– Всё в порядке, провожу ревизию и типирование вовлеченных в наше безобразие лиц.
Напарница хмыкнула и вернулась к приставке.
Черт с ними, с призраками – неплохо бы понять, как дальше жить. Отец спрятан у всех на виду, в АСИМ. Сам Дима – под подозрением, что неудивительно: умудрился обзавестись массой сомнительных знакомств, чуть не навредил ребенку, должен теперь не пойми чего патриарху вампиров, обруган предположительно не призраком бывшей главы Семьи, причем за дело. И самое главное, червячок сомнений, ранее лишь робко поднимавший голову, теперь вымахал во взрослого Шаи-Хулуда[3]. Да, богатырь и прежде соглашался: не все приказы руководства хороши, иногда на местах есть перегибы, но идеально ведь не бывает и каждому мил не будешь? Однако теперь, имея время, возможность и, главное, желание хорошенько поразмыслить, он все более и более склонялся к выводу, будто бы и целей таких – сделать идеально – у начальства не имелось. Опять же, Непроснувшиеся. Дела минувших дней, тут все понятно – но сколько десятков жизней оборвалось просто по чьему-то приказу? И чьему? Правда ли отец покушался на святогорыча? Почему ему, Димке, вместо нормального оружия выдали бутафорский маячок? Точно ли о Семье не знали – или пытались делать вид сколько могли, покуда оперативница оной не разукрасила треть личного состава? Почему богатыри больше не защитники? Кто они теперь? А сам Тишин?
Мысли метались в голове, словно белки при виде туристов с орехами. Батя решил изучить ведьмин след – и уже сам факт существования оного ставил под сомнение многое из усвоенного Димкой. Чем на самом деле занималась Семья? От чего прячут Дору? И почему, черт возьми, двадцать лет назад из всех людей ведьмы выбрали именно Бляблина? Как русалочий кофе мог стать аналогом Живой Воды? Ну зато вопрос, почему Татьяна это скрывает, даже не поднимался: очевидно, желающие раздобыть универсальное лекарство найдутся и вряд ли побрезгуют противоправными действиями. Но зачем маниакально потчевать этим пойлом патриарха – вампиры же не болеют?..
Множество всевозможных вопиющих мелочей, ранее им игнорированных, роились в голове и отказывались не то что складываться в единую картину – вообще принимать форму, словно в одной коробке оказался пазл с белыми медведями на льдине у воды, кубики и пластилин, а от тебя требуют сделать из этого тысячу бумажных журавликов. Тишин понимал: как раньше жить не получится, розовые очки окончательно слетели, и не выйдет не только без прищура смотреть на яркое солнце сомнений, но и по привычке закрывать глаза на несправедливость. Однако и схватиться сразу за все – дело гиблое. Нужно выбрать самое важное.
Ведьмы – на бате, обещал быть на связи – и, пожалуй, тут у Бляблина шансов точно больше, чем у самого Димы. К Пандоре лучше не лезть без дела, будет нужен – позовет, не зря визитку оставил. Вампиро-русалочьи взаимоотношения, в свою очередь, вызывали только стойкое желание снять наконец им номер на двоих и закрыть дверь с другой стороны. С Семьей явно все не чисто, но за Тишиным слежка, пока с расширением сомнительных знакомств лучше повременить. Да и вообще, он клялся две недели не работать… Чуйка без особой надежды напомнила о лего, и он лишь отмахнулся – не сейчас, глупостями потом займемся. Из кучи зацепок надо выбрать единственную, зовущую именно его.
Темнело, Лола увлеченно шарила по игровым кустам фонариком – в поисках то ли рукописи, то ли жены героя: Димка давно потерял нить сюжета и не пытался ее догнать. За окном пару раз громыхнуло, и, по иронии, во время очередной вспышки ДТП и вправду словно молнией поразило. Он знал, откуда взялась его напарница, знал, где в итоге оказалась, а еще – что из пункта Лес в пункт Семья недвижимая девушка сама собой попасть не могла. Да и провалы в памяти… Ведь если ты с кем-то насмерть разругался, вряд ли легко об этом забудешь, так?
– Лол, мы завтра покатаемся, – приняв решение, предупредил Дима и, оценив явное нежелание Спящей Красавицы отрываться от прохождения, добавил: – Прости, но раз уж я все равно временно отстранен от работы, самое время изучать скелеты в собственном шкафу.
На него недоуменно посмотрели, и Дима пожал плечами, садясь поближе к экрану:
– Пора проведать деда.
Глава 12. Так говорил (Заратустра) Наруто
– Как человек может быть за науку и одновременно писать про драконов?
– В этом и прелесть быть человеком – ты не должен ничего выбирать.
Гена сидела не пойми где в домике не пойми из чего и лихорадочно думала. Кроме преимущественно непечатных характеристик собственного упрямства и пофигизма окружающих, нет-нет да и проскальзывали умные мысли, а то и чувство признательности, благо Екатерина продолжала время от времени успокаивающе брать медведицу за руку. Вообще, из всех присутствующих Катя определенно получила звание если не самой адекватной, то категорически к этому стремящейся: настоящая, нормальная девушка, добрая и заботливая, чуши не несет и сидит рядом, изредка на нее, Гену, поглядывая, очевидно проверяя состояние. Еще и перекидываться умеет. Пандоре такое явно недоступно, иначе бы тоже щеголяла в шлеме и куртке, а следовательно, Катя в разы круче Добротворской!
Но почему-то ее слушается. И это, кажется, тоже бесило.
Библиотекарь неистово строчила, порождая свет и ветер; подобное было ненормально, Потапова знала. Параллельно суверен с косичкастой опять щебетали о чем-то своем, изучая записи вампиреныша в телефоне, и медведице совершенно не хотелось с ними говорить. Уходить, однако, тоже. Возможно, как раз из-за Екатерины: если сейчас трусливо свалить, что та подумает о Потаповой? Да и вообще… Очень похоже, будто они и вправду в Лесу. Добротворская про это нормально не ответила, чем не только выбесила, но и подлила масла в огонь, упомянув историю Гениного появления. Намекала: мол, ты бастард? Или, наоборот, верит в отцовство Михаила? Прямо сказать слабо? Лишь бы непонятно разговаривать, нос задрав…
Гнев всегда верой и правдой служил медведице, заполняя сердце и вытесняя оттуда страх. Боязнь лишиться друга, перспектива не вписаться в компанию или ужас потерять и ту крупицу, которую о себе знаешь, – на их фоне злость выглядела отличной альтернативой, главное – подкармливать почаще и не думать об остальном. Гена упивалась негодованием, с удовлетворением следя за все уменьшающимся светом своего страхожора, но постепенно начала замечать, как разгорается Катин. Почему? Они же просто сидят в избушке, в безопасности, ничего не происходит – ну, горящая рядом Ирина не в счет. Разве есть причины для беспокойства?..
Снаружи раздались странный, громкий звук и легкое «быбыщь». Ребята встрепенулись, но Пандора даже головы не подняла:
– Один знакомый понял, что мы тут, и решил навестить. Сделаем вид, будто нас нет дома.
Сидевшие в импровизированном шалаше переглянулись. Ганбата пожал плечами и продолжил уточнять очередную мелочь из очередного диалога в этой своей тупой игре, но звук повторился. Потом еще. Потом зеленый огонь за окном усилился и, кажется, взвился выше. Добротворская не шевелилась. Но вот после одного особо громкого хлопка свет в комнате внезапно потух, ветер стих, а библиотекарь встала из-за стола и заглянула к ним:
– Дор, может, пустишь? Он же там расшибется…
– И с его стороны это будет крайне безответственно, – поджав губы, отозвалась девочка. – Ну серьезно. Я четко сказала: «Вы ошибаетесь, корень проблем в ином, не вмешивайтесь». В каком месте это похоже на приглашение в гости?
– Ты же его знаешь, – развела руками Ирина, – гиперопека, все дела. Прям как твой папа. Успокоим – сам уйдет.
– Ты считаешь, мы его успокоим? – удивленно посмотрела на нее Пандора.
Библиотекарь задумалась и сникла.
– М-да, мысль поняла. Давай сама с ним поговорю, хорошо?
– Здесь?
Ира взвесила и это соображение.
– Видимо, да. Раз уж мы все равно притащились в Лес в полном составе, вряд ли мой знакомый может кого-то тут шокировать.
Добротворская в ответ только хмыкнула, но таки встала и попросила ребят разобрать шалаш и расставить мебель как было, пока она отлучится. Самой Ирине сказала ждать вместе со всеми, после чего по витой лестнице ушла наверх.
– А нам туда ходить запретила, – злопамятно отметила Гена.
– Это я ее вынудила, – вздохнула библиотекарь. – И если кто-то есть хочет, лучше перекусить сейчас: потом бутерброды будут холодные.
«Да они и щас не горячие», – мелькнуло в голове у медведицы, но, увидев, как Катя быстро начала уминать свой, тоже взяла один и принялась жевать. Ладно, готовить Пень всегда был мастер. Вроде ничего особенного – ну сыр, мясо какое-то, однако с домашним соусом вышла прям вкуснотища. И сразу понятно, чего он так на скатерти-самобранки бурчал: там все как под копирку – одно слово, быстрая еда…
Послышались шаги, и по лестнице к ним спустилась Пандора в компании какого-то очередного хмыря. Гена точно видела его впервые, и не понравился он ей сразу: вроде в приличном костюме, а на роже черные разводы, да и волосы словно в голубой крашены – где это видано у взрослого-то человека? Смотрел мужчина тоже тяжело, без малейшего намека на улыбку, и в конкурсе на самые кислые щи точно схлопотал бы дисквалификацию по причине душевного расстройства судей.
Обведя комнату взглядом, он остановился на Ирине и без вступлений сухо приказал:
– Немедленно собирай вещи, мы уезжаем.
Та вздохнула, скрестила руки на груди и уставилась на него в ответ:
– И тебе дня доброго, Крио. Никуда я не поеду, ни с тобой, ни без тебя.
– Вы с ума сошли? – этот вопрос незнакомец обратил уже к Пандоре, и Гена автоматически встала на его сторону. – Из-за твоей безалаберности тварь нашла Искру и теперь только вопрос времени…
– Моей, – тут же прервала его Ирина, – моей безалаберности. И если это лишь вопрос времени, когда она меня настигнет, почему ты считаешь бегство лучшим выходом?