К сожалению, это объясняло примерно ничего.
Крионикс стоял поодаль, прожигая их ледяным взглядом, но не делая ни малейших попыток приблизиться, поэтому Ирина, наученная горьким опытом гор и Магомедов, пошла к нему сама. Подойдя, протянула выданные ей перья:
– Вот. Помогли, спасибо.
Птиц не шевельнулся:
– Оставь себе. Могут еще пригодиться.
Библиотекарь запихнула их в карманы юбки, но с места не двинулась, выжидая. Какое-то время они просто стояли друг напротив друга и смотрели, и в итоге Крионикс сдался:
– Ты сильно выросла. Я мог бы замедлить…
– Не бери в голову, – отмахнулась Ирина. – Век человека краток и полон скорби, все такое. Мне надо гореть, ты знаешь.
Помолчали еще немного.
– Ты была права.
– Ага. Но сама об этом не знала, так что один – один, – кивнула Ира и после паузы добавила: – У меня, кстати, отпуск в июле. Три недели.
– Вот как.
– Угу. На море думала поехать. Лаптевых.
Его лицо чуть тронула улыбка:
– Можно и поближе…
– Никаких «поближе», с местных хватит! – возмутилась библиотекарь. – Они тогда нормального лета так и не увидят. То холодрыга, то пожарища, имей совесть.
Крионикс кивнул:
– Попробую, но ничего не обещаю.
Ирина хмыкнула:
– Всего пара недель осталась. Лучше поищи места поинтереснее, покажешь, когда приеду.
– Это бессмысленно, – ответил ворон, но, заметив ее недоуменный взгляд, не без труда пояснил: – Я и без того их знаю. Места, которые хочу тебе показать.
Библиотекарь почувствовала, что краснеет, и попыталась перевести тему: в ее представлении крутизна победы над Древней с полыхающим лицом не очень вязались:
– И Данилку с собой возьми, хорошо?
– Конечно. Как раньше. Вся стая в сборе, а специально для тебя – безлимитный запас консервированной кукурузы.
Ира хихикнула:
– Кажется, начинаю вспоминать, за что мне так нравится местная столовка…
Ипполита в человеческой форме перла сквозь Лес и мысленно чертыхалась. Мало ей было сюрпризов с вонью, ведьмами и границами миров, так еще Феникс напала и непрошеный балласт на голову свалился. Последний – в лице крепко сбитого невысокого парня с тоннелями в ушах – еле за ней поспевал и чрезвычайно навязчиво расспрашивал:
– Ипполита, вы точно уверены в своем добром здравии?
– Абсолютно!
– Вокруг полыхал пожар, вы волновались за судьбу коллег, в подобной ситуации адреналин часто заставляет нас не замечать повреждения, а даже небольшие…
– Все у меня нормально! – огрызнулась она.
– Может быть, хотя бы быстрый осмотрик…
– Нет – и точка. Чего вообще пристал как банный лист? И ты разве не в отпуске?
Парень заговорщически подмигнул:
– Именно в нем! И единственный способ эту досадную оплошность исправить – найти хоть одно ранение. Может быть, малю-ю-юсенький ожог?
– Ни ожога, ни синяка, ни даже занозы завалящей нет. Полезешь – сам ими разживешься, мало не покажется, – прорычала учительница физики и астрономии, прикидывая, в какую сторону теперь идти.
– Предложение, конечно, щедрое, но вынужден отказаться: к сожалению, травма нужна у кого-то из находящихся на службе лиц, – полушутливо ответил парень и снова припустил следом.
Единорог и без того пребывала не в лучшем расположении духа – сказывались тревога за Ирину и Игорька, а тут еще этот идиот внезапно выскочил из кустов и воодушевленно ждет, пока кто-нибудь себе шею свернет. Раньше подобной дурости за медбратом Ипполита Найтмаровна не замечала, напротив, помнила, с каким предвкушением он считал дни до летнего отдыха, что настораживало отдельно. И уж тем более Рома никогда не радовался чужим травмам, а теперь словно стервятник вьется рядом. Чё за бред?..
Наконец они вывалились на большую выжженную прогалину с кучей народа, и Поля буквально выдохнула. Баранов со своим недотепой-ассистентом и Ирина были живы и, к величайшему разочарованию ее спутника, здоровы. Он тотчас кинулся осматривать всех присутствующих, и единорог нехотя пояснила:
– Это наш медбрат Рома. Он в отпуске, но упорно хочет всем помочь. Гоните палками, можно взашей.
Окружающие недоуменно переглянулись. Тем временем молодой медведь – сколько там ему, тридцать-то исполнилось? – бегло осмотрев присутствующих, разочарованно подытожил:
– Вы все пережили нападение Феникс, а никто даже не поцарапался?
Нестройный хор согласий был ему ответом, но тут голос подала ученица, видимо, та самая Добротворская:
– Александру Витольдовичу, кажется, нехорошо.
Да, леший почему-то покоился на плечах вампира, и, по мнению Ипполиты, уже сам этот факт вполне себе мог сделать кому-то нехорошо, но медбрат только отмахнулся:
– Благодарю за участие, но тут банальная реакция на холод. Скоро отогреется естественным образом, никаких фатальных поворотов судьбы. – И, приглядевшись к девочке, с подозрением уточнил: – А ты, случаем, не медведица?
– Нет. Вообще ни разу.
– Прости, показалось. Блин, ребята, ну как же так? На отзыв из отпуска по производственной необходимости совсем не тянет…
На поляне началось недоуменное обсуждение этого заявления, а Ипполиту внезапно прошиб холодный пот. К счастью, Роман увлекся попытками объяснить, сколь важны ему даже малейшие ранения, и потому не заметил побледневшего лица коллеги. Пожалуй, будь у нее возможность за что-то схватиться – не побрезговала бы, но пожар капитально расчистил территорию, поэтому ее силы целиком ушли на попытку удержаться вертикально.
И сотрудники интерната, и учащиеся, и даже втянутые в эту историю леший с енотом оказались, к счастью, живы-здоровы. Вот только несчастная полянка ужасно, неописуемо отвратительно пропахла ведьмовскими чарами до последней золиной пылинки, а в эпицентре катастрофы взволнованным голосом щебетал очередную сентенцию лично источник всей магической вони, ощущаемой единорогом в последние дни.
Девочка с двумя огромными косами в дурацком розовом платье до пола.
Глава 19. Перед рассветом
– Он же подписывает себе смертный приговор такими словами! Вмешайтесь, остановите его!
– Я не могла остановить Михаила, даже когда он шкодил. Полагаете, теперь, когда он абсолютно убежден в своей правоте, это получится?
Катя молча буравила взглядом телефон, а Гена – Катю. Тимофей Иванович отправил обеих девочек в их комнату в женском общежитии и строго-настрого велел не покидать оную до окончания тревоги. Медведица пребывала в состоянии близком к шоковому и скорее рада была не оставаться одной, но наблюдать, как обычно спокойная Красношапко не находит себе места, тоже оказалось тревожно. Она ходила из угла в угол, не выпуская сотовый из руки, и каждые пять секунд проверяла информацию на его экране. Насколько Гена поняла по обрывкам фраз, учителя получали конкретную и четкую сводку о произошедшем, а вот учащиеся ограничивались общими фразочками: нападение, на территории небезопасно, до особого распоряжения общежития не покидать. В принципе, оно и понятно: медведице конкретика в лице Ганбаты и наткнувшейся на него посреди Леса Феникс точно лучше не сделала, но вот Катя, напротив, по поводу недодачи информации крайне негодовала. Гена до сих пор не понимала, как у той хватило духу требовать у директрисы отпустить себя на помощь вместе с учителями. Это все из-за Пандоры? Какие отношения их связывают?
За собственного суверена переживать не особо выходило, но не из-за черствости сердца, а, скорее, по причине банальной неспособности представить, чтобы с этим вечно счастливым идиотом случилось плохое. Нет, умом Потапова допускала подобную возможность, но всерьез рассматривать ее готова не была. Если Ганбаты не станет… Одна эта мысль открывала глубокую черную бездну, и Гена гнала думы прочь. Все будет в порядке. Он же не виноват! Наверняка это из-за Доры…
Катя в очередной раз совершила променад туда-сюда по комнате, как вдруг сирена затихла и спокойный голос диктора произнес:
– Угроза устранена. Учащимся не покидать текущее место дислокации до дополнительных распоряжений, преподавательскому составу явиться для отчета к директору. Повторяю…
Ну, хотя бы проорало в этот раз не безостановочно, а всего три раза, после чего звуковое сопровождение стихло. Тем временем соседка снова прилипла к экрану телефона, и Гена на всякий глянула на свой: «Опасность миновала. Потерь с обеих сторон нет. Оставаться в комнатах до получения дополнительных инструкций». Кратко и непонятно. Если безопасно, почему нельзя выходить? И если потерь с обеих сторон нет, значит, пострадал кто-то третий?
– Ты что-нибудь понимаешь? – обратилась внезапно к ней Катя, и Гена, собрав силу воли в кулак, как могла убедительно помотала головой. – Вот и я нет. Ладно, вроде с ребятами все в порядке. И раз пишут «с обеих сторон», то, видимо, Ира и Кирилл с тем странным мужиком тоже сухими из воды вышли…
– Кто? – Медведица сама не знала, каким образом получилось задать нормальный содержательный вопрос. Из-за угрозы их жизням, не иначе.
– Кирилл – это второй учитель, который вызвался Ирине помочь, – ответила Катя, все так же задумчиво всматриваясь в экран телефона. – Мы с ним, скажем так, пересекались раньше. Замечу, делает успехи: сразу на рожон не полез, только за компанию. Знать бы еще, за компанию с кем…
– Дядя, – односложно ответила Гена и, перехватив непонимающий взгляд, постаралась пояснить на максимуме своих парламентерских возможностей: – Мой дядя.
На хмуром лице Красношапко буквально читалась медленная загрузка данных, пока она неожиданно не присвистнула:
– Подожди, который богатырь, по маме? Тот самый, уделавший Левона?
Гена недоуменно кивнула. Сама она достижения Игоря ни во что не ставила, но оспаривать Катино мнение готова не была. Соседка продолжила:
– Хм, в целом тогда понятно и чего Кирилл с ним увязался, и почему Волков в свое время подвоха не почуял. Реально, вообще не производит впечатление способного на то, что совершил.