— Велька! За мной! — крикнул я, роясь в прикроватной тумбочке.
Органайзер для эликсиров занял свое место — на внутренней подкладке куртки. Он крепился специальными прищепками-булавками, которые надежно сцепляли его с тканью и не позволяли выпасть при резких движениях. За него я был спокоен, уже не единожды проверял надежность подобного крепления.
«Итак», — я быстро пробежался по содержимому. — «Семь тюбиков эликсира Восстановления. Четыре — Регенерации (столько не нужно, но ладно). Два — Насыщения (совсем бесполезная вещь в бою). Одно дорогущее Расширение и еще более дорогое — Усиление. Неплохой комплект. Все эликсиры были изготовлены из моей воды — то есть более эффективные, чем пользуется большинство одаренных».
Леденцы также нашли место в органайзере — в кармашках четырех ранее использованных мною эликсиров.
Прежде чем выйти за дверь, за которой уже слышался множественный топот, крики и даже ругань, я взглянул на панель Истока. Пиктограмма Второго Дыхания была готова к использованию. Рядом с ней сияла иконка Термобарического Барьера, которую я внедрил в скрипториум тем же способом, почти сразу как выкупил камень у Золотова. Я был полностью готов к небольшой заварушке.
— Всем студентам и сотрудникам немедленно явиться в актовый зал в учебном корпусе, — раздался голос из колонок у потолка. — Я узнал его. Голос принадлежал коменданту общежития — Аглае Федоровне.
Она неустанно произносила одни и те же слова еще на протяжении десяти минут.
Наш этаж, как и здание, опустел довольно быстро. Мы с Велькой покидали общежитие одними из последних. Следом за нами вышла и комендантша.
— Доброй ночи, Аглая Федоровна, — поздоровался я, придерживая входную дверь, чтобы пропустить женщину.
— Здравствуй, Дубравин, — ответила она, благодарно кивнув. — Здравствуй, Велимир.
— Здрасте, тетя Аглая, — ответил Веля.
— Вижу, приоделся уже, — бегло осмотрела она меня.
— Только кепку успел натянуть, — отшутился я.
Я натянул кепку с кокардой технического отдела Службы Пресечения, подаренную еще Ефимом Павловичем. Форму службы носить на территории Академии запрещалось, но вот кепка, полученная в неравном бою с насосом, — совсем другое дело. Она была скорее боевым трофеем.
Да и не взял я с собой полную форму Службы в Академию. К чему она здесь? Только кепку, скорее как напоминание, но одел ее здесь впервые. Я натянул ее прямо поверх зимней шапки.
Дорожка к учебному корпусу уже была изрядно протоптана. Валящий крупными хлопьями снег был утрамбован сотней спешащих ног практически до состояния льда.
Мысленная команда, сопровожденная небрежным взмахом руки (ох уж эти Ассоциативные Механики), и дорожка впереди расчистилась от снега и льда до идеального состояния.
— И зачем нам такая куча дворников, ежели есть Дубравин? — пошутила Аглая Федоровна. — Когда все закончится, обязательно возьму тебя в штат.
Актовый зал находился на первом этаже, в правом крыле учебного корпуса. Возле входа стояло несколько преподавателей, среди которых я узнал и директора Академии.
— Это последние? — спросил директор, легко кивнув мне головой в знак приветствия. Акакий Владимирович был одет в совсем неподобающую его статусу одежду — обтягивающих трениках, хлопчатобумажной тунике пижамы и накинутом поверх всего махровом банном халате. Ему бы еще на голову войлочную шапочку для сауны.
Я отвел Вельку к остальным детям и усадил в одно из пустующих кресел.
— Слушай меня, — я присел на колено, чтобы сравняться взглядами с мальчиком. — Сиди тут и никуда не высовывайся. Делай то, что говорят старшие. Понял?
— Хорошо, — кивнул он. — Все плохо?
— Разберемся, — уклончиво ответил я. — Взрослые разберутся.
— Итак, дети, — на сцену актового зала поднялся директор школы. — Повода для паники нет. Военные уже здесь. Скоро все закончится. Тем не менее, регламентом предписывается не покидать пределов этого помещения, а всем преподавателям, особенно имеющим боевой опыт, подойти ко мне для формирования отрядов самообороны. Для случаев непредвиденных обстоятельств, разумеется.
Я поднялся, еще раз взглянув на вжавшегося в кресло Вельку, и оглянул зал. Юные студенты были напуганы, те, что повзрослее — лишь встревожены. Многие посмотрели на меня. Во взгляде некоторых читалось мимолетное облегчение. То ли это форменная кепка Службы так на них влияла, то ли моя решительная физиономия. Я направился к преподавателям.
— Дубравин, ты чего здесь? — возмущенно завопила Баструкова. — Марш к остальным детям.
— Я хочу помочь, — твердо ответил я.
— Чем ты можешь помочь? — меня окинули презрительным взглядом.
— И в правду, — поддержало ее несколько незнакомых преподавателей. Видимо, те, кто не пользуется интернетом.
— Простите за дерзость, — с вызовом окинул я группу преподавателей. — Тонны снега и льда на улице дают мне практически неограниченные возможности. Возможно, даже большие, чем у любого из присутствующих.
После произнесенных слов лица многих преподавателей исказила вспышка гнева.
И лишь только Аглая Федоровна, Троицкая и директор усмехнулись
Глава 7
Комендант региональной базы Службы Пресечения, которая имела символическое название — Сибирь-2, суетился больше всех. Человек он был по натуре деятельный и соучастный, которому лично было необходимо принимать самое активное участие в любом процессе, происходящим вокруг.
— Брустверы вырыты, ваше благородие, — отрапортовал гражданский, прораб экскаваторной бригады, которых мобилизовали из соседнего городка, где шла стройка многоэтажного здания.
— А габионы развернули по указанным точкам?
— Так точно, ваше благородие. Все согласно инструкции. Развернули и заполнили землей.
— Молодцы, — полковник похвалил бригадира строительной артели. — Уводите технику и уходите сами.
— Есть, увести технику! — по-военному отрапортовал гражданский, видимо, не понаслышке знакомый с военной службой.
Когда строитель ушел, Жулин Бранимир Веславович подозвал к себе штабных офицеров.
— Что мы имеем… — начал комендант Сибири-2. — Предположительный уровень Выворота — Бетта-минус. Время открытия — ближайшие полчаса. Что у нас с тяжелой техникой, Богдан Александрович?
— В пути, — отрапортовал человек в военной форме с погонами подполковника и лычками регулярных имперских войск. — Предполагаю, что не поспеют ко времени открытия Портала. Погоду сами видите.
— Ясно, — комендант состроил недовольную гримасу. — Что по диспозиции?
— Предположительное место явления Портала блокировано со всех сторон, — начал докладывать другой офицер. — Легкая и средняя техника расставлены по периметру, исключая возможный прорыв до подхода танков и тяжелых бронетранспортеров.
— Настроения среди личного состава? Все-таки первая Бетта.
— Настроения более чем боевое. Холодно только очень, ваше благородие.
— Разрешаю использовать эликсиры для согрева. Жгите топливо из резервов, но не дайте служивым околеть.
— Разрешите исполнять?
— Разрешаю. — Жулин повернулся к единственному человеку в гражданском, скромно стоящему возле выхода из штабного фургона. — Что по одаренным?
— Готовы. Магистр Вехнев Семен Ярославович ориентировочно прибудет через десять минут. Еще два магистра от Юрцевых и Смолиных с отрядами сопровождения спешно выехали из Красноярска. Взяли бы вертолет, но погода, сами видите, какая. Синоптики обещали лютую пургу с минуты на минуту. Разрешите вопрос, товарищ полковник?
— Разрешаю.
— Два магистра и гранд-магистр… не излишне ли?
— Это Бетта, Владимир Боянович. Мы не знаем, чего от нее ожидать. Я бы вызвал сюда и Щуку, если б была такая возможность. Уж лучше перебдеть, чем недобдеть. Вы не находите?
— Всецело полагаюсь на ваше усмотрение и опыт, — бесстрастно ответил одаренный.
Комендант Сибири-2 как в воду глядел. Бетта уже с момента появления преподнесла сюрприз.
Огромный зев портала, переливающийся всеми цветами радуги, с противным звуком-скрежетом, заглушившим даже неистовые завывания начавшейся пурги, развернулся совсем не в том месте, где его ждали.
Если бы студенты Красноярской Академии сейчас находились в комнатах общежития, то несомненно все их внимание было бы приковано к огромной точке вспыхнувшего света, где-то на расстоянии километра-полутора от территории, огражденной прутьями забора. Точка, угрожающе замигав, единым рывком раздалась в ширь и высоту.
Невероятные доселе размеры.
Когда в штабном фургоне поняли, что произошло, от всеобщей паники, кажется, спас только опыт и выдержка Жулина.
— Бросать укрепления. Технику развернуть наперерез. Не дайте тому, что из Портала полезет, добраться до Академии. — И, тут же схватив за плечо человека в гражданском, с мольбой в голосе произнес: — Владимир Боянович, милок. Задержите как сможете. Понимаю, не по уставу вас в авангарде бросать, но не поспеем мы. Никак. Не губите. Внучата у меня там учатся. На вас вся надежда. Станет туго — немедля отходите.
Гранд-мастер Аэрокинетик коротко кивнул и вышел из фургона.
Предчувствие тревоги усиливалось с каждой минутой ожидания, пока в один миг не достигло своего пика. В душе словно что-то кольнуло, да так сильно, что я зажмурил глаза. Некоторые одаренные, среди которых было несколько преподавателей, повалились без чувств. Самые юные студенты тихонечко завыли и сжались в защитной позе. Я бросил взгляд на Вельку. Пацан держался, но было заметно, что ему плохо.
— Держи, — протянул я ему леденец. — Все будет хорошо.
Выбрав глазами самых маленьких, я раздал оставшиеся леденцы, не оставив себе ни одного. Не знаю, помогут ли они, но попробовать стоило. Во всяком случае, неожиданная вкусняшка всегда приятна детям. А леденцы действительно были очень вкусными, к чести Прохорыча.
Сквозь прикрытые шторы в актовый зал пробивалось едва заметное сияние. Неживое, ненатуральное, искусственное. Даже какое-то злое. Не предвещавшее ничего хорошего.