Он концентрировал энергию света, исходящего от сияющей арки портала. Он собирал его по крупицам от вспышек взрывов, от светящейся в ночном небе Луны и даже с отблеска снега.
Сил уже не было, но были резервы. Последний кристалл-Векс, который и даст магистру энергию для последнего и ошеломляющего удара.
Находившиеся где-то на поле боя магистры уже выдохлись и разрядили свою свиту. Вехнев чувствовал колебания дара, они практически сошли на нет. Лишь только редкие и никчемные попытки слабых одарённых всё ещё отзывались ощущениями на грани чувствительности.
Удар, который готовил Вехнев, должен был стать его триумфом. Шедевром с заявкой на приём у Государя и банкетом в его честь. Но погодите…
Кто-то пытается лишить его всего этого. Огромный гарпун, о… Боже, из самого обычного льда⁉
«Кто это, как это?» — одновременно удивлялся и возмущался магистр. — «Неужто старый Парфелий оказался здесь? Да нет, быть не может. Он же дряхлый настолько, что не сегодня, так завтра отойдёт к Богу. Тогда кто это? Кто способен на такое?»
Вехнев, напрочь забыв про собственные приготовления, стал усиленно размышлять.
«На такое способен только телекинетик невероятной силы. И только магистр Парфелий. Некому больше».
Но когда он увидел, что со стороны Енисея прямо по воздуху несётся неимоверное количество льда, окружённое тугими потоками воды, то и вовсе обомлел в растерянности, упустив всю накопленную энергию света для триумфального удара.
«Аквамант? Такой силы? Быть этого не может. Это уже не Аквамант, а Криомант какой-то. Но кто это? Кто-то из Озеровых? Вся семейка сопряженная воедино?»
Ещё больше магистра ошеломило то, что ещё в полёте вода замерзала и, соединяясь со льдом, преобразовывалась в огромную фигуру, не узнать которую было попросту невозможно. Гигантский, наверное, размером в половину арки Портала, двухлезвийный топор… нет, всё же секира, уже полностью сформировалась и готовилась нанести чудовищный удар лезвием, сияющим в свете Портала.
«Но это мой триумф», — с детской обидой произнёс магистр.
Глава 14
«Нет, что-то не то я делаю. Зачем мне два лезвия?» — подумал я — «Бесполезная трата льда».
Только я собрался перестроить свое орудие, когда понял, что не успеваю. Перед лицом возник мысленный образ Фридриха Евгеньевича — лекаря, что питал меня силой. Лицо его было залито кровью, а тело согнуло в приступах мучительной рвоты. Он еще держал связь из последних сил. Но долго ли так будет продолжаться? Что-то подсказывало, что следует поторопиться. Я бросил затею перестраивать секиру.
Шкала сил дернулась, сияние мигнуло в последний раз, и исчезло. Казавшийся еще недавно бесконечным резерв, стал рывками проседать.
Через один удар сердца, связь с лекарем прервалась, как прервался и поток силы. Я запаниковал и отправил последнюю команду призванному мною льду.
«Бей!» — мысленно выкрикнул я, справедливо полагая, что все те тонны льда рухнут на червя просто по инерции. Земное притяжение должно сделать свое дело. И будет хорошо если секира не развалится еще в полете.
Удара я не видел. Шкала сил предательски дернулась в последний раз преодолев запретную отметку Критической части, и ушла в ноль.
«Как обидно» — успел подумать я. — «В самом конце, когда победа уже достигнута».
В глазах потемнело, а сознание провалилось в неизвестность.
Сильно уставший комендант региональной базы Службы Пресечения не имел ни сил ни желания даже злиться. Он так и стоял, склонившись над тактической картой и долго молчал.
Очевидно, что прорыв был остановлен. Чудовищными потерями в людях и технике. Около двух десятков сильных одаренных навсегда остались где-то там, на запорошенных полях, погребенные тушами монстров. Практически весь ударный корпус Сибири-2 остался там же. А техники уничтожено немерено. Редкой и дорогостоящей.
«Провал» — панически думал Жулин — «Это провал».
Спустя несколько часов, когда доклады один за другим начали поступать в штабной фургон, стала очевидна полная картина произошедшего.
Основной удар Бетты-минус пришелся в противоположное от Красноярской Академии направление. Тысячи, десятки тысяч существ нескончаемым потоком вытекали из сияющей арки. Удержать их получилось лишь чудом, только с помощью вовремя подошедших магистров и танков.
Жулин клял себя за то, что не вызвал их раньше и в большем количестве. Те же Смолины, помимо присланного гранд-магистра, могли отправить еще одного. А Юрцевы с два десятка одаренных боевых направлений. Весьма неплохих одаренных. Этот род славится грандиозными вылазками в Карантинную Зону и имел богатейший опыт борьбы с тварями.
Но была и прекрасная новость в нескончаемом докладе о потерях и разрушениях. Красноярская Академия выстояла. Каким-то чудом. Да, были потери среди преподавателей, но ничего критичного. Грамотно выстроенная оборона, своевременное оповещение и великолепное исполнение. Это все делало честь директору Академии и ее защитникам.
Когда пурга улеглась, и на тактический стол начали поступать записи поля боя, Жулин лишь только восхитился количеству тварей что бездыханными грудами валялись на территории учебного заведения и внутри здания.
«Герои! Как есть герои!»
Добить червя труда не составило. После огромной ледяной секиры, которая так и не смогла разрубить надвое невиданную доселе тварь, ее добивали еще в течении получаса танками, пушками и даже подключились выжатые магистры, которые изыскали силы из неведомых резервов. Особенно отличился Вехнев Семен Ярославович и Жулин непременно отметит его выдающиеся заслуги в отчете, который ляжет на стол Матвея Платоновича Иванцева. Именно он нанес всесокрушающий и последний удар по Червю, который разорвал голову бестии на части и выжег половину туловища.
Несомненно, особое место в отчете займут действия директора Красноярской Академии, ее преподавателей и некоторых студентов. Вот уж кто достоен почестей и благодарностей.
«Никакая награда для таковых не будет высокой.»
Но сначала предстояло отловить всех монстров, которые разбрелись уже достаточно далеко от Портала. Отловить и уничтожить. И составить призовые команды для отправки в другой мир. Наверняка такой огромный Портал принесет немыслимые ценности.
Я открыл глаза. Первое что заметил — это панель Истока — она изменилась.
Шкала сил была одного цвета — зеленая, без малейшего намека на другой оттенок. Но удивило меня совсем не это. В скрипториуме появились дополнительные ячейки — целых три штуки. Одна большая, и две поменьше.
С большой клеточкой все было понятно, она разместилась в аккурат по линии, где уже находились камни Второго-Дыхания и Термобарического-Барьера. Но те ячейки что были поменьше, разместились ниже основного ряда.
«Это еще для чего?» — озадачился я — «Дополнительные клетки для скрипт-камней, но только малых? А почему тогда Золотов не упоминал про подобные?».
Но конечно-же самым приятным фактом было то, что я оказался жив, и никакие изменения в панели Истока так не могли радовать. Я ступил за Грань, уже в третий раз и снова вернулся. Я выжил.
Я огляделся. Это была больничная палата — реанимационная, судя по огромному количеству всевозможного медицинского оборудования. Рядом стоял дефибриллятор еще какое-то приспособление. Висело сразу две капельницы, а над головой несколько мониторов с непонятными динамичными графиками.
Еще раз взглянув на панель Истока, заметил, что пиктограмма Второго-Дыхания готова к использованию, что могло означать только одно — я нахожусь в палате уже больше тринадцати суток — именно столько перезагружается этот скрипт-камень.
Оглянулся еще раз, выискивая свой коммуникатор. Очень хотелось узнать подробности окончания схватки у Портала, но устройства тут не обнаружилось, как и моей одежды. Заглянул под одеяло. Я был полностью гол, если не считать больничный халат. Вся грудь была усыпана датчиками-присосками, а в каждой руке торчала игла капельницы. Но самым противным было наличие трубки во рту. Я прям чувствовал как глубоко в пищевод она уходит. Чуть ли не до самого желудка.
«Итак, я жив и это замечательно» — размышлял я, глядя в потолок — «Но прошло уже практически две недели, может даже и больше, и это плохо. Новый год уже наверняка прошел, надеюсь хоть на Рождество успею…».
От размышлений меня отвлекла отъехавшая вбок дверь. В палату зашла медсестра.
— Очнулись уже? — констатировала она, завидев меня.
Я что-то попытался сказать, но трубка в пищеводе позволила мне издать только непонятный свистяще-хрипящий звук.
— Я сейчас позову дежурного целителя и лечащего врача. — строго ответила она — Пожалуйста не шевелитесь, и не пытайтесь встать или вытащить катетер.
Незнакомый мне целитель и обычный врач в белом халате и колпаке, одни за другим вошли в палату. Они долго со скрупулезной тщательность принялись осматривать пациента.
Если доктор полагался только на свои датчики и графики мониторов, то целитель, закрыв глаза некоторое время так и стоял.
— Полное функционирование организма, без замечаний и нареканий — наконец подал голос целитель, открыв глаза. — Целостность ауры подтверждаю. Биополе без критических колебаний.
— Внутренних повреждений нет. В работе мозга нарушений не обнаружено — видимо согласился с ним гражданский врач. — Рекомендую выписку после суток наблюдения.
— Излишнее, Вячеслав Юрьевич. — не согласился с ним целитель — Это одаренный и весьма сильный. Вы можете выписать его хоть прямо сейчас. Если очнулся, значит уже здоров.
Я часто закивал, подтверждая слова целителя. Очень не хотелось находиться здесь еще сутки увешанный капельницами и с этой противной трубкой во рту.
— Только под вашу ответственность Иннокентий Фролович.
— Подтверждаю. Выписывайте. — целитель усмехнулся, глядя как я показал ему выставленный верх палец большой руки в одобряющем жесте.