«Вот же негодяй» — подумал я. А ведь его образ добродушного пухляша никак не вяжется с тем, что я о нем сейчас услышал.
— Пойдемте на обед. Есть сильно хочется.
Глава 26
— Здарова Петруха.
В лабораторный комплекс явился невысокий старичок, прихрамывающий на правую ногу.
— И тебе не хворать, Никитич — ответил ему такой же невысокий человек в белом медицинском халате, который был настолько чем-то увлечен, что даже не повернул головы в сторону вошедшего. — Че приперся?
— У тебя биохимический анализатор рабочий?
— Ты охренел, Фролушка? — наигранно возмутился лаборант — Ты куда пришел? В подпольную нарковарню или в лучшую лабораторию Службы Пресечения?
— Да-да. Помню я, как у вас тут месяца два назад морозильник работал. И как вы за свои драгоценные реагенты плакались, что вся Юга слышала ваши вопли. И как лед из Астрахани возили. И меня еще пытались заставить создавать его.
— То был форс-мажор. Да и морозильник шоковой заморозки был всего один. Старенький причем, как моя прабабка. На кой тебе анализатор? Песочек, который с тебя сыплется проверять пришёл?
— Не, песочек рано еще проверять. Водичку хочу посмотреть.
— Что за водичка? Неужто нацедил то, что я год назад просил? Так поздно уже. Мы у Озеровых закупаем. Или с Московской лаборатории привозим. У них там очиститель рефракционный собрали… мощь! Литр чистейшей эликсирной воды в сутки производит. Слыхал?
— Нет, не слыхал. — Никитич протянул небольшой пузырек Петру Самойловичу Ковалеву. Своему старому знакомому, еще по преподаванию в университете. — Проверь эту.
— Проверю — Петр Самойлович принял пузырек — Чуть позже правда. Сейчас кое-что по работе доделаю.
— Я не спешу. Звони как будет результат.
Из объяснений Фрола Никитича я сделал вывод, что из обычной воды, а лучше из Темной, лед получается гораздо быстрее. А все потому, что в ней содержатся примеси солей, которые выступают точками кристаллизации. Обычная вода охотно превращалась в… Нет, пока это был все еще не полноценный лед, который должен быть твердым и прозрачным. Но, снег я теперь мог производить в довольно больших количествах, и с каждым практическим занятием, мои возможности медленно, но уверенно возрастали. Пока правда, это сказывалось только на возросших объемах рыхлого льда, но не на его качестве. Для полной кристаллизации воды, сил все еще не хватало.
Каждое утро я теперь делал усиленную зарядку, с непременным занятием на турнике и брусьях. Записался в бассейн и тренажерный зал, ну и про изматывающую практику конечно же не забывал.
Эфемерную шкалу, по рекомендации Профа, я разделил на три части — Критическую, размером в четверть от общей, Основную — три четверти от оставшегося числа, и Поверхностную — все что оставалось свободно — а это около шестой части вообще от всей шкалы, до ее разделения.
Получилось удобно. Теперь мне не грозило фатальное переутомление — я проверял. После истощения сил Основной шкалы, воздействие на воду прекращалось, и в голове тут же вспыхивал виртуальный переключатель, который позволял перескочить на резервы Критической шкалы. Мысленно дернешь переключатель, и получишь доступ к критическим запасам. Но они уже точно будут последними, а последствия их растраты, крайне неприятными. Вплоть до смертельного исхода.
Поэтому, опытные одаренные, редко когда доводили схватку до такого состояния, когда приходилось бы пускать в ход последние запасы жизненных сил. Как правило они отступали или убивали врага гораздо раньше. Либо пили эликсир восстановления, если позволяли обстоятельства.
Но это все лирика. Сейчас меня волновал совсем другой вопрос. До начала второго учебного полугодия время еще было полно, но я уже сейчас не хотел возвращаться в Академию. Понимал, что учиться нужно, но не хотел. Нравилось мне в Юге и если не считать неудачного соседа, то все окружающие были любезны, добры и отзывчивы. Не чувствовал я себя здесь выходцем из низов — от слова совсем. Почти никто не смотрел в мою сторону криво или высокомерно. Даже сосед по комнате делал вид, что меня рядом вообще нет, но нос уже так явно не воротил. Или спеси поубавил, или готовил какую-то серьезную пакость. Как-там говорится — затишье перед бурей?
Плевать. При следующем конфликте я твердо решил, что непременно использую свой дар, и раз и на всегда поставлю точку в наших отношениях.
А еще, меня очень интересовал второй вопрос — почему я не чувствую воду в человеческих телах. Я задался им еще возле портала с Магогом. И конечно же, не мог не спросить об этом у Решетова Фрола Никитича.
— Это очень хороший вопрос, мальчик мой — ответил он опасливо оглядевшись вокруг, а когда убедился что рядом никого нет, добавил — И очень опасный.
— Отчего же? — удивился я
— Во-первых — считается, что человеческая аура надежно защищает телесную оболочку от воздействия изнутри. А во-вторых — поставь себя на место другого одаренного. Хотел бы ты, чтобы какой-нибудь водник просто взял извлек твою влагу из организма за пару секунд? Или заморозил кровь, к примеру? Причем игнорируя любые защитные амулеты и руны.
— М-м… нет, наверное — ответил я. — Погодите, ведь воздушники тоже могут управлять воздухом в крови.
— В крови нет воздуха. Только отдельный химический элемент — кислород. Вода так же состоит из него. Но ты ведь не можешь воздействовать на атомы кислорода отдельно. Воздушники управляют только потоками воздуха, а не отдельными элементами, которые в нем содержатся. Впрочем, это работает для всех одаренных.
— Так воздух есть в легких. Внутри организма.
— Я же уже говорил, что человеческая аура надежно защищает тело от воздействия изнутри. А у одаренных эта аура чудовищно сильна. Да и потом, ты можешь сделать полный выдох, освободив легкие от воздуха. На пике своей силы, я мог задерживать дыхание до пяти минут. Для боя с Аэромантом этого времени вполне достаточно.
— А жаль, что так. — расстроился я.
— Не стоит жалеть об этом. И постарайся не поднимать эту тему больше никогда. Тем более, при посторонних людях.
— А что тут такого? Вы же только что сказали, что это невозможно.
— Все когда-то случается в первый раз. Тем более, что вода содержится в человеческом организме именно в том состоянии, которая требуется нам — Аквамантам, для работы. Подобным похвастаться не может больше ни одна стихия. Пироманту проще спалить тебя полностью, Геомантам разорвать тело булыжником, а Аэроманту просто раздавить воздухом.
— Ой! — мне в голову пришли совсем уж плохие мысли — А может поэтому…
— Может — прервал меня Проф — Может быть именно поэтому в мире нет сверхсильных Аквамантов.
— Это плохо.
Вот сейчас мне стало даже немного страшно. А ведь действительно, вполне возможно и такое, что Аквамантов боятся именно потому, что человеческий организм состоит из более чем шестидесяти процентов воды. Быть может, поэтому их не обучают так как положено, или… и того хуже… убивают, например. В детстве. Или к пятнадцати годам.
«Ой, мамочки».
Очень неприятная догадка. Спать в ближайшие пару ночей, я теперь точно не смогу. И ведь не посоветуешься ни с кем, заподозрят что я что-то подобное умею или чувствую воду в людях. А если чувствуешь, то наверняка и воздействовать способен. Если не сейчас, то, когда станешь чуточку сильнее. Меня же сразу запишут в потенциально опасные личности.
От неприятных раздумий меня отвлек зазвонивший телефон Профа.
— Ладно, я пойду. В лабораторию зайти просят.
— А что там? — скорее на автомате задал я вопрос. Видать только для того, чтобы отвлечься от нелегких мыслей.
— Да так, дело одно есть. Занятия продолжим завтра. И никому не слова про наш разговор. Иначе будет беда.
— Так точно — вяло ответил я.
— Никитич! — к Профу подскочил возбужденный лаборант — Ты где такую водичку нацедил?
— Там где нацедил, больше не осталось. — ответил старик. — Проверил, стало быть?
— Проверил. — кивнул улыбающийся Петр Самойлович. — Гений ты, мой старый друг! Как есть гений от Аквамантики! Жаль, что на старости лет только выстрелил. Зато как! Ярко! Громко! Мощно!
— Вынь свой язык из моей задницы и объясни толком.
— Чистейшая, Фролушка. Даже с минимальным количеством изотопологов. Так почистить даже рефрактор Московский не cможет.
— Да хрен с ним, с рефрактором. Скажи мне вот что — почем Служба у Озеровых эликсирку берет?
— Я сам не в курсе, это у бухгалтера надо спрашивать. Но всякий раз слышу трёхэтажный мат из его кабинета, как счета от Озеровых приходят. Погоди… ты хочешь предложить…?
— Я пока только спрашиваю.
— Если научился сам очищать до такого состояния, то мы определенно договоримся. Даже премию тебе выпишем и медальку на грудь повесим. Ты не представляешь, какая она чистая, Фрол. Я же сперва не поверил анализатору, в масс-спектрометре ее разложил, чтобы наверняка удостовериться. Трижды раскладывал на атомы! Она практически идеальна. Чище этой воды, я за всю жизнь не видел. Молекула к молекуле. Как есть — Живая Вода из детских сказок.
— На сколько повысится качество эликсиров из этой воды?
— Пока трудно сказать, но приблизительно — процентов на десять-двенадцать, и это минимум.
— Ого! — удивился Фрол Никитич. — Солидно.
— Так где говоришь, взял такую чудесную воду?
— Я тебе об этом еще не говорил.
— Ну колись, старый. Мы же с тобой столько лет дружим. Еще со времен царя Гороха. — Ковалев крепко взял под локоть Профа и умоляюще взглянул на него. — Не жмись.
— Ладно, пес с тобой. — махнул рукой Никитич — Ученик у меня появился, мальчишка еще совсем, но весьма перспективный. Он эту водичку нацедил.
— Ученик? — Ковалев неверующе посмотрел на старого друга. — Мальчишка? Ты должно быть шутишь?
— Нет, не шучу. Или ты думал, что я ее сам конденсировал? Знаешь же, что я слабоват для этого. Пробовал уже многажды.