– Послушайте, я просто младший богатырь… – попытался оправдаться Дима.
– «И один в поле воин» – не ваш, что ли, девиз? – отбрила Королева. – Ты ж на свою работу всю жизнь смотрел как на данность, и единственное, о чем волновался, – пропавший отец. Считай, своя шкура. А что притесняют кого-то, и бровью не вел, приказы не то что не обсуждал – не задумывался о них. Тут не в чине дело, а в способе мышления. Или отсутствии оного – в твоем случае. Ты хотел вернуть отца – бинго. Занялся ли после этого чем-то стоящим? Нет. Поперся удовлетворять собственное любопытство, смутно подозревая, что, если вышестоящие чины тобой манипулировали и играли, то, может быть – замечу, лишь тень сомнения! – тут есть второе дно. Даже чуйка хваленая не спасет, если заткнуть уши да глаза закрыть. Для окружающих ты делаешь ровным счетом полное и абсолютное ничегошеньки, как был эгоистичным мальчишкой, так и остался.
Она перевела взгляд на Татьяну и внезапно прищурилась:
– Ты тоже вечно считаешь, будто тебя ничего не касается. Сколько лет прошло – а именно это у тебя в голове и засело, клещами не вытащишь. Сестру потеряла – все, можно по сторонам не смотреть, закутаться в горе и оградиться им от реальности. Ты хоть раз думала о других? Не живущих рядом, а о бедняжках, которые из года в год оказываются на поверхности, дрожа как осиновые листочки? Интересовалась их судьбами? Пыталась найти, помочь? Нет! Замкнулась на себе, будто кроме вас шести и нет никого. О, прости, пяти. Все время забываю, что за Риной ты не уследила.
Татьяна сменила напряженную позу на откровенно боевую стойку и покачала головой:
– Не тебе судить. Ты не Марго.
Королева хмыкнула:
– О детка, не обманывай себя. Я – ее часть, ее злость. Как в тебе есть эта нежная устричка, вечно норовящая закрыться в своей раковине, так и у моей личности остались вполне себе режущие края. Нет, хватит спускать вашу глупость с рук. Вы в моей власти – и не заслужили прощения.
«Но тут же нельзя умереть», – мелькнуло в голове у Кирилла, но заботливый шепот Пандоры поспешил разъяснить: «Технически – да. Практически… Мы не в зале Семьи. Мы в месте, которое создало взбешенное воспоминание, то есть по факту – нигде и никогда, только в два раза глубже. Умереть-то, может, и не умрем, но на вероятность сойти с ума никто не проверял».
«Отличные новости. Раз ты вернулась, помощь близко?» – с надеждой подумал Бляблин. – «Она будет, – ответила девочка, – но, чтобы все получилось, Марго должна реально выйти из себя и перестать обращать внимание на остальное. Только так. Мы в подсознании, тут свои законы».
«Да ты издеваешься!» – мысленно взвыл богатырь, но вслух сказал:
– Сударыня, минуточку. Тут как минимум трое с половиной твоих приспешников – половинкой я себя окрестил, не обижайтесь, – и если недовольство мной еще более-менее понятно, пусть и спорно, то с остальными-то что? Уже не устраивают?
– Ты про Пня, Лолу и Розу? – выгнула бровь Королева и усмехнулась: – Тоже мне, приспешники. Набор недоразумений, да и только. Пень так сильно боится не понравиться Пандоре, что вообще не представляю, как собрался ее воспитывать и наставлять: подхалим, способный в лучшем случае на паническую атаку. Лола – типичная самоучка, не подумавшая даже о главной проблеме плана «пойдем через тьму». Суть темноты как раз в том, что ты никогда не знаешь, кто может в ней притаиться. Она, считай, всех вас и затащила ко мне. А Роза – вообще же голову не включает! Настолько жертва собственных рефлексов, что уже дважды нападала на богатыря, едва завидев, – и оба раза на сына горячо любимого наставника. Чем эти неспособные на самоанализ и разумные поступки дилетанты смогут помочь Пандоре? Нет… нет… – Взгляд женщины на троне начал отдавать безумием. – Морковке лучше остаться тут, со мной, в безопасности. Да. Только я могу защитить ее от всего…
– Ты ж ей жить не дашь, – просто и неожиданно для себя ляпнул Кирилл. Маргаритифера вскочила, и за ее спиной явственно всколыхнулась высокая волна.
«Поздравляю, вы ее выбесили», – прошелестела в голове Пандора, но сам богатырь оценивал свои успехи скорее пессимистично.
Королева вскинула руку, вода стеной устремилась на невольных пленников воспоминания – и была остановлена другой волной и другой Королевой, словно из ниоткуда возникшей перед ними.
– Ты слышала мужа. Отпусти Дору. Ей пора.
Этот голос звучал мягче и теплее, и, хоть женщина и стояла к собравшимся спиной, их не покидало ощущение грустной улыбки.
– Лишь я могу защитить ее от всего! – вскричала злость.
– Неправда, – спокойно парировала вторая. – Ты никого не умеешь защищать, только душить. Пандора уходит, хочешь ты того или нет.
Взгляд Бляблина метнулся туда, где еще недавно была девочка. Зияющая пустота. Внезапно его похлопали по плечу, и, обернувшись, он увидел себя же, но в малиновом костюме и с прической из воспоминания, разве что гипса не хватало – вместо него на руках покоилась Дора. Роза тут же метнулась к копии Кирилла и заговорила и вполовину не таким холодным голосом, как обычно:
– Ты? Это же ты? Здесь?
– Ха, а ты чё думала? – залихватски хохотнул второй Бляблин. – Морковка знает: если пахнет жареным – зови на помощь старших. Мы с Маргошей – ну, не вашей шизанутой Маргошей, надеюсь, – тут всегда были и будем, это ж память. Я тебе что постоянно повторял, Колбаса, а?
– Носить двое штанов зимой и ставить лучников за танками? – недоуменно пробормотала Роза.
– Не, не то! Я говорил от чужих мозгов держаться подальше. Воображение – штука больная, даже у зайцев зубы вырастают, а уж Маргоша… Скажи спасибо, что не с бензопилой на вас выпрыгнула.
Их как из ушата обдало холодной водой, и двойник заспешил, ткнув Бляблину Пандору:
– На, хватай Морковку и драпайте поскорее, у девочек замес в самом разгаре, и я нужен своей, – он кивнул в сторону королев.
– Как отсюда уйти? – мгновенно перебила Роза.
Второй Кирилл легонько постучал по ее шлему:
– А сама как думаешь? Раз все это в голове Доры – надо ее разбудить.
– Но сударыня вне себя – в прямом смысле слова… – включился обеспокоенный леший.
– И все равно вас не бросила, – кивнула копия на оригинал. – Не боись, на такой случай у нас даже протокол особый есть для экстренного пробуждения.
– Какой-какой протокол? – непонимающе переспросил Бляблин, глядя на подростка у себя на руках.
– Особый, наш, – широко улыбаясь, пояснил второй Бляблин, потрепав девочку по голове. – Я с ней сызмальства так дурачился: чтобы ребенок встал, он должен быть обнятым, поцелованным и поглаженным.
– Чё? – окончательно сдал позиции Кирилл, но тут вмешался уже Димка:
– Вспомни, ты и со мной так делал! Все время с этой фразой по утрам лез! Давай, буди уже!
Полностью ощущая себя идиотом, богатырь осторожно приобнял девочку, чмокнул куда-то в макушку и, еле высвободив руку, погладил по голове. Кирилл-двойник внезапно шепнул:
– И про перки свои у нее обязательно спроси!
– Чё?
– Ну чего умеешь!
Ничего не про…
– Морковка, дай мне их обнять! – раздался голос доброй Королевы.
Потом была вспышка.
Свет.
И лицо Кирилла впечаталось в песок.
Местечко определенно было незнакомым. Вдали – лесок, вокруг – полуухоженный пруд с песчаным берегом, на горизонте – закат, а из одежды на Кирилле почему-то только просторные пляжные шорты да вьетнамки. Вставая, заметил вблизи фигуру, быстро приобретшую знакомые уже черты, – Королева. Но эта версия опять отличалась от виденных ранее.
Нет, визуально она все так же неумолимо походила на Татьяну, как одна гора похожа на другую. Но если сестра казалась острой и жесткой, то Марго в своей пляжной версии скорее создавала ощущение мягкости и наполненности – примерно как зыбучие пески или черная дыра. Яростное воспоминание гримасничало, эта женщина просто стояла неподалеку, не без интереса наблюдая, как Кирилл сплевывает ряску и пытается в порыве культурности равномерно размазать тину по груди.
– Дай угадаю, тот самый берег, на котором я тебя?..
– Да, – кивнула Маргаритифера, встав рядом. – Меня часто сюда тянуло. А я тянула тебя.
– А ты типа очередное воспоминание? Мы не выбрались?
– Выбрались, все хорошо. Но сам знаешь, во сне время – скорее конструкт, и даже секунды может хватить на многое.
– Ты об этом попросила Пандору?
Женщина перевела взгляд на закат:
– Да. Привыкла если не исправлять вред, который причинила, то хотя бы пытаться. Видимо, даже после смерти.
– Думаю, мы уже уяснили, что ты давно мертва, а все случившееся – не более чем эхо, можно не утруждаться.
– К сожалению, сказанное мной от этого менее болезненным не станет.
– В ход пойдут обнимашки?
Марго покачала головой:
– Поскольку я для тебя абсолютно чужая, подобное не сработает. Предлагаю поговорить, пока ты не успокоишься.
– Довольно сложно успокоиться, зная, что застрял в чужом подсознании и тебя оттуда не выпускает отголосок мертвой жены.
– А мы все-таки попробуем.
«Пожалуй, одного брака мне более чем за глаза», – твердо решил Бляблин, но вслух сказал совсем другое:
– Окей. Точно не успокоюсь, пока не узнаю, почему ты называешь Пандору Морковкой.
Собеседница задумчиво протянула:
– Она вечно стеснялась, пряталась за взрослыми – выглядывал только лоб. Легко краснела, огромные косы с детства – похожа на морковку с ботвой. Не помню, кто первый начал ее так звать, но остальные подхватили.
– Получается, нам ее прямо с детства спихнули? Она своих настоящих родителей-то хоть знает?
– Конечно. Не суди их строго – они старались защитить свое дитя всеми возможными способами.
– Но при этом, когда запахло жареным, она позвала не условного Супермена, а нас?
– Потому что привыкла: именно мы и решаем любые проблемы. Всего неделю назад ты, не раздумывая, бросился бы за нее в бой – и, по крайней мере, в ее голове это еще не поменялось.