Но Джун.
Даже при упоминании ее имени мне становится трудно дышать. Меня всегда смущает моя реакция. А с Джун мы подходим друг другу? Нет. Это первое слово, которое всплывает в моих мыслях.
Но все же.
Больше нам нечего обсудить. Иногда я оглядываюсь назад, наполовину надеясь увидеть хоть какой-то отблеск света, а наполовину боясь увидеть этот свет. Отсутствие света означает, что туннель не проходит прямо под канализационными решетками и люди на поверхности не видят его. Мы уходим все глубже и глубже под землю. Я заставляют себя дышать ровно и спокойно, хотя, кажется, что стены вокруг как будто сужаются. Чертов туннель. Я бы отдал что угодно, чтобы снова оказаться на поверхности.
Кажется проходит целая вечность, но наконец, я чувствую, что Каэде резко останавливается. Эхо наших шагов по воде, теперь слышится иначе — думаю мы остановились перед сплошной конструкцией. Возможно стеной.
— Раньше этот бункер использовался как место отдыха для беженцев, — бормочет она. — За ним туннель идет дальше и выходит прямо в Колониях.
Каэде пытается открыть дверь с помощью небольшого рычага с одной стороны, когда ей это не удается, она начинает слегка постукивать по двери костяшками пальцев, в общей сложности ударив по двери десять или одиннадцать раз. — Ракета, — говорит она вслух. Мы дрожим от холода.
Ничего. Затем на стене открывается небольшое прямоугольное отверстие и оттуда выглядывает пара желто-коричневых глаз.
— Привет, Каэде. Дирижабль прибыл вовремя, да? — Девушка, говорящая за дверью прищуривает на меня глаза. — Кто твой друг?
— Дэй, — отвечает Каэде. — А теперь тебе лучше прекратить все это дерьмо и пустить меня внутрь. Я замерзла.
— Хорошо, хорошо. Просто проверяю. — Она осматривает меня с головы до ног. Я удивлен, что она вообще-то что-то может видеть в такой темноте. Наконец небольшое прямоугольное отверстие закрывается. Я слышу несколько звуковых сигналов и второй голос. Стена отъезжает в сторону, открывая узкий коридор с дверью на другом конце. До того, как кто-то из нас успевает сделать хоть шаг, трое людей выходят вперед из-за стены с оружием направленным нам в головы.
— Заходите, — говорит один из них. Это девушка, которая только что открывала отверстие в стене. Мы делаем, как она говорит. Стена за нами задвигается обратно. — Пароль этой недели? — добавляет она, громко лопая пузырь жевательной резинки.
— Александр Гамильтон, — резко отвечает Каэде.
Теперь все три пистолета направлены на меня.
— Дэй, да? — говорит девушка. Она быстро надувает пузырь. — А ты в этом уверена?
Несколько секунд я соображаю, что этот вопрос адресован Каэде, а не мне. Каэде раздраженно вздыхает и хлопает девушку по руке.
— Да, это он. Так что хватит уже.
Они опускают оружие. Я облегченно выдыхаю, до этого момента я даже не заметил, как задержал дыхание. Девушка, которая пустила нас внутрь, жестом указывает нам идти ко второй двери, и когда мы подходим к ней, она достает такое же устройство, что и Каэде до этого, и прикрепляет его к левой стороне двери. Несколько звуковых сигналов.
— Идите вперед, — говорит она нам. Затем она кивает в мою сторону. — Одно резкое движение и я пристрелю тебя раньше, чем ты успеешь моргнуть.
Открывается вторая дверь. Нас сразу же окутывает теплом, когда мы заходим в огромную комнату полную людей, суетящихся вокруг столов и около настенных мониторов. На потолке электрические лампы; в воздухе витает едва различимый запах ржавчины и плесени. Здесь находятся, наверное, человек двадцать-тридцать, но в комнате по-прежнему полно свободного места.
Заднюю стену украшает огромная проекция в виде эмблемы, в которой я узнаю сокращенную версию официального флага Патриотов — большая серебряная звезда с тремя серебряными V образными полосами под ней. Умно с их стороны просто проецировать изображение, в крайнем случае, они быстро смогут забрать проектор и бежать. На некоторых мониторах изображен воздушный корабль, который я заметил еще на борту «Династии». Другие показывают кадры с камер безопасности — комнаты офицеров, городские улицы Ламара, видео с борта воздушного корабля, пролетающего прямо над фронтом. На одном даже крутится коротая запись пропаганды Патриотов для повышения боевого духа, которая слишком сильно напоминает мне рекламные объявления Республики: ВОЗРОДИМ ШТАТЫ, затем СВОБОДНАЯ ЗЕМЛЯ и, наконец, ВСЕ МЫ АМЕРИКАНЦЫ. На остальных изображена карта Америки, усеянная разноцветными точками — и еще на двух карта мира.
Я изумленно смотрю на них. Еще никогда в жизни я не видел карты мира. Я даже не уверен, что такие вообще есть в Республике. Но теперь я вижу океаны, которые омывают Северную Америку и отделяют от нее еще одну островную территорию ЮЖНУЮ АМЕРИКУ, крошечный архипелаг, который называется Британские острова, огромные материки Африка и Антарктика, страна — Китай (с кучей маленьких красных точек, идущих прямо по краю береговой линии).
Это реальный мир, и он отличается от того мира, который Республика показывает своим гражданам.
Все люди в комнате наблюдают за мной. Я отворачиваюсь от карты и жду, пока Каэде скажет что-то. Но она только пожимает плечами и хлопает меня по спине. Моя промокшая куртка издает при этом хлюпающий звук.
— Это Дэй.
Все они молчат, хотя я вижу как в их глазах узнавание, когда они слышат мое имя. Затем кто-то громко воет как волк. Напряжение в комнате пропадает — в комнате раздаются смешки, а люди возвращаются к своим делам.
Каэде ведет меня мимо столов. Несколько человек рассматривают какую-то схему, другая группа распаковывает коробки; кто-то просто отдыхает, просматривая повторы каких-то мыльных опер Республики. Двое Патриотов сидят в углу перед монитором, раскачиваясь назад и вперед, играя в видео игру, передвигая синего монстра по экрану движениями рук. Наверное, даже эта игра куплена специально для Патриотов, так как все элементы в ней в синих и белых цветах.
Один парень сдавленно смеется, когда я иду мимо. Волосы у него выкрашены в ярко белый цвет и уложены в форме ирокеза, кожа цвета бронзы, он слегка сутулится, как будто готовится к прыжку. На мочке уха отсутствует кусок плоти. Я понимаю, что этот тот же самый человек, издавший вой.
— Так. Значит ты тот, кто бросил Тессу, да? — Есть в нем какое- то высокомерие, от которого он сильно раздражает меня. Он с презрением осматривает меня с головы до ног. — Не понимаю, почему такая девушка, как она зависает с таким уродом, как ты. Несколько ночей в Республиканской тюрьме сбили с тебя всю спесь?
Я делаю шаг к нему и весело улыбаюсь.
— При всем уважении, я не вижу, чтобы Республика развешивала плакаты с твоей симпатичной мордашкой по всей стране.
— Заткнитесь оба. — Каэде встает между нами и тычет пальцем парню в грудь. — Бакстер, разве ты не должен готовиться к завтрашнему ночному забегу?
Парень оскаливается на меня и отворачивается.
— До сих пор не понимаю, с какой стати мы доверяем любовнику этой девки из Республики, — огрызается он.
Каэде хлопает меня по плечу и продолжает идти вперед.
— Не обращай внимания на этого придурка, — говорит она мне. — Бакстер не самый большой фанат твоей Джун. От него могут быть неприятности, так что постарайся подружиться с ним, ладно? Тебе придется работать с ним. Он тоже Беглец.
— Он? — спрашиваю я. Я не ожидал, что такой качок, как он может быть Беглецом, но опять же, его сила наверняка помогает ему попасть в места до которых я бы не смог добраться.
— Ага. Ты сбросил его вниз в иерархии Беглецов, — ухмыляется Каэде. — И однажды ты сорвал ему одну из миссий Патриотов. Хотя никогда об этом и не догадывался.
— Да? И что это была за миссия?
— Обстрел Административной машины Хиана, в Лос-Анджелесе.
Ого — как будто прошло уже лет сто, когда я последний раз сталкивался с Хианом. Я тогда и понятия не имел, что в тоже время Патриоты планировали свою миссию.
— Какая трагедия, — отвечаю я, разглядывая людей в комнате, после того, как Бакстер упомянул о Тессе.
— Если ты ищешь Тессу, она ждет нас здесь. Вместе с остальными Медиками. —Каэде указывает на заднюю часть комнаты, где находятся несколько дверей. — Скорее всего сейчас она в медчасти наблюдает как зашивают чью-нибудь рану. Она быстро учиться.
Каэде проводит меня мимо столов и оставшихся Патриотов, затем останавливается перед картой мира.
— Держу пари, ты никогда не видел ничего подобного.
— Неа. — Я внимательно рассматриваю материки, все еще напуганный мыслью, что все это может контролировать Республика. В начальной школе нам рассказывали, что те земли, которые находятся не под контролем Республики, всего лишь разрушенные нации, которые едва сводят концы с концами. Неужели так много стран борются за выживание? Или дела у них идут хорошо, и они даже процветают? — Для чего вам карты мира?
— Наше движение здесь очень похоже на такие же по всему миру, — отвечает Каэде, скрещиваю руки перед собой. — Везде, где люди недовольны своим правительством. Это своего рода моральная поддержка для нас. — Когда она замечает, что я продолжаю концентрированно анализировать карту, она быстро проводит рукой по Северной Америке. — Здесь находится Республика, которую мы все любим и знаем. А здесь Колонии. — Она указывает на небольшие раздробленные участки земли, разделяющие Республика на восточной границе. Я рассматриваю красные круги, которыми отмечены города в Колониях. Нью-Йорк, Питтсбург, Сент-Луис, Нэшвилль. Интересно они и правда светятся как рассказывал отец?
Каждые продолжает рассказывать, водя рукой по карте от севера к югу.
— Канада и Мексика придерживаются строгой демилитаризации на своих территориях как по отношению к Республике, так и к Колониям. В Мексике есть свои Патриоты. А здесь все, что осталось от Южной Америки. Знаешь, раньше все это было одним большим континентом. А это Бразилия, — она показывает на большой треугольный остров, расположенный далеко на юге от Республики, — Чили и Аргентина. — Каэде весело рассказывает об этих континентах о том, что они из себя раньше представляли. То, что сейчас называется Норвегией, Францией, Испанией, Германией и Британскими островами раньше были частью единого целого, Европой. Она говорит, что то, что осталось от европейского народа, переселились в Африку. Народы России и Монголии не вымерли, как утверждает Республика. Австралия была одним большим материком. Затем она рассказывает о сверхдержавах. Китай — это огромный мегаполис, целиком построенный на воде и над городом всегда нависают черные тучи.