороги убивали всякого человека, которого умудрялись встретить, и подпускали к себе только девственниц. Девственников, как выяснилось, тоже. Видимо, в двадцать первом веке с добродетелями совсем беда пошла, если при поиске пары в дозор с Ипполитой снизошли до Игоря. В целом с единорогами даже сами сказы старались не пересекаться, что уж про богатырей говорить. И, насколько Баранов помнил, эти самопровозглашенные коняшки света питались исключительно свежим, желательно еще живым, мясом, не брезгуя и разумными его разновидностями.