– Чего звал? Навел туману и мороку, не могешь никак прямо разговаривать научиться? «Речь пойдет о жизни дамы и, возможно, моей». Про тебя, положим, еще разумею, а вот с дамой некоторая незадача.
Богдан Иванович не без труда узнал собственную формулировку. Казалось, будто за прошедшую неделю он успел стать другим человеком, ну или по крайней мере максимально приблизился к этому состоянию.
– Позволите начистоту?
– Сам знаешь, младый юнош, иначе со мной опасно, – хохотнул собеседник.
– Отправляя вам послание, я терзался совсем иными думами. Надеялся, будто вы сможете посвятить меня в тайны жизни вашего сына и подскажете способ продлить оную для одной русалки. – И, видя готовность Зеленого Князя ответить, вскинул руку: – С тех пор мои представления о желаемом и возможностях оказались основательно пересмотрены, и, если позволите, я хотел бы изложить плоды открытий и связанных с ними размышлений. Но перво-наперво заверить: чрезмерно рад, что вы откликнулись на мою просьбу. Иметь друга в вашем лице – счастье не только для меня лично, но и для всего нашего вида.
Бугай размеренно шагал вперед, щедро давя обутыми в лапти ножищами скромные московские лужи, и, кажется, совершенно не переживал за сохранность плаща из шкур под дождем. Богдан Иванович старался держаться рядом, гадая, сочтет ли Древний ситуацию требующей его вмешательства. Лешие стояли на страже жизни, тут иных толкований быть не могло. Вопрос в другом: считаются ли за форму оной вампиры, разумное топливо для пришельцев из других миров?
– Изначальную цель беседы вы поняли правильно. Череда печальных событий заставила меня задаться вопросом о хрупкости русалочьей жизни и возможностях ее продления. Простое эгоистичное желание не расставаться с дорогой собеседницей, помноженное на некоторую гордыню, не скрою. Полагал, вы, столь пылко отозвавшийся на предыдущую мою просьбу и вошедший в положение, проявите снисхождение и в этот раз. Однако не далее как пару дней назад я имел честь осознать: история повторяется.
Патриарх украдкой кинул взгляд на собеседника. Зеленый Князь все так же размеренно шел вперед, ни жестом, ни мимикой не реагируя на сказанное Богданом Ивановичем. Дело привычное? Или за столько лет для старого дуба не осталось понятия «невидаль»? Вампир продолжил:
– Если верить биографическим данным, рассказанным моим секретарем и сверенным с собственными первичными воспоминаниями, однажды я уже пытался продлить жизнь упомянутой выше сударыни. Итог оказался печален для нас обоих: я попал в распоряжение Ивана Карловича, а она сделалась вещью Морского Царя. Полагаю, некий урок из этого вынести можно и повторять ошибку в погоне за бессмертием не стоит.
Витольд Родович никак не комментировал слова собеседника, продолжая прогулку, и патриарх сдался:
– Вы именно поэтому откликнулись в первый раз? Из-за моего прошлого?
Зеленый Князь хохотнул:
– Ну, погонял ты их тогда и впрямь изрядно, не отнять. – Он задумчиво почесал бороду, невольно напомнив Богдану Ивановичу Пня-младшего, с его тягой то и дело браться за подбородок. – Отчасти – да, оттого. Но лишь отчасти, каюсь. Скорее, очень уж хотелось вашему индюку напыщенному палочку в колесико воткнуть. Вроде и не по возрасту мне такие развлечения, а душа молодая, требует.
Интересное, конечно, развлечение: помощь в организации революции у отдельно взятого народа. Спросил, однако, Богдан Иванович иное:
– Если он вам так не нравится, почему не вмешались, еще когда все только начиналось?
Вот тут на него посмотрели – словно вечностью придавили. Во взгляде лешего нашлось наконец место для эмоций: усталости, негодования и их странной смеси – надежды.
– А я и сейчас не вмешиваюсь – так, палочку дал и в сторонку отошел. Сам подумай, головой. Ты когда по лесам с женой от монстров этих скакал, кем был? Человеком. Люди веками меж нами стены строили и круги очерчивали, мол, такие, как мы, в их дела лезть не моги – вот и не можом. Тысячелетия прошли, перемерли те, кто скреплял уговор, а мы его чти да храни, иначе посыпется все. Думаешь, мне отрадно смотреть, чего твой папашка творит? Или как богатыри промеж себя прополку устроили, с корнем все хорошее повырывали, одни сорняки да полынь пестуют? Мало ли душ загублено? А нет, мы не можи вмешаться, прав не имей другим говорить, как им лучше. Каждый – сам за себя. И в малом, и в великом. Только и остается мне – смотреть, пальцы скрестя: авось сами справитесь. Ну и палочки подавать по запросу, конечно. Куда ж без палочек?
Умей вампиры краснеть – патриарх бы уже изображал томат. Но, слава физике, без умышленных усилий такое не происходило, и сохранить лицо получилось.
– За… палочку я вам очень благодарен, а в бессмертие сверх положенного лезть не планировал. Но копятся вопросы, и, я надеюсь, вы дадите на них ответы.
– Задавай, – буднично отозвался Древний. – Смогу – подсоблю. Нет – так хоть послушаю, чего у молодняка в башке нынче крутится. Полезно это нам, старым. Помогает с пути не сбиваться.
– Спасибо. Собственно… пожалуй, основное сомнение допустимо изложить так: жена у меня была одна. Тогда почему одинаковок – две?
Собеседник присвистнул:
– Хорош, чертяка. Щипнул за вершки, а достал корешки. Я все гадал, кто ж озаботится: и Лютая на них смотрела косо, и Морскому Царю странное мерещилось, а грязюку с пятака возьми да ототри ты. Правильный вопрос, очень.
Витольд Родович потеребил бороду, а потом кратко приказал:
– Айда к воде!
Благо до набережной было рукой подать, но, учитывая погоду, патриарху очень хотелось намекнуть: мол, чисто технически они и так в воде – как минимум по щиколотку. Однако послушно проследовал за Зеленым Князем до самого спуска и выжидательно уставился на собеседника.
– Дело тут вишь какое… Я только на часть вопроса ответ разумею, на малую. Деревья под воду не хожи, сам понимаешь, чего там творится – не ведаю. Но, авось не обозлится на меня наша дорогая директор, чуток постарше и ее, и Царя Морского буду, а оттого разные знакомства по молодости водил. Есть у меня мысля…
На этом леший смолк, и, не дождавшись за пару минут продолжения, Богдан Иванович вежливо кашлянул в кулак.
– Да не стой над душой, садись, – махнул рукой Витольд Родович.
Патриарх с сомнением оценил чистоту столь дорогой сердцу мэра и кошельку москвича плитки, но послушался. Если Иван Карлович подсматривал сейчас за ними, вопросов у него должно было прибавиться. С другой стороны, вампира усадили лицом к реке, ближайшие камеры наблюдения, коли таковые имелись, остались где-то позади, и создать более приватную обстановку не представлялось возможным. Мокровато, конечно, но, в конце концов, плох тот «Гуччи», в котором нельзя, как в рекламе, просто взять и плюхнуться на мостовую…
Зеленый Князь удовлетворенно кивнул и продолжил, словно невзначай оглаживая бороду и тем самым прикрывая рот рукой:
– Ответ, который на поверхности лежит, прост: вернуться-то твоя жинка вернулась, но не одна. Подцепила шо-то на дне, да с собой к нам и притащила. А оно, не будь дурой, обличье ее и приняло, дабы не узнали.
– Со дна… Что-то опасное? – нахмурился Богдан Иванович.
– Ну, тут смотря кому. Оно ж, сам знаешь, как устроено: дно-то никого не красит и добрее не делает… – задумчиво протянул леший. – Две одинаковицы на поверхность прорвались. Одна как раз в эту реку и сиганула, пеною стала, да так, шоб каждый тому свидетель был. А другая осталась. И ножи их поют. Русалки помертвее вашего брата будут: вы, считай, просто все позабыли да суть сменили, а они и впрямь с жизнью расстаются, да только магия, древняя, как море, тащит их обратно, за жабры ухватя. Со смертью у хвостатых взаимоотношения странные, так я тебе скажу. Потому первый вопросец – а оно тебе вообще надо?
– Простите? – опять не уловил суть резкого перехода патриарх.
– Ты на плечах несешь весь свой род. Русалицы – тема опасная, дно – место темное. Точно еще и в это лезть хочешь, не обляпаешься?
Хороший вопрос сидящему на грязной мостовой бизнесмену.
– Отвечу прямо: наши руки уже по локоть в их пене, отступать некуда. Если хотим остаться – надо разбираться со всем, что натворили, и не когда-нибудь в светлом будущем, а сразу. Нас время не убивает, а их – вполне.
Зеленый Князь кивнул.
– Дело говоришь. Тогда подытожу: две девицы пришли вместо одной, и, ежели их рядышком ставить, любой с легкостью перстом ткнет, которая злыдня донная, а которая – душа заморенная.
Намек Богдану Ивановичу не понравился категорически:
– Вы полагаете, Татьяна и есть…
– Ни в коем разе: лишь говорю очевидное, да только повторюсь – не дура со дна вернулась. А потому, дабы мы не ошиблись, перво-наперво надобно спросить, которая из них взаправду твоя.
– Спросить? У кого?
На него снова задумчиво посмотрели:
– У тебя, младый юнош. Кто ж еще ее знал-то?
– Я много размышлял об этом, но, к сожалению…
Рыжий гигант покачал головой.
– Слушаешь меня ты, да не слышишь. Не думать велю, а спросить напрямую. Да хоть сейчас, я обожду. Пока сам не подтвердишь, мои предположения – как с гуся вода.
Понятнее не стало.
– Но я знал их только в текущих ипостасях, жену и вовсе видел мельком, в воспоминании…
Озарение екнуло, и он уставился на Зеленого Князя, словно впервые увидел:
– Шутите? Но как? Его больше нет!
– Да шо ты говоришь, – протянул леший. – А куда ж, позволь узнать, он девался? Птицей улетел? Рыбою уплыл?
– Конечно нет. Просто исчез. Прежние личности начисто стираются после укуса.
Витольд Родович неодобрительно покачал головой:
– Ишь, усы отрастил, а в сказки веришь. У самого-то в работе хоть раз что-то само по себе без следа исчезало?
– Тут совсем другое дело…
– А то ж. Не может же твой папашка все время лгать?
Патриарх замолчал, уставившись на реку. Вот так живешь несколько сотен лет, спокойно планируешь скинуть с трона тирана, а тебе в течение недели, словно походя, заодно заявляют, мол, и чувства испытывать можешь, и любовь познать, и старого себя не терял никогда. Раньше-то где все советчики были? И, что важнее, со знанием этим делать-то чего?