ами и диалогами, как в играх, – и вот поди ж ты, здесь и сейчас перед ним сидел всамделишный вырядившийся черт-те как Сашка, громко заявивший, что выбрал некую стратегию поведения, прямо противоположную складу его характера, и все это ради обретения счастья в любви. А днем, когда Ганбата звонил папке, тот был с тетей Таней – и тоже в совсем не свойственных ему шмотках. Выводов вырисовывалось два: первый – что, возможно, не так уж папка и филонит на любовном фронте, а второй…
– Но это же очень сложно и муторно, да и чем я могу помочь?.. – И вдруг Ганбату осенило: – Стоп, получается, я стал НПСом, который твой любовный интерес постоянно отбивает?
– Ась? – не оценил озарения Пень.
– Ну да, бли-и-и-ин! – Вампиреныш принялся расхаживать по кабинету, маша руками, и трижды лишь чудом не снес щедро расставленные безделушки. – Ты морочишься, одежду выбираешь, следишь за разговорами, у себя ее поселил, Дениску опять же припахал в помощники, а тут хопа – и она со мной с утра до вечера тусуется, диалогов почти нет, прогресса тоже, а часики-то тикают! Жесть какая… Саш, прости, я ж не знал. Знал бы – раньше бы подумал! Что делать-то теперь?
Мир Александра Витольдовича тоже трещал по швам, и в эту самую секунду старьевщик не мог поверить собственным ушам. К выводам, которые Пень обреченно планировал доносить до Ганбаты на протяжении ночи, тот пришел сам буквально за пару минут и, судя по тому, с какой горячностью жестикулировал, не только искренне раскаивался в содеянном, но и вовсю рвался исправить ситуацию – последнего Александр вообще не ожидал. Причина сих странных озарений от лешего определенно ускользала, сочувствующая вовлеченность и вовсе настораживала, но, как метко выразился Ганбата, «часики тикали», и Пень пошел ва-банк:
– Может, вы не в АСИМ, а тут будете играть во что вы там играете? Раз уж ты все равно интернет притащил…
– Прости, пожалуйста, что не спросил! – потупился вампиреныш. – Просто Доре-то он тоже нужен, она тогда сможет мне эсэмэски слать, а не Дениску…
– Репу, – раздалось откуда-то снизу.
– Чё? – моргнул Ганбата.
– Репу, – обреченно продолжил енот, расправляя угол ковра, – ну или Репейника. В общем, при краленьке имя мое называть не моги, понял? Хватит с меня приключений! Она зовет Репой – и ты повторяй: Репа.
– Фига! Это ж какую сложность Сашка выбрал, что даже имя менять пришлось? – присвистнул Ганбата, и верный помощник недоуменно уставился на хозяина. Тот лишь плечами пожал: мол, и в лучшие-то годы попасть с наследником патриарха на одну волну было непросто, – а вампиреныш продолжал, не сбавляя оборотов: – В общем, прости за интернет, если надо, попрошу папу убрать и извинюсь и перед ним, и перед тобой, но мне кажется, что как раз с ним-то Доре лучше и будет!
– Ага. Отличный стимул безвылазно сидеть в своей комнате, – вздохнул Александр Витольдович.
– Да нет же, говорю! У нас «Сладкие небеса» только с ним работают, а она обещала мне помочь во всем разобраться и телефоном пользоваться научить. Я и не подумал к вам в гости напрашиваться играть: ты ж всегда морду воротил, когда я шумел, вот и хотел эсэмэски хотя бы получать. А если разрешаешь – то, конечно, будем у вас! Только, блин, ты ж с нами не сможешь, у тебя телефона нет… Хочешь, подарю?
Пень скривился:
– Пожалуй, воздержусь. Все равно не смогу с умным лицом тыкать в стеклянно-металлический кирпич.
– Да ладно тебе, это почти то же самое, что твои «яблочки по блюдечку». – Ганбата указал на многочисленные тарелки, щедро развешанные по стенам. – Более того, некоторые телефоны тоже яблоками называют! И там можно смотреть разные штуки, не обязательно прям играть. Между прочим, переписка с любовным интересом тоже очень важна, за нее дополнительные пойнты в шкале отношений даются!
– Предпочитаю по старинке – изустное общение, – отреагировал леший на ту часть предложения, которую хотя бы понял.
– Ну а про что нам с тобой общаться, ты же не играешь… – начал было Ганбата и вдруг резко крутанулся вокруг себя. – Подожди, сколько ты языков знаешь?
– Смотря как считать. Если речь про письменность, то триста шестнадцать, если…
– Не-не-не, стоп! Английский! Английский знаешь?
– Ну в общем, да. Возможно, в несколько устаревшей форме… – Пень смирился и уже даже не пытался удерживать нить диалога.
– Так, щас самое важное. Прям пипец важное! Японский! Японский знаешь?
– Опять же не уверен насчет современного сленга…
– Знаешь?! – аж подпрыгнул вампиреныш. – Так это же все меняет! Ты нам переводить будешь! И учиться!
– Чему?
– Современному языку! Там в игре написано все по-английски, а говорят по-японски. Собственно, Акира и говорит! Акира – это…
– К сожалению, я в курсе. Можно не уточнять.
– Так вот, Пандора упоминала, мол, перевод хоть и по делу вроде как, но порой отличается от того, что на самом деле сказано! Давай тогда я ее попрошу, чтобы ты с нами сидел, когда я играю, и, если разницу в переводе заметишь, говорил?
– Чрезвычайно интеллектуальное занятие. Спасибо, но я пас.
Ганбата скрестил руки на груди и нетерпеливо топнул:
– Так, хорошо. А ты себе как ваши диалоги представляешь? О чем будешь с ней говорить?
– В моем понимании, если уж я питаю к ней чувства, то о них и нужно…
– Не-не-не! – снова замахал руками вампиреныш. – Я тоже так думал, ага! И знаешь что? Месяц-два – и гаме овер! Говорить про чувства надо только тогда, когда твой любовный интерес к этому готов и сам что-то испытывает. В противном случае лишь понизишь шкалу, потому что он сочтет тебя навязчивым! И да, мне Дора лично это и рассказала! В самом начале главное – найти общие темы, тогда постепенно узнаешь персонажа лучше, откроются новые ветки диалогов и сможешь обсуждать то, чего не знают другие.
Енот, решивший на всякий случай протереть висящие на стене тарелочки, – мало ли, раз про них вспомнили, вдруг и до сравнения цветопередачи на практике дойдет? – внезапно его поддержал:
– Вообще, барин, малой дело говорит. По своему опыту знаю: ежели приставучая коза, ну или лиса, только и делает, что про любовь свою талдычит, то первое желание – убежать подальше в лес, а второе – найти палку потяжелее. Пущай тут играются, ты на первых порах тоже дурью этой помаешься, так авось поймете, о чем еще с краленькой общаться. А то нынче картинка-то неладная: все про меню да про учебу. Я б тоже из такого дома стикал – только пятки б сверкали.
Пень вздохнул. С одной стороны, ему хотелось проводить больше времени с Пандорой, с другой – перспектива каждый раз лицезреть на свиданиях малолетнего вампиреныша энтузиазма не вызывала. Но начинать с чего-то нужно было, и Александр Витольдович кивнул:
– Твоя взяла. Пока играете тут, посижу с вами и поищу с ней общий язык.
– Я могу Доре про тебя много хорошего рассказать! – радостно предложил Ганбата.
– Не надо. Более того, предпочту, чтобы ты без моего ведома вообще ничего обо мне ей не говорил. И кстати, – леший нахмурился, – по словам Дениса, ты видишь сквозь тень?..
– Угу. Четко-явно, так что маскировка сомнительная.
– Но Пандора при этом ничего не заметила?
– Ни капельки, – развел лапами енот. – Даже когда незваный гость мне в вашем лице комплименты нелестные отвешивал.
– Интересно… – Александр жестом указал Ганбате на свой стол. – Можешь зарисовать, как это выглядит?
– Конечно, – кивнул тот, юркнул в кресло и, быстро найдя на столе карандаш и бумагу, принялся «рисовать». Походило это скорее на работу матричного принтера, поскольку вампиреныш даже не пытался сделать наброски, а быстрыми движениями слева направо выводил карандашом линии по горизонтали. Но до того, как он закончил, леший словно невзначай спросил:
– А еще что-то, чего Пандора не видела, было?
– Ага, – кивнул Ганбата, не отрываясь, – у ее подруги из библиотеки – хм, или теперь это наша подруга? Блин, не уточнил… В общем, у Ирины руки горели. Прям огнем. Но ничего не поджигалось, а потом он потух.
– Вот оно как, – протянул Пень, внутренне холодея. – Подруга из библиотеки АСИМ, говоришь?
– Угу, – снова кивнул Ганбата, протянув лист Репе. Тот его услужливо принял и в два прыжка передал хозяину.
Глядя на четкий, пугающе фотографичный рисунок енота в клубах дыма, отдаленно похожих на него самого, старьевщик подытожил:
– Тогда, пожалуй, вам точно лучше почаще играть у меня.
Сашка настаивал, что решение проводить время у него и внезапное появление вайфая должны выглядеть ненавязчиво, а потому категорически отказал Ганбате в идее засесть под Пандориной дверью, чтобы порадовать подругу сразу, как она проснется, и отправил его восвояси. Вампиреныш покивал, однако для себя решил четко: надо брать дело в свои руки. Папин телефон почему-то оказался вне зоны доступа, но, поскольку в последний раз патриарх был с тетей Таней, Ганбата счел это хорошим знаком. Благополучно добравшись до общежития и стараясь не слишком шуметь, наследник Богдана Ивановича уселся на кровати поудобнее, вставил наушники, пододвинул синюю книжку с английскими словами поближе и запустил «Сладкие небеса». Заставка, чарующий голос Акиры, гаме лоад – и уже Ганбата-героиня открывает глаза в своем общежитии. Итак, подработка, лекции и куда-то надо впихнуть встречи с этими цветастоволосыми мальчиками. Пандора сказала, что при прохождении лучше сконцентрироваться на ком-то одном, но вампиреныш никак не мог выбрать. Блин, надо было у Пня спросить, почему тому понравилась именно Пандора, – может, это натолкнуло бы и его, Ганбату, на какую-нибудь идею. С отцом и русалкой-то все понятно, у них кольца одинаковые, но в игре вампиреныш подобных колец ни у кого не видел, да и вообще таких колец – красных, словно пластиковых, как влитые сидящих на безымянных пальцах, – больше он…
Пораженный внезапной мыслью, наследник патриарха поставил игру на паузу, а потом и вовсе выключил телефон и несколько долгих минут просидел в полной темноте, слушая только дыхание Гены на втором ярусе кровати и отчаянно роясь в клеточной памяти. Не помогало. Закусив губу, посмотрел наверх. Правила приличия и воспитание шептали, что нужно дождаться утра, но внутренний голос оглушительно требовал разобраться в фактах здесь и сейчас. Пообещав себе быть лучшим на свете сувереном три дня кряду, Ганбата в одно юркое движение навис над медведицей и аккуратно затормошил за плечо: