– Я все гадаю, – начала полусонная Пандора, осторожно отставляя чашку с блюдцем на тумбочку, – когда же меня начнет по-настоящему бесить ваша вечная манера разговаривать загадками.
– Я тоже.
Глаза девочки уже закрывались неумолимым травяным сном, но она все равно попыталась укоризненно посмотреть на опекуна. Он тут же скривился, схватившись за грудь, и проваливавшейся куда-то в подушку Доре вдруг подумалось: вряд ли существу, из чьей шеи лезут почки, грозит инфаркт.
И вряд ли он расскажет наконец, в чем тут дело.
Игорь не просто проснулся посреди ночи в холодном поту – он буквально подскочил в кровати, озираясь. Яркая вспышка, казалось, выжгла не только глаза, но и барабанные перепонки. В коттедже быстро раздался ухающий топот, и в комнату ввалился Бляблин в футболке и трениках на босу ногу. Лицо ошалевшее, бледное – одним словом, добро пожаловать в сферу образования, коллега.
– Ты это видел? – с порога начал свежеиспеченный ассистент.
– Спал, слава богу. Но ощущение, будто мне в глаза прожектором шандарахнули. И потом им же по голове, – провел быстрый анализ состояния Баранов.
– Ага, то же самое. И температура воздуха за вечер на десять градусов вверх скакнула, а облака, наоборот, смотались подобру-поздорову.
– Что, реально? – опешил Игорь.
– Ага, – развел руками Кирилл. – На небе над нами ярко сияют звезды, и, если я хоть что-то понимаю в местных чарах, это, скорее, звездец.
– Звездец, – кивнул начальник.
– И имя ему – Феникс.
– Феникс, – подтвердил Игорь Октябриевич, тяжело вздохнув. – Причем бесится. А дня три назад неподалеку ошивался Крионикс – и тоже бесился. Твои осведомители про это ничего не говорили?
– Единственное, о чем упомянули – и отчего лично у меня вопросов только больше, – что Крионикс не убийца.
Баранов хмыкнул:
– А я в таком случае Наполеон, причем торт.
– За что купил, за то и продаю, – вздохнул Бляблин. – Охренеть, конечно. Я тут еще и суток не провел, а уже нате, Феникс. Не к нам хоть ломится?
– Раз сигналка не орет как резаная, значит, не к нам, – задумчиво выглянул в окно Игорь. – Но, кроме АСИМ, тут, считай, и нет никого – поле, лес да торговый центр этот на отшибе…
– И княжич с моей знакомой из Семьи, – напомнил ассистент. – И возможно, ведьмы, про которых мы вообще ничего не знаем.
Помолчали, но теперь в окно всматривались уже оба.
– Мне кажется или она над соседним лесом кружит? – подал снова голос Кирилл.
– Очень на то похоже, – кивнул Баранов, – и знал бы ты, как мне это все не нравится…
– Напомнишь, где в этой хреновине план здания смотреть?
Недолго думая, Баранов вытащил телефон и в пару кликов вывел необходимое на экран. Уставился. Помог Бляблину повторить – и практически мгновенно оба мужчины затихли, читая каждый у себя. Преподавательские смартфоны из привычных опций худо-бедно справлялись со звонками, СМС и рабочей почтой, но вот всем, что касалось жизнедеятельности АСИМ, были напичканы под завязку, так что даже в четыре часа ночи двое сотрудников интерната для одаренных детей могли узнать как можно больше про местную систему пожаротушения. И пока внимательно-внимательно ее не изучили, спать не пошли.
Следующим утром Гена сидела в их с Ганбатой комнате и буквально физически ощущала, как с каждой секундой портится настроение, а ведь, казалось бы, на дно оно скатилось еще пару дней назад.
Началось с ночи: хоть она и не знала в точности, от чего проснулась – от яркой вспышки или вскрика суверена, – но гнетущее, тревожное чувство с того момента не покидало. Когда выглянула в окно, не сразу заметила странность: облака, стальным куполом нависавшие над интернатом с первого дня их приезда, внезапно развеялись, и медведица уставилась на свою небесную тезку. Сам суверен легче не делал: вампиреныш словно невзначай поинтересовался, не видела ли Евгения заодно и огромный столп белого огня, а получив отрицательный ответ, наигранно-беззаботно пожал плечами и предложил не брать в голову. На вид он казался бодрым и здоровым, значит, раз внезапный свет не нанес вреда, это было не солнце? Посмотрев на часы, Евгения твердо поняла: не солнце. Тогда почему вскрикнул? От неожиданности? Но Ганбата без объяснений улегся с наушниками и телефоном обратно на кровать и посоветовал ей сделать то же самое.
К утру облака так и не появились, поэтому завтракать Гене пришлось в одиночестве, – слава богу, дяди нигде не было видно. Но стоило вернуться, как чувство облегчения перевесила тонна разочарования: из-за нещадно палившего солнца вампир не мог выйти на улицу, и оттого его новая знакомая не придумала ничего лучше, чем завалиться к ним. Причем до самого вечера, пока солнце не скроется и Ганбата не сможет пойти к ней в гости с ночевкой! Уже на этом пассаже медведица обалдела: не многовато ли на себя берет эта выскочка? Но суверен, как и ожидалось, лишь радостно закивал, окончательно разочаровав Евгению в одном конкретном вампире. Гена попыталась напомнить про правила общежития, но косичкастая заноза тут же радостно встряла: мол, ее опекун уже договорился обо всем с Тимофеем Ивановичем. Это Сашка-то? Памятуя, с каким пренебрежением обычно княжич отзывался о запретах, медведица чувствовала, что ее водят за нос. Еще и одежда эта. Выглядела так называемая Пандора совершенно отвратительно, ни капли не похоже на девушек из фильмов: вместо красивой укладки волосы собраны в какие-то канаты, на ногах не туфли, а кеды, и все это совершенно не шло к вырвиглазно-розовому платью, ткани которого хватило бы на пару двухместных палаток. Медведица была абсолютно, стопроцентно уверена: девушка не должна так выглядеть! И, как это часто свойственно критикам подобного толка, ни разу не подумала взглянуть в зеркало на саму себя.
Поскольку Ганбата с новой подружкой уселись на его, нижней, кровати, единственным шансом не смотреть на раздражающую парочку для Гены стало снова улечься в собственной постели, и это тоже бесило. Она старательно закипала: мол, могла бы вместо мучений прогуляться или прибраться в комнате, совершенно не отдавая себе отчета, что в отсутствие суверена занималась ровно тем же – в основном лежала на своей кровати и злилась. Разговоры парочки внизу волей-неволей до нее долетали, но нить диалога Евгения потеряла практически сразу. Нет, оба произносили какие-то слова, предположительно на русском, но понять их смысл совершенно не представлялось возможным. Они словно жили в собственном мире, а медведица оказалась за его пределами, и это бесило сильнее всего. Им что, сложно отложить свои дела и проявить внимание? Она бы на их месте…
Додумать не дали – в дверь постучали, и знакомый голос Котова-Шмулинсона поинтересовался, не тут ли госпожа Добротворская. Мысленно констатировав, что фамилия у подружки Ганбаты ничуть не лучше имени, медведица все-таки чуть приподнялась на локтях – узнать, из-за чего сыр-бор. Дверь открылась. И еще примерно через секунд двадцать легкие просигналили Евгении, что вообще неплохо бы заодно и дышать.
Завуч оказался не один, а в компании девушки, которая, в отличие от Пандоры, выглядела именно девушкой, – взяли бы в любую рекламу без кастинга. Такого же роста, как и новая подруга суверена, но в разы стройнее, с тонкой талией, роскошными светлыми волосами и широкой улыбкой. У нее было все: туфельки на тонких каблучках, юбка-карандаш, рубашка, неброский макияж и невероятная грация, подчеркивавшая зашкаливающую красоту, словно кто-то выкрутил все фильтры для обработки фото на максималки. Эта девушка олицетворяла квинтэссенцию всех девушек мира, и Гена смотрела на нее как на диковинку, пока не поняла: кажется, к ней обращались. И, судя по лицам присутствующих, уже неоднократно.
– А? Вы мне? – спросила она.
– Мы знакомимся, – вмешался Ганбата. – Это Катя, она Дорина подружка и тоже хочет жить с лета в общежитии.
– Гена, – чуть кивнула медведица, сразу решив для себя, будто на самом деле новенькая не подруга Добротворской, а так, знакомая, тем более что в отличие от косичкастой Катя очень мило ей улыбнулась.
– Собственно, ваша будущая соседка по комнате, – явно продолжил Котов-Шмулинсон мысль, ускользнувшую прежде от внимания медведицы. – Поскольку вы обе не чужды вассальной клятве, в администрации сочли правильным поселить вас вместе. Так сказать, для обмена опытом. Екатерина Сергеевна, ознакомить вас с территорией или хотели бы ее осмотреть с ребятами?
Подростки молчали. Пандора с Катей очень удивленно смотрели на Гену, та отвечала им тем же. Вассалитет? Около десяти лет медведица свято верила, что только ей выпал этот безумный пережиток прошлого, и новенькая сразу получила в ее глазах дополнительные очки. Но почему на нее саму так уставились?
– Извините, – влезла косичкастая, – а как соседкой Кати может быть… Гена?
– А, ты ж не знаешь! – мгновенно среагировал Ганбата, бросив на своего вассала встревоженный взгляд: чувствовал ее настроение, не иначе. – Она со мной только временно, а то других ребят в общежитии не было, ты-то у Пня. А так, конечно, Генка в женском будет.
– А «Гена» – это сокращенно от?.. – словно невзначай уточнила Катя.
– Евгения – Гена, – тут же отозвался вампиреныш.
– А почему не Женя? – продолжала бесить Пандора.
– Так Евгения ж, не Евжения! – недоуменно посмотрел на нее Ганбата.
Завуч кашлянул в кулак, и подростки спохватились. Блондинка снова очаровательно улыбнулась и мягко начала его выпроваживать:
– Все хорошо, Тимофей Иванович, не волнуйтесь. Я лучше с Дорой все посмотрю, тем более мы с родителями и так отняли у вас непозволительно много времени. Спасибо большое, что приняли.
– Не стоит благодарности, – замахал руками оборотень, но с интересом уточнил: – А как вы объяснили им такую долгую дорогу? Насколько я понял, они рассчитывали доехать за три часа, а не за пятнадцать…
– Мне и не пришлось, – все так же вежливо улыбаясь, приоткрыла дверь Катя. – Поскольку они одновременно бубнили разные требования, куда поворачивать, виноватым каждый сч