– У нас не такие отношения, – буркнула Таня, поспешно ища новую тему. – В любом случае буду рада компании. Даже просто знать, что есть и другие свободные русалки, – уже счастье. Это многое меняет. И делает жизнь чуть осмысленнее, тут Марго оказалась права.
Внимательно изучив стол, Валя подняла на нее глаза:
– Она подозревала о своей смерти?
– Ну, по словам девчонки, которая вроде как вокруг вилась, – да. Готовилась к ней.
– Но при этом все равно спасла в этом сезоне пять девушек… – неверяще протянула староста. – Буквально пару недель назад приехали. Мы потому и не смогли встретиться раньше, я их документами занималась. А она все равно, даже умирая… Почему?
– Пожалуй, тут ответ очень прост, и сама справлюсь, – пожала плечами Татьяна. – Не забывай, из нас Марго осталась единственной несвободной, рабыня Морского Царя до самой смерти. Такого и врагу не пожелаешь, а вы для нас как младшие сестренки.
Велифера резко принялась чесать глаза – верный признак русалочьих слез, и в голове бариста в очередной раз всплыла их с сестрой мантра.
«Не пытайся спасти мир. Просто дай ему все, что можешь».
Глава 16. Лиха беда начало
– Мне кажется или наши диалоги довольно однообразны?
– Э?
Подговорить девочек оказалось не так уж и просто. После ужина Ганбата под благовидным предлогом навязался с ними в машину – мол, на всякий случай прихватить запасную пару наушников – и выпалил свой план. Ожидаемого энтузиазма план этот не вызвал, хотя пятерку стоило ставить как минимум за подачу: вампиреныш в процессе объяснений стопроцентно перемахал бы руками даже корейскую мальчиковую группу в разгар крупного концерта. Но в итоге девочки все равно вместо быстрого согласия задумчиво хором протянули про «подумать».
Ирина, к примеру, разумно заметила, что лично ей в голову вообще никакого предлога сбежать пораньше не приходит, а это требуется от всех троих. Гена – а казалось бы, его вассал! – внимательно смотрела на Катю и ждала ее реакции. На стремление медведицы вернуться в АСИМ побыстрее Ганбата поначалу особенно рассчитывал, слишком поздно вспомнив о ее нежелании пересекаться с дядей, в том числе и за ужином. Екатерина же и вовсе нахмурилась и, скрестив руки на груди, с подозрением уточнила, зачем это вампиру оставаться с Пандорой наедине. Пришлось выкручиваться. Памятуя опыт в «Сладких небесах», как есть ляпать концепцию Ганбата не решился: в игре такой выбор ни разу себя не оправдывал. Врать он тоже не любил, поэтому обошелся общими фразами: «Ну, у Доры, наверное, и свои дела есть, а мы прям с ночи до утра с ней торчим» и «Сашке тоже надо перерыв иногда давать, он же нас всех кормит». Красношапко намекнула, что неплохо бы ему в таком случае и самому немного слезть с шеи, но тут с ответом проблем не возникло: во-первых, вампиров можно и не кормить, а во-вторых, тогда есть шанс провалить автомобильную маскировку, так что Ганбата – маленькое зло, с которым придется смириться, но которое постарается не мешаться. Смотрела Катя на него с подозрением, и, чтобы не вызвать подозрение еще и у Пандоры, он быстренько попрощался с девочками, взяв обещание поразмышлять над своими словами. Следующим пунктом плана стояло радостное посвящение в затею Пня, и тут тоже нарисовались сложности: посвящение шло как-то не особо радостно, да и Сашка с большим трудом посвящался. Ганбате даже казалось, будто по степени откровенного непонимания происходящего леший и сам идеально подошел бы на роль типичного любовного интереса из игры: хоть кол на голове теши! Ведь вампиреныш так четко и ясно все объяснил:
– Вам нужна кат-сцена!
А Сашка вместо горячей благодарности за идею только вздохнул:
– Что мне точно нужно, так это перевод.
«Сладкие небеса» с мозговыносящим Сайонджи начинали выглядеть легкой разминкой.
– Хорошо, смотри. Вот вы с Дорой дома все время общаетесь, да? Каждое утро – завтрак, вечером – ужин, а днем мы с Ирой идем гулять, и тебе с нами нельзя, так?
– Да, – с сомнением кивнул Пень. Ну чего они все такие подозрительные сегодня, Ганбата же хорошую вещь удумал!
– И получается фигня: вы с ней в базовых диалогах застряли и никак даже на первую красивую картинку не перейдете! Нужна кат-сцена, иначе шкала отношений не заполнится. А для нее надо активировать выбор события!
Леший продолжал непонимающе хмуриться, но тут голос подал Дениска:
– Барин, я волей-неволей наслушался, пока краленьку нашу сопровождал, – аккуратно избежал упоминания почесывания пузика енот, – и, кажись, могу перевести. Малой предлагает перестать поленом прикидываться и какую-никакую романтику организовать. Так сказать, выбраться из рамок серых будней, обеспечить пусть и непритязательный, но антураж и попутными восторгами расположить-таки девицу.
– Восторгами? Пандору? – упрямо переспросил Сашка. Ладно, тут Ганбате пришлось признать: звучало и вправду несколько оптимистично.
– Именно! – не сдавался он. – Поэтому шандарахнуть надо самым крутым и красивым. Бывают персонажи, у которых шкала поначалу еле-еле ползет, зато потом от динамики закачаешься! Главное – первые шаги сделать правильно и внимание привлечь. Я за тебя все придумал, не беспокойся: просто распусти ей папоротник.
– Что я должен сделать? – обомлел Пень.
– Папоротник ей распустить, – терпеливо повторил Ганбата. – Помнишь, нам с Генкой в детстве показывал? Очень красиво!
– Во-первых, сударыня до цветов не любительница… – засомневался леший.
– Нам тоже на них пофиг абсолютно было, – радостно закивал вампиреныш, – а папоротник понравился. Сам подумай: ну где она еще такое увидит?
– Так-то оно так, но – и это во-вторых – до Ивана Купалы еще почти месяц, – с сомнением протянул Сашка.
Да, кажется, без вмешательства Ганбаты у кат-сцены в принципе были все шансы вообще не случиться.
– Не ждать же его столько, ну серьезно! – всплеснул руками наследник патриарха. – Чё ты, не уболтаешь малюхонький кустик ради важного дела?
Пень продолжал упорствовать:
– Кустик – пожалуйста. Да хоть целый лес. Но это же… папоротник, понимаешь?
– Нет, – честно ответил вампиреныш.
– Как бы тебе объяснить… Мы, лешие, пришли сюда извне. А папоротники царили до нас и очень не любят, когда к ним лезут. Этакие магические травы с норовом. На цветение-то к себе абы кого не подпускают, пути крутят, а ты предлагаешь одного такого заставить раньше раскрыться?
– Ага. Причем желательно не в полночь, а то Дора не высыпается, она сама сказала. – Хоть Ганбата и ни разу в жизни не держал в руках «Мортал Комбат», фаталити провел на загляденье.
Сашкино лицо энтузиазмом не блистало.
– Это очень сомнительная затея.
– Фигня вопрос, – сложил руки на груди вампиреныш. – А сам тогда что предлагаешь, если не папоротник?
Леший вздохнул:
– Сударыня круглые сутки с подругами…
– Технически Генка скорее просто за компанию, – перебил Ганбата, – но в любом случае их я беру на себя. И даже Дору на прогулку позову – типа, сам захотел! С тебя только папоротник и пафосно стоять в его свете, чтоб ей понравилось. Замечу, мне никакой помощи с Сайонджи никто не предлагал, все самому пришлось!
Пень грустно на него посмотрел:
– Угу. А мне осталась так, безделица: просто взять и распустить папоротник.
Звучало не очень оптимистично, но вампиреныш решил, мол, раз главную идею Сашка уловил, с остальным тоже справится.
– Именно! Каждый выполнит свою часть плана, и красивая кат-сцена обеспечена, – возликовал он.
– Я обязательно придумаю не менее эффектное действо, не требующее при этом проверки на прочность устоев мироздания, – устало покачал головой леший.
Папа часто повторял Ганбате, мол, самое важное в корпоративном управлении – открытость при принятии решений, поэтому закивал вампиреныш от чистого сердца:
– Конечно, не вопрос! А как только поймешь, что такого нет, готовься распускать папоротник.
Той ночью некоторые проблемы со взаимопониманием имелись не только у блистательных наследников Зеленого Князя и патриарха мужского прайда вампиров, но и у их достославных родителей. Но дабы нашего дорогого читателя не укачало от резкой перемены декораций, постараемся чуть сгладить переход. Начнем с грозы. Какая же эффектная сцена – и без нее? Итак, разомнем пальцы и…
За полночь, небоскреб в центре Москвы купается в редких всполохах молний и ревущем ливне, вводимых автором в повествование исключительно с целью отразить смятение чувств лирического героя. Ведь иначе зачем мучить бедных жителей столицы ночной непогодой? Богдан Иванович, изредка посматривая на часы, стоит в холле и буравит взглядом раздвижные двери. В одиночку – ибо не пристало общаться с сильными мира сего при свидетелях (прослушка Ивана Карловича не в счет, ей можно). Внимательно – ибо данный гость от современных технологий разительно далек, и с него сталось бы пройти сквозь стекло, не дожидаясь, покуда датчики движения отработают свое. Вот появляется огромная косматая фигура, вопреки всем правилам драматургии так и не подсвеченная молнией, и глыбой застывает у входа, не делая ни шагу внутрь. Патриарх ждет, глыба – тоже. Смирившись, вампир выходит из небоскреба навстречу гостю, раскрывая зонт.
– Доброй ночи! Если ближе подойти, двери откроются сами и можно…
Рыже-седой мужчина в шкурах гулко смеется:
– Не, я к вам не ходок. Плавали, знаем: небось папашка твой опять с подвалу по самую маковку глаза да ушье свое понапихал, и мне мало того, что в коробке сиди, да еще и при всем честном народе? Давай лучше на свежем воздухе погуляем! Погодка – загляденье, давно такой не было.
То ли вампиру почудилось, то ли в этот миг мимо них и вправду хвостом вперед пролетела птица. Спорить с Древними бессмысленно, сие он уяснил давно, поэтому просто пошел подле собеседника, мысленно гадая, к каким из камер наружного наблюдения у Ивана Карловича есть доступ и насколько легко считать их разговор. А потом сообразил, что, возможно, Зеленый Князь выбрал столь эффектную ночь не ради красивого появления, а по чуть более банальным причинам: в свисте ветра их беседу стало в разы сложнее подслушать, а стена воды с неба буквально требовала спрятаться под зонтом, попутно лишая посторонних возможности чтения по губам. С одной стороны, родоначальник вампиров категорически требовал не искать по собственной воле контактов с власть имущими местными, с другой – столь же категорично не желал лично выяснять, чего им угодно, и на любую подобного рода встречу засылал сына. Видимо, помнит, зараза, кто привел его сюда из Леса и кто зрит в самую его суть… Потому просьба встретиться со стороны Богдана Ивановича требовала тщательной маскировки, а вот личное общение вызывало в разы меньшее количество вопросов.